Интим не предлагать! (СИ) - Лель Агата - Страница 28

— А чего это он мой? Он такой же мой, как и твой, с той разницей, что мы в одном доме живём.

— Ой, не надо, вижу я, — с важным видом машет рукой, предоставив честь мне самой додумать, что же она там видит. — У всех кто-то есть, у тебя и Джон, и даже, вон, муж целый, а у меня никого, — Анька громко вздыхает и, поставив локоть на стол, кладёт подбородок на кулак. — Тоска зелёная.

— А ты познакомься с кем-нибудь, чего теряешься, — с аппетитом пережёвывая столовскую котлету, запиваю обед водянистым чаем.

— Да где знакомиться? Как будто ты не знаешь, на что современные парни в первую очередь смотрят. Им формы подавай, ноги длиннющие. А я что? От горшка два вершка, про формы вообще молчу.

— Да брось! Ты очень хорошенькая. — И я не вру. Ну почти. — Просто одежда у тебя совсем не модная, причёску поменять, чуть-чуть подкраситься — и будешь настоящая секс-бомба, — ловлю на себе не добрый взгляд подруги: — Ладно, просто бомба.

— Нет, человек человека должен полюбить за душу, а это вот всё, — обводит рукой невидимый силуэт, — это всё напускное и с любовью ничего общего не имеет.

— Ты, Анька, очень умная и глубокая, просто ты не общаешься даже ни с кем, чтоб душу твою рассмотрели.

— Когда она видят это, — тычет на своё лицо пальцем, — рассматривать душу не очень-то и хотят.

— А ты в интернете познакомься! Поставь свою самую красивую фотку, пообщайся, вот тебе и будет в первую очередь душа, а потом всё остальное. К моменту встречи мы из тебя красотку сделать успеем. Я вот с Джоном в интернете познакомилась и как видишь — удачно. В Америку планирую лететь.

— Ты — другое, тебе душой кого-то цеплять не обязательно, вон какая — модель. Даже Малиновский, и тот запал.

— Ой, да брось! Ну ты скажешь тоже! — смущаюсь, и намеренно перевожу тему: — А ты не спеши фыркать. Зарегистрируйся на сайте знакомств, анкету привлекательную напиши. И фотку поставь, где у тебя волосы распущенные, ну ту, возле фонтана которая на день города.

Анька задумчиво кусает губу и вдруг хитро улыбается.

— А знаешь, ты права. Всё равно вечерами делать сейчас нечего. Тебя нет, учебная программа вдоль и поперёк пройдена. По крайней мере, это как минимум новый интересный опыт. Для общего развития полезно.

— Ну и отлично! Уверена, там ты уж точно найдёшь свою судьбу.

— Ромашкина, вот ты где, — в столовой нарисовывается Малиновский и уверенно шагает за наш стол. — У нас пары не будет, я домой, — садится рядом на свободный стул и без всякого стеснения заталкивает в рот остатки моей котлеты. — Ты поедешь?

— Нет, у нас ещё лекция.

— И тебе здравствуй, Богдан, — отмечает своё присутствие Цветкова, и Малиновский шутя кладёт руку на её плечо:

— Слушай, мелкая, а у вас там огурцы маринованные ещё остались?

— Нет, не остались. Но Клавдия Петровна уже замучила меня вопросом, когда ты познакомишь её с Киркоровым. И я не мелкая!

Богдан заразительно хохочет, а потом, одним махом допив мой чай, поднимается:

— Ну ладно, я домой, отсыпаться. А ты, — тычет пальцем на Аньку, — с тебя банка огурцов.

Проводив его взглядом до выхода, Цветкова снова озабоченно вздыхает:

— Пятой точкой чувствую — скоро мне придётся подыскивать себе новую соседку.

Часть 26

Так странно ехать домой и знать, что кто-то тебя ждёт. Не суть даже для чего и зачем — ты важен. Без тебя никуда.

Например, сегодня утром я по обыкновению открыла холодильник и обнаружила в нём… Нет, не повесившуюся мышь, а целую кучу разнообразных продуктов: яйца, сыр, сливочное масло, лотки с мясом, здоровенная палка салями, целый пакет фруктов. На отдельной полке в рядок лежали картофель, морковь, капуста, свекла. Намёк понят. Кто-то таким образом выпрашивает борщ. Николай Филиппович стратег — за неимением времени заказал по интернету доставку продуктов.

