Мефистон. Кровь Сангвиния - Хинкс Дариус - Страница 44

— Капитан Ватрен! — раздался по вокс-сети крик Мефистона. — Ворота! Закройте их немедленно!

Ватрен снова выругался, выпустив еще одну очередь в толпу мутантов. Ворота были едва ли в десятке метров от него — над Кровавыми Ангелами уже нависали осыпающиеся древние колонны, но теперь путь преграждало целое море вопящих исчадий ада.

— Гестиас! — рявкнул он по воксу, не переставая стрелять, — Ты это слышал?

— Да, капитан, — ответил бывший на южной стороне амфитеатра сержант. — Я уже закрываю ворота. Вы еще внутри?

— Ненадолго. К воротам, вперед! — закричал капитан и повел воинов.

Ватрен ворвался в толпу и широкими яростными взмахами меча принялся отсекать конечности и разрезать броню. Отовсюду забрызгала кровь. Клинок рычал и содрогался в его руках, впиваясь в плоть врагов. Позади полукругом продвигались воины отделения Серифа, стрелявшие от бедра в прыгающих на них мутантов.

Капитан ощутил, как ускорился пульс его сердец, когда визор покраснел от крови. Противники напирали: сотни уродливых тварей яркой расцветки били по силовым доспехам ножами и молотили чешуйчатыми лапами. Он чувствовал себя так, будто пробивается сквозь участников сюрреалистического карнавала. Цепной клинок ревел вместе с мутантами, сыпал искрами и дымил от перегрева. Исполненный холодной ярости, капитан расшвыривал противников в стороны, будто дикий зверь.

Взревев от бешенства, Ватрен прорвался наконец к огромным воротам. Мефистон ясно объяснил ему, что делать. Капитан пробил кулаком голову мутанта, забрызгав стены кровью, и схватился за одну из масок, украшавших каменные стены.

Но прежде, чем капитан смог что-либо предпринять, в него врезались десятки тварей. Он тяжело ударился о землю и почувствовал, как его обвивают покрытые шипами щупальца, скребущие по броне. Ватрен рубанул цепным мечом вверх, но клинок замер, увязнув в костях и осколках металла. Ватрен выпустил бесполезное оружие и потянулся за боевым ножом, но не успел — один из мутантов, неуклюжий гигант с ужасающе вытянутыми лапами, схватил его и прижал к себе, чтобы остальные могли вонзить в космодесантника когти и клинки.

Ватрен зарычал и отшвырнул от себя великана. Потом, вскинув болт-пистолет, выпустил очередь в бегущих на него уродов.

— Сериф? — позвал по воксу капитан, пытаясь перевести дыхание, пока пробивался через толпу назад к колонне у ворот.

Ответа не последовало; капитан замер на секунду, оглянувшись на бушующую орду, и заметил проблески алой брони среди сине-розового месива.

— Сериф! — закричал он, прикоснувшись к каменной горгулье, которая, как сказал Мефистон, была рычагом.

— Капитан, — раздался приглушенный ответ.

Затем сержант пробился через стену мутантов, а вслед за ним и остальные воины. Все они были вымазаны в крови, но собственной или тварей, Ватрен определить не мог. Едва Кровавые Ангелы переступили через порог и покинули амфитеатр, капитан сорвал со стены каменную маску и рванул скрытый за нею рычаг.

Он услышал жуткий скрежет, и многотонная каменная глыба рухнула из арки над головой туда, где мгновения назад были его воины. При падении дверная плита раздавила десятки мутантов и ударила о землю с такой силой, что даже космодесантники едва устояли на ногах.

Ватрен расстрелял немногих успевших выбежать наружу тварей и, уверившись, что это были последние, спокойно включил вокс.

— Старший библиарий, — сказал он, — все готово. Амфитеатр запечатан.

Мутанты окружили Антроса, когда он нырнул в толпу внизу. Он кусал и рубил их, в то время как они кололи его живыми клинками и сжимали змеиные руки на его горле, пытаясь выдавить из него жизнь.

На лету Луций выкрикивал строки из «Пресыщенной косы», и летящие вместе с ним мутанты взрывались, исчезая в фонтанах крови и криков. За мгновение до падения Антрос успел закончить заклинание. Энергия варпа заклубилась у него за спиной и сплелась в эфирные крылья. Но он успел лишь взмахнуть ими прежде, чем врезался в камни. Сила удара была такой, что лексиканий едва не потерял сознание, однако рев толпы привел его в себя. Психические крылья распались, но одного их взмаха оказалось достаточно, чтобы спасти ему жизнь. Луций тяжело поднялся и, едва звериная жажда крови отступила, осознал, что окружен тысячами мутантов.

