Завтра утром - Джексон Лайза - Страница 24

— Последние три часа я только и делала, что перепроверяла факты.

Клифф Зиберт сообщил не так много деталей, но подтвердил все, что она узнала от Джерома Маркса. Когда она спросила о Риде, Клифф предложил ей самой поговорить с грубым полицейским. А то она не пробовала. Никки оставила еще несколько сообщений, ответа не дождалась и решила упомянуть его имя в статье — написать, что его вызвали в графство Лампкин и он как-то связан с убийствами.

— Хорошо, мы это запустим. На первую страницу. — Том почесал шею, и она подумала, что он сейчас скажет — она на грани увольнения. Но он пробормотал: — Хорошо поработала.

Никки поверить не могла. Комплимент от Тома Ужасного? Дела определенно шли на лад. Прежде чем он успел передумать, она схватила вещи и выбежала на улицу, где ночь уже вступила в свои права. Фонари и светофоры окутывал туман. Она залезла в машину и включила зажигание. Двигатель зашипел, зачихал и сдох.

— Ну давай, — буркнула она. Только не сегодня. Ее маленькая «субару» не может подвести. Она снова повернула ключ, и на сей раз упрямый двигатель вернулся к жизни. — Так-то лучше. — Облегченно вздохнув, она одобрительно похлопала по приборному щитку и выехала с парковки.

На улицах было тихо. Зловеще пустынно. Пока она ехала домой, мимо проскочила только одна машина. Она вспомнила о человеке, которого видела после неудавшейся встречи с Ридом. Остановившись у дома, она полезла в сумочку и достала записку, оставленную на машине. В бледном свете фонарей четко читалось единственное слово.

Вечером.

То есть сегодня вечером?

Это предупреждение?

Угроза?

Или безобидный розыгрыш?

По спине побежали мурашки, и она взглянула в зеркало заднего вида. Вроде все на месте, хотя старый дом так же темен, как восемнадцать часов назад, когда она уезжала. Просто она устала. Мерещится невесть что.

С натянутыми нервами она достала из машины чемоданчик и сумочку и поспешила к воротам. Они были не заперты, свободно болтались, словно кто-то в спешке забыл их закрыть, и скрипели на ветру. Никки вошла и задвинула за собой железную щеколду.

Сердце бешено колотилось. Она двинулась по кирпичной дорожке к внешней лестнице, ругая себя. Чего она боится? Темноты, что ли? Господи, это же смешно! На паранойю времени нет.

Стуча каблуками, она начала подниматься по лестнице и на последней площадке вдруг заметила движение — что-то выскользнуло из тени. Она чуть не завизжала, но тут узнала Дженнингса.

— О господи, что ты здесь делаешь? — спросила она, но кот, подняв хвост, уже бросился вверх по ступенькам и остановился у двери ее квартиры. Никки последовала за ним. Черт, она могла поклясться, что запирала кота.

Точно?

Может, она оставила открытым окошко в ванной, чтобы вышел пар… а может, кот прошмыгнул за ней еще утром. Так или иначе, сейчас он мяукал и расхаживал перед дверью.

— Да-да, сейчас, — сказала она, роясь в сумочке в поисках ключей. — Тут холодно. — Нашарив ключ, она вставила его в замок, но тут поняла, что дверь вообще-то не заперта. Неудивительно, что кот сбежал. Но ведь… она же не широко открыта, просто не заперта. Как если бы кто-то собирался ее закрыть, но слишком торопился.

Ну да, например, ты. Сегодня утром.

Никки вспомнила, как выбегала из квартиры, на ходу надевая туфли и шарф, с единственной мыслью — выследить Рида и поговорить с ним. Но дверь за нею захлопнулась! Она точно слышала щелчок замка. Он должен был закрыться.

И ворота должны были быть заперты на щеколду.

Дыхание перехватило. Страх пронзил ее при мысли, что кто-то был в ее доме — и, возможно, еще находится там. Сердце выпрыгивало из груди. Она осторожно прокралась внутрь и стала шарить по стене, пока наконец не нашла выключатель. Гостиная озарилась светом. Дженнингс шмыгнул в дверь, прежде чем Никки успела его поймать.

Никто не скрывался в углу и не прятался за шторами.

В квартире вроде бы ничего не изменилось.

Все еще нервничая, Никки медленно прошла в следующую комнату. Все, вплоть до кошачьей еды, было так, как она оставила. Холодный кофе в турке, тапочки у письменного стола, куда она их отбросила, на полочке — косметика.