Решила, что после пар приеду домой и сварю здоровенную кастрюлю мясной Виагры, да и самой, если честно, надоело питаться яичницей и тостами с кофе. Последний, кстати, я раньше не пила. Диаспора Малиновских меня портят.

Так как Богдан уехал из универа первый, пришлось тащиться на метро, а потом ещё сорок минут на автобусе. По пути забежала в местный супермаркет за лавровым листом. Ведь Николай Филиппович точно не учёл эту маленькую, но такую важную для борща деталь.

Открыв дверь, сразу же ощутила в гостиной какой-то чужой незнакомый аромат. Хоть я и живу в этом доме два понедельника, но знаю, что кухня пропиталась запахом кофейных зёрен, ванная — древесным гелем для душа и ментоловым лосьоном после бритья, спальня — терпким гуччи и немного ванилью, а гостиная — свежестью улицы из практически постоянно открытых окон.

Но сейчас здесь пахло иначе. Пахло приторными женскими духами.

В душе закопался неприятный червяк подозрения. Малиновский так рано уехал с пар… Он мог это сделать за тем, чтобы спокойно уединиться с кем-то, пока меня нет… Например, поздравить бывшую с намечающимся бракосочетанием.

Да, он не обязан передо мной отчитываться о своих любовных похождениях, но вдруг просто решил во избежание моего нытья по поводу подорванной репутации сделать всё по-тихому?

Первая мысль — позвать его, но тут же отсекаю её как в корне неправильную. Неверного мужа надо ловить на горячем за… Впрочем, на месте разберусь за что.

Сняв туфли, тихо, на цыпочках поднимаюсь наверх. Запах духов усиливается, а возле спальни Малиновского и вовсе становится нестерпимым. В довершение моих подозрений внутри я отчётливо слышу тихий женский голос.

Отпрянув от двери, прижимаюсь к стене, не решаясь войти. А вдруг они там правда голые в постели… Это же так унизительно!

Да, я жена, но ведь не настоящая, устраивать сцены — глупо, сделать вид, что ничего особенного не происходит — ещё глупее. Заглянуть и сказать: “простите, я за конспектом, продолжайте”?

А может, лучше просто уйти? По-тихому. Как будто не было ничего.

Нет. Уйти я не могу. Потому что как бы я не пыталась делать вид, что на Малиновского мне плевать, мне на него не плевать. Вернее, плевать, но не так, как мне бы того хотелось. Вернее …

Ай, чёрт! Он там, внутри, в нашей спальне, и ним какая-то девушка! Он не один!

Жгучая, позорная, безотчётная ревность заполонила собой разум. Как вчера в Манго, но только в сто крат острее.

Я словно тону, лечу на дно Марианской впадины, карабкаюсь на вершину Эвереста и срываюсь…

Нет, не потому что я влюбилась в него или ещё какая-нибудь чушь, а потому что я просто… собственница. Я даже в песочнице за свои формочки лопаткой по голове всех била.

Да, только поэтому. Только.

Он там не один! Не один… Он не один! С ним девушка!

Уйти? Ни за что на свете! Я должна увидеть всё собственными глазами. Чтобы раз и навсегда… Чтобы понять…

Заранее возненавидев обитательницу спальни и решив, что во что бы то не стало буду вести себя достойно, резко дёргаю на себя дверь, а там…

…а там, на софе, в белом брючном костюме, держа в руках чашку чая сидит женщина.

Не молодая девчонка, а именно женщина, не старше сорока и невероятно красивая.

Гордая осанка, копна модно уложенных пшеничных волос, раскосые зелёные глаза и окрашенные алой помадой до боли знакомые губы…

Сомнений нет. Это она — предательница.

Поставив с лёгким звоном чашку на блюдце, мать Малиновского приветливо мне улыбнулась.

— Здравствуйте, Евгения. Богдан не обманул, вы очень красивая.

Кошу взгляд на кровать — Малиновский, скрестив длинные ноги, лежит поверх моего розового покрывала. Одна рука заложена за голову, в другой мобильный. Он тоже посмотрел на меня и по одному только взгляду я поняла, что видеть мать он не очень-то и рад.

— Здравствуйте, а вы кто? — специально туплю, так как хочу услышать её ответ.

— Я мама Богдана.

— Мама? Серьёзно? А я думала, что мамы у него нет. Простите, просто он никогда о вас не рассказывал.