Синдзи-кун и парадокс Абилина (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 7

— ЭфКей? — кто-то коснулся ее плеча. Председатель Такахаси. Он тоже подошел поближе к рингу, растолкав зевак.

— Она из тех, кто краснеет. — говорит Хитоми, не поворачиваясь: — красный тип бойца. — известно, что существует два типа людей, два типа реакции на опасность. Человек либо краснеет, либо бледнеет. Когда человек краснеет — значит, что у него приливает кровь к кожным покровам, что является свидетельством того, что кровеносная система работает с повышенной нагрузкой, в кровь вбрасывается такое количество боевых гормонов, что человека начинает трясти, глаза наливаются кровью, исчезает рациональное осознание своих действий. Такие люди имеют склонность к тому, чтобы стать берсеркерами. Берсерк — это воин, который впадает в боевой транс, перестает испытывать боль от повреждений, становиться сильней, выносливей и быстрей. Вот только он становится еще совершенно неуправляемым. Второй тип людей — которые бледнеют — имеют возможность оставаться совершенно хладнокровными в бою. Из них могут вырасти великие мастера, но в начале и середине обучения им очень тяжело, «красные» бойцы имеют преимущества в силе и скорости, их ведет вперед ярость, а у «белых» этого нет. Однако на уровне мастерства «белые» начинают брать вверх, потому что они в состоянии выстраивать и реализовывать тактические схемы, продумывать ход поединка, в то время как «красные» — слишком увлекаются.

— Красный тип? — Такахаси смотрит на ринг, хмурится. Хитоми вздыхает.

— Посмотри на ее глаза. — говорит она: — погляди внимательно. В них нет отчаяния, в них — что-то другое. — Хитоми ищет взгляд Темной Иошико, которая на некоторое время оставила Луизу в покое, чтобы пройти круг по рингу, словно мечущийся в клетке тигр. Луиза вставала на ноги, ее руки заметно тряслись, на лице были видны синяки и кровоподтеки…

— Полотенце. — говорит Хитоми и протягивает руку, нетерпеливо сжимая и разжимая пальцы: — полотенце сюда…

— Думаешь? Она же все еще в состоянии… — неуверенно тянет председатель, глядя на ринг: — и не из таких ситуаций…

— Дурак. Таких ситуаций у нее не было. — объясняет Хитоми, глядя как Луиза шатается, пытаясь сохранить равновесие: — эта Темная — действительно маг, но она не из тех, кто применяет свою силу в школьных поединках. Все это время она сдерживалась. Полотенце! — в ее руку кто-то вкладывает белый ком и она решительно бросает полотенце на ринг, прямо под ноги Темной. На какую-то секунду ей кажется, что Темная не заметит белое пятно у себя под ногами, проигнорирует жест о пощаде и рванет к Луизе, чтобы добить ее. И тогда уже ей придется выпрыгивать на ринг и успокаивать Темную, впавшую в бешенство, придется бить по нервным узлам, парализовать и останавливать на полном ходу, потому что иного способа остановить берсерка нет — они не чувствуют боли и не сознают повреждения, не испытывают усталости. Их можно остановить только лишив сознания, убив, или парализовав меткими ударами по нервным узлам, но это будет сложно, а она так давно ничего такого не делала. Хитоми сжала кулак, выставляя костяшку указательного пальца вперед, форма «финиковая косточка». Первый удар будет в левое плечо, опуская защиту и парализуя руку… а там как всегда «Ураган Шести Касаний»… эх, если бы этот увалень Такахаси реагировал бы вовремя, вот у него есть шансы остановить Темную и не повредить ей, но … Хитоми чуть присела, готовясь к тому, чтобы одним прыжком перемахнуть через канаты и встать между бойцами, но в этот момент Темная остановилась. Взгляд ее упал на полотенце, лежащее у ее ног. Какую-то долю секунды она просто смотрела на него, без движения. В зале воцарилась тишина, можно было услышать, как скрипят зубы Но-куна, совсем рядом, за спиной. Все внимание было приковано к рингу, где напротив друг друга стояли двое — Темная Императрица Тринадцатой с веселой яростью в глазах, покрытая кровью и готовая к атаке и едва стоящая на ногах Луиза Бенар, еще держащая руки у подбородка, но стоящая на одной силе воли. Ее сейчас могло свалить с ног дуновение ветерка, а если бы она упала — она бы уже не смогла подняться. Какую-то секунду Хитоми искренне полагала, что им придется останавливать Темную, вернее — пытаться остановить, потому что ни она, ни Такахаси не были магами, не имели способности Луизы и скорей всего были бы уничтожены, изломаны и выброшены с ринга в течении десяти секунд. Но это был их долг — защищать простых людей, и она даже и не подумывала о бегстве. Если Иошико впадет в психоз, если она сейчас не сможет сдержаться и добьет Луизу — все что они смогут — это купить всем вокруг несколько десятков секунд, пока она будет с ними играться. Да, она попробует парализовать ей руку… но вряд ли это получится и даже если получится — Темная вытрет ими пол и одной рукой. Если не будет сдерживаться. Только сейчас Хитоми поняла ее, поняла, как она живет, как она сдерживает себя каждый день, каждый час, каждую минуту. И могла только надеяться, что этот контроль сработает и сейчас, хотя они потратили так много сил, чтобы Иошико наконец сорвалась.