— Ложная тревога, — сказала Никки коту и облегченно вздохнула, закрыв дверь и дважды проверив окна. — Почему же не захлопнулась входная дверь? — подумал она вслух, сбросив одежду и включив радио.

Передавали ток-шоу «Полуночные признания». Ведущей его была доктор Сэм — новоорлеанский радио-психолог, которая давала советы любому придурку с телефоном. Никки вспомнила, как подскочил рейтинг шоу несколько лет назад, когда серийный убийца, наводивший ужас на жителей Нового Орлеана, позвонил доктору Сэм в прямой эфир. Сегодня она разговаривала с женщиной, которая собиралась начать физические отношения с мужчиной, с которым уже занималась по Интернету киберсексом, что бы это, черт возьми, ни значило.

— Как раз то, что нам нужно, — пробормотала Никки, заползая в обнимку с котом в постель. — Чужие переживания.

Дженнингс так громко замурлыкал, что ей с трудом было слышно следующую радиослушательницу — женщина жаловалась, что нынешний муж-де не ладит с ее пятнадцатилетней дочерью.

— Надо же. Я и с родным-то отцом еле ладила. — Никки подсунула под голову подушку и вспомнила собственную бурную юность и свою невероятно бездарную семью. Вдруг она ощутила укол совести, вспомнив, что уже почти неделю не звонила матери. — Завтра, — пообещала она и мысленно сделала зарубку. Она выключила свет и поплотнее завернулась в одеяло. В комнате было холодно, в окна просачивалась зимняя ночь, на стенах плясали тени. Никки закрыла глаза и повернулась на другой бок, сунув руку под подушку, и пальцы нащупали что-то чужеродное и жесткое — бумагу, а точнее, конверт.

Что за черт?

Она пулей вылетела из кровати, врубила свет и отбросила подушку. Дженнингс юркнул под кровать.

Там, на голубой простыне, лежал конверт.

Напоминая о записке за «дворником».

— О боже, — прошептала она, и ужас подступил к сердцу.

Никки отпрыгнула от кровати. Каждый мускул был натянут. Она снова быстро осмотрела спальню, снова проверила под кроватью и в кладовке, понимая, что кто-то, какой-то чужак, побывал в ее доме. Как она ни напрягала слух, ничего не было слышно, кроме завывания ветра да стонов старого дома. Успокойся, Никки. Никого в твоей квартире нет. Ты все проверила. Дверь заперта. Засов задвинут. Окна тоже на щеколдах.

И все-таки, стоя посреди комнаты, она тряслась от страха.

Кто-то здесь был.

И оставил письмо.

Дрожа, она снова подошла к кровати, словно ожидая, что кто-нибудь выскочит из-под нее, хотя знала, что там никого нет. Но она была так напугана, что не могла рассуждать здраво. Взяла конверт и медленно открыла его. В глаза бросилось сообщение:

ГОТОВО.

Она громко повторила это слово.

— Готово. Что? Что готово?

О чем это, черт подери? Как кто-то пробрался в ее квартиру? Никки прошла к входной двери, медленно ее открыла и осмотрела замок на предмет взлома. Ничего похожего. Но она не могла сомневаться, что кто-то вошел в эту дверь и случайно выпустил кота. Здесь был кто-то посторонний. В ее спальне. Трогал ее постель, поднимал ее подушки. Сердце бешено колотилось. Кто это сделал? У кого есть ключ? Зачем создавать себе столько проблем, чтобы оставить ей записку? Да нет. Тот, кто это сделал, явно хотел ее запугать.

Стараясь не паниковать, она решила рассуждать логически. Кто-то хочет ей что-то сказать… что-то важное. ВЕЧЕРОМ и ГОТОВО. Кто-то закончил какое-то важное дело, в чем бы оно ни заключалось. В глубине души она чувствовала, что это нечто плохое, темное, злое. Она вспомнила фигуру на улице… рано утром… он следил за ней… и за Ридом.

Боже, это снова имеет отношение к Пирсу Риду? Пусть это притянуто за уши, но записки пошли только после начала дела Гробокопателя. Да нет. Ты делаешь бессмысленные выводы. Думай мозгами, а не страхом. Кто это делает? Враг? У кого, кроме тебя и квартирного хозяина, есть ключ? Ты его давала какой-нибудь подружке? Она мысленно составила список тех, кому давала ключи, но их всегда возвращали, разве что кто-то сделал копию. Симона иногда брала ее машину; свою сестру Лили она просила приглядеть за квартирой и Дженнингсом, уезжая за город; еще бывший парень, Шон Хок, и отец… Трина брала машину, а ключ от квартиры висит на том же кольце… Господи, всех не пересчитаешь.