При падении он раздавил нескольких, отчего в толпе образовалась зияющая прореха. Окружающие взирали на него с широкими ухмылками на гротескных мордах. Одни выглядели так же, как твари, сбросившие его с балкона, и их похожие на щупальца руки заканчивались клинками. На прочих обрушились иные проклятия мутаций. Головы одних обросли перьями и стали подобны птичьим: из носовой части вырвались длинные кривые клювы, отчего черепа исказились, а глаза расползлись в разные стороны. У других же и вовсе исчезли головы: лишь на груди у них виднелись плоские лица с черными глазами, как у ската. Были и те, кто раскачивался на выгнутых задом наперед козлиных ногах, покрытых переливающимися сине-розовыми перьями. Мутантов было столько, что, когда они бросились на него, Луций ничего не видел перед собой, кроме них.

Антрос успел схватиться за посох, и, когда первая волна тварей накрыла его, выкрикнул заклинание. Из камней вырвалась алая сфера, полностью скрывшая его из виду. Произнося магические слова, Луций вдруг понял, что не прочитал их в каком-то запрещенном трактате. Сам того не осознавая, он попытался создать миниатюрную копию Химических Сфер Мефистона. Когда мутанты врезались в красную поверхность защитного купола, тела их воспламенились от огня варпа. Твари бились о мерцающую поверхность, пока их обгоревшие Останкине сползли на землю, оставив на куполе лишь клочья паленого мяса и кишок.

Сквозь кровавую стену Антрос увидел, что остальные твари замерли в замешательстве, но затем завыли и хлынули на него сплошной лавиной. Лексиканий вскрикнул: под натиском сотен рвущихся вперед тварей его разум не выдерживал напряжения, ему становилось невыносимо трудно поддерживать энергетический экран. Лексиканий вновь и вновь выкрикивал заклинание, испепеляя бесчисленных монстров, но преображение напрочь лишило тех рассудка, а вместе с ним и страха. Озверевшие люди стреляли и неустанно колотили по психическому барьеру. Постепенно тот начал поддаваться, сжимаясь вокруг Антроса под грузом живых и мертвых мутантов. Луций продолжал выкрикивать магические слова, но чувствовал себя так, будто горел заживо. Он упал на колено, пытаясь принять вес тварей на плечо, но на него бросались сотни чудовищ.

— Нет, — выдохнул он, когда когти и клинки пробились сквозь щит, царапая броню. — Быть не может.

Перед его глазами возникло лицо мертвого брата, Рамиэля. Что, если на самом деле ему было уготовано стать великим? Что, если он, а не Луций, должен был остаться в живых? Что, если не судьба, а выбор Антроса привел Рамиэля к смерти?

— Нет! Сегодня я не умру! — зарычал он. Луций согнулся под весом тысяч врагов, его лицо застыло маской дикой ярости. Нет, такую судьбу он не примет никогда. — Только не так!

Щит снова подался под напором, и лексиканий упал на спину. Даже керамит не мог выдержать такой тяжести; доспехи стонали и трещали, по ним пробежали расколы, из пробоин потекла смазка. В шлеме выли сигналы тревоги, сообщавшие о нарушении первичных функций доспехов.

— Только не так! — взвыл Антрос, вновь представив Рамиэля, придавленного разбитой машиной. Гнев наполнил его разум, жажда крови вновь начала поглощать его.

— Нет! — зарычал он, вспоминая строки «Пресыщенной косы», которые читал вместе с Рацелом.

Заклинание сорвалось с его губ раньше, чем он понял, что же хочет сказать. Слова вновь пришли на ум благодаря инстинкту, а не памяти.

Земля начала вращаться. Медленно, затем все быстрее. Мир закружился и начал расплываться: лишь тогда Антрос понял, что вращается не земля, а он сам, и что мутанты кружатся вместе с ним. Он превратился в торнадо; твари были захвачены вихрем его ярости. Он вращался все быстрее, и тела мутантов начали рваться и разлетаться на части: кровь забила фонтанами, образуя колонну, что, вращаясь, вздымалась к зеркальному небу.