Сокрытое в Листве (СИ) - Самылов Алексей Леонидович - Страница 2

Считается, что меч хранится в Ацуте, синтоистском святилище в Нагое, но официальных доказательств этому, равно как и самому факту существования меча, нет. По утверждению правящего дома, Кусанаги-но цуруги используют во время коронаций. Но факты говорят лишь о том, что во время церемонии в коронационный зал действительно вносится меч, завёрнутый в полотно. Доказательств того, что этот клинок является подлинным Кусанаги-но цуруги, нет, но и опровергнуть данное утверждение нельзя. Японские правители никогда не демонстрировали меч широкой публике, его, напротив, всегда тщательно оберегали от чужого взгляда и даже не упоминали о нём.

— Да, полагаю, если бы не Кимико, то погибли бы все, — заметила Кагори Мию. — Что же, придется выходить в Тотум. Юмико, ты якорь. Хэруко пойдешь вместе с Томоко.

Женщины стали раздеваться. Это было нужно для того, чтобы одежда не вносила паразитные вибрации в ауру. Действие привычное для кицунэ. Ёшида Томоко тоже не стала надевать свое облачение (это было её додзё и, разумеется, у нее имелась здесь соответствующая одежда). Это было бы немного неправильно, оставить гостей голышом. Ладно бы со стороны гостей были мужчины, тогда конечно. Все-таки современные кицунэ уже не настолько равнодушные к чужим мужским взглядам в этом смысле. Впрочем, когда было нужно кицунэ моментально отбрасывали все эти условности.

Циновки были вытащены из круга наружу. Опять же, чтобы не мешали посторонние вибрации. И кицунэ сели в сейдза прямо на голый пол. Кагори Юмико в центре, остальные вокруг нее. Ёси Хэруко при этом сидела рядом с Ёшидо Томоко и женщины еще и за руки взялись. Томоко была слабее всех остальных и еще при этом не восстановилась полностью.

Все чуть не синхронно прикрыли глаза. Вот чего кицунэ никогда не бояться, это выйти в Ракш. Никто же не боится зайти в прохладу после нахождения на пекле? Или даже скорее, зайти в тепло после мороза…

…Разумеется, поместье Тайра в Ракше отличалось от своего реального вида. И сильно. На месте строений из таньджуна (обычный план) сейчас стоял замок. Замок у невысокого холма, поросшего лесом, около перекрестка дорог. Замок построенный Тайра для своих кицунэ, обитавших на этом самом холме. В том самом месте, где за полвека до того воины Тайра победили страшных лисиц ценой большой крови. Разумеется, столь сильный выброс жизненных сил, сиречь праны, не мог не оставить следа.

Додзё же стоит ровно на том месте, где смертельно раненый глава клана Тайра — Тайра Тадамори сразил семихвостую кицунэ Яитомо. История известная среди воинов кланов. История не о ненависти, а о, как ни странно, красоте. Враги, умирая, сидели рядом и смотрели на цветущую сакуру. А воины, и самураи, и кицунэ, прекратив бой, глядели на своих лидеров…

Именно поэтому на месте додзё в Ракше стоит сакура. Дерево, запечатленное двумя сильными людьми. «Сакихокору» — вечноцветущая сакура. А возле нее, если не смотреть прямо, а искоса, иногда можно увидеть контуры фигур, сидящих на земле спиной к спине…

… Стандартная боеформа лисиц — красно-белый наряд мико и лисья маска. С вариациями, но такую боеформу применяют все сильные кицунэ, то есть такие, которые могут создать больше двух боеформ. И да, обычно это нужно именно высшим хвостатым кицунэ, обычным бойцам просто нет нужды создавать эту боеформу.

— Отдача была действительно очень сильной, — произнесла Кагори Мию, смотря на знаменитую Сакихокору Яимото.

«Дерево» выглядело полупрозрачным. Этот артефакт клана Ёшида тоже принял часть отдачи, спасая связанных с ним людей.

— Юмико, — коротко бросила Мию-сан.

Старшая сестра Кагори кивнула. И, подойдя к сакуре, замерла рядом с деревом, раскинув руки в стороны.