— Уфф… — наконец выдыхает рядом Такахаси, глядя как Иошико делает шаг назад и берет себя в руки, со стороны было видно, каких усилий ей стоит сдержаться.

— Это было близко. — говорит он: — зря мы это затеяли… надо прекращать с огнем играть… хорошо что она сама остановилась… — он не сказал «а иначе мы бы тут все умерли», но это было понятно. Они слишком уповали на Луизу и ее дар, но Луиза не могла прикрыть Такахаси, не могла прикрыть Хитоми, и если вдруг она проигрывала магу в обычном рукопашном бою… то у них не оставалось козырей. Они упустили такую возможность, никогда и не думали о ней — что если маг и без способностей в состоянии победить Луизу? Тогда они все останутся беспомощными перед разъяренным супером. Хорошо, что Иошико сдержалась.

— А знаешь какое выражение было у нее на лице вместо отчаяния? — спрашивает Хитоми, глядя как Луиза без сил опускается на покрытие ринга и к ней спешит медсестра, а Иошико просто отходит в свой угол, аккуратно ставя ноги и явно контролируя каждое движение.

— Это была радость. — продолжает Хитоми, не дождавшись вопроса, Такахаси слишком волнуется за Луизу, чтобы спрашивать, он как на иголках.

— Радость что не нужно больше сдерживаться. — произносит Хитоми уже больше для себя, чем для Такахаси: — так что вовремя я полотенце кинула.

Глава 4

— Я так больше не могу. — жалуется Акира и мнет двумя пальцами переносицу: — у меня скоро прыщи по всему телу пойдут от стресса. Вы знаете, сколько стоит свести хотя бы один? Мой косметолог озолотится.

— Ты просто больше на свежем воздухе время проводи. — говорит Майко, играясь с котенком у себя на коленях, котенок шипит и прыгает ей на руку, притворяясь что охотится: — а то все в офисе сидишь, вон, вся бледная стала.

— Я слышала, что прогулки на свежем воздухе снимают уровень стресса почище зеленого чая и секса. — вставляет Читосе: — действительно, ты слишком много работаешь, А-тян. Кстати, говорят, что, если завести себе питомца — тоже помогает. Вот, можешь себе Винцента оставить…

— Не дам я ей Винцента, я его себе возьму. — Майко прижимает котенка к груди и качает его из стороны в сторону: — он и так настрадался в своей жизни, а еще француз.

— С чего это он француз? — хмурится Читосе: — это же британский кот.

— Да ничего подобного, чистый шартрез. Шартрезы — французские коты, вот, смотри, шерсть почти лиловая… на свету. — Майко поднимает котенка в воздух, и они с Читосе внимательно осматривают его шерсть.

— По-моему он на русскую голубую породу похож. — замечаю я: — хотя русские — у них подшёрсток гуще немного, они такие — как плюшевые. Мягонькие. А ну, давай-ка котейку сюда, я проверю… — я тяну руки к котенку и получаю по пальцам когтистой лапой. Больно.

— Меня ваша кошка ни капельки не волнует. — говорит Акира: — а если что меня и волнует, так это то что мы сейчас сидим в борделе, с этим всем … антуражем! — она обводит рукой «венецианский номер», весь в занавесочках и картинах, с многочисленными кушеточками в красном бархате, с стальными цепями и наручниками, свисающими с потолка. На стенах развешаны плетки, стеки и прочие «инструменты» для нелегкого труда на ниве любви. Мельком вижу здоровенный «акриратор».