Не слишком сильный медиум, Кагори Юмико обладала «тяжелой» праной. Такой, которую не перепутаешь с другой. И ее сестра, Мию, имея похожую вибрацию, могла легко «вспомнить» ауру сестры, то есть, тем самым использовав Юмико, как якорь, для возвращения из Тотума. Единственный недостаток такого способа — Кагори Юмико после этого около пары недель должна избегать выхода в Ракш. Иначе ее тонкое тело попростусгорит от отката…

… Тотум — это не Ракш. Тотум — это план, где не отражается прана мира. Оказываясь в Тотуме, ты видишь перед собой лишь то, что пронизывает твоя личная прана в реале. И сейчас Кагори Мию, Ёшида Томоко и Ёси Хэруко увидели вокруг себя додзё.

— Тихо, Томоко, тихо, — Ёси Хэруко удержала Ёшиду от порыва.

Да, те, кто в момент смерти и около этого, в общем, в момент крайнего напряжения сил, был в Тотуме, оставляет здесь свой отпечаток. И женщины увидели пятерых подростков, сидящих на циновках. Это были не четкие образы, но понять, кто это, было вполне можно. Поэтому на лице Ёшиды Томоко отразилась боль.

— Двери, — негромко произнесла Мию-сан, кивком указав в сторону выхода.

Кицунэ посмотрели в ту сторону. А через распахнутые двери (а это уже из ряда вон, в смысле, что двери открыты), они видели остальное поместье Тайра. А между тем, даже само додзё за кругом из столбов должно было быть нечетким, плывущим. Ведь ведьмы сейчас вышли не в свой отпечаток реальности, а в тот, которые создали подростки. Кицунэ намеренно вышли не сразу в Тотум, чтобы не внести свой отпечаток, специально использовали Сакихокору Яимото, чтобы пройти обратным путем в отпечаток детей.

— Возвращаемся, — коротко бросила Кагори Мию.

* * *

Поместье Кагори.

Когда Юкио открыл глаза, в комнате царил утренний полумрак. Он лежал один, на футоне, под простыней.

«Ну, и что происходит?»

Это был не таньджун. Юкио оказался в Ракше. Причем в «Ловушке» или в «Кольце». Названия разные, суть одна. Специально созданная в Ракше пространство-капсула, где дословно воспроизведена какая-то местность. Обычные люди называют это реалистичным сном. И видят их после сильных переживаний, так что чаще всего такие сны бывают кошмарами. Люди сами себе делают такую капсулу в момент выброса праны, и пока эта капсула не истощит вложенную в нее прану, человек будет каждый раз видеть одно и тоже. А если он при этом сильно переживает, то подпитывает капсулу праной. И вот так в древности кицунэ, да и вообще клановые воины, могли наслать на неприятеля кошмары и свести с ума.

Юкио сел на футоне. Он был почти обнажен, только повязка на нем была, на бедрах. Веревка на поясе, к которой привязывается тряпка, пропущенная между ног. Такую носили в Японии, в древности. Фундоси называется. И почему-то фундоси была красная.

Дверь во двор была слегка приоткрыта. Юкио, завернувшись в простыню, встал, дошел до двери.

«Надо же, как подробно» — подумал он, когда дверь, отодвигаемая в сторону, слегка закусила на половине пути.

Во дворе стояла женщина. В красно-белых одеждах мико, с распущенными… рыжими волосами.

— И зачем это все? — спросил Юкио.

Кстати, двор был воспроизведен уже не так тщательно. Лишь часть его была «прорисована». Остальное терялось в «тумане». Реально, пятачок двора, а вокруг густой белый туман.

— И как ты это сделала? — спросил еще Юкио, выходя на энгаву.

— Ты сам впустил лисицу в дом, — ехидно ответила стоящая спиной Сидзу.

Именно она была в наряде мико. Женщина обернулась. Она была без маски, на ее губах играла ироничная улыбка.

— Так чего же ты удивляешься, воин? — продолжила она. — Ты теперь в моей полной власти!

Она щелкнула пальцами. И Юкио оказался… полностью обнажен.

— Тебе неудобно, малыш? — Сидзу оказалась рядом, причем со спины и вплотную. — Может, тогда накинешь ту свою ужасную и страшную боеформу?

Последнее предложение женщина буквально промурлыкала в ухо парня.

— Да я бы с удовольствием, Сидзу, — спокойно ответил Юкио. — Но тогда мы опять всех всполошим.