Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 30

– Уж попроси, Константин, – кивнул Андрей Георгиевич. – Я тоже… займусь. Может, и пронесет. Много они там увидели, в темноте–то?

– А с дедом чего? – тоскливо поинтересовался я.

– А деду мы пока говорить не будем.

Даже так?

– И не смотри на меня. Дед и с меня голову снимет, если узнает, что я тебя Кладенцу научил… Потом, может, даже наградит, но сначала – снимет. – Андрей Георгиевич усмехнулся – но тут же снова сердито нахмурился. – Только ты не думай, что проскочишь. Сами кашу заварили – самим и расхлебывать. И для тебя работа найдется!

А я и не против. Особенно если эта самая работа позволит хоть ненадолго вырваться из усадьбы в Питер. Может быть, даже снова заглянуть в «Кристалл»… да и вообще. Не сидеть же взаперти до конца лета!

– Андрей Георгиевич… а мне что делать? – жалобно простонал Славка. – Домой надо, отец волнуется, наверное, уже.

– В четыре утра? Постелим тебе где-нибудь. А утром прикажем в город отвезти – или Константин сам отвезет, ему по пути… А по-хорошему – посидел бы лучше здесь пару дней, а то без нас тебя Воронцов со своими янычарами выловит и в асфальт закатает. – Андрей Георгиевич пододвинул к себе пепельницу и протяжно вздохнул. – Лицеисты, мать вашу за ногу…

Глава 21

Когда я спустился вниз, воинство Арины Степановны уже вовсю гремело на кухне. Но на стол еще не накрывали – значит, проспал я часа три, не больше… и при этом почему–то ощущал себя полностью свежим.

Видимо, без чудовищ из мертвого города и бессовестной графини сон оказался куда крепче.

Славку я будить не стал. Он так и дрых на диване в гостиной под плащом Андрея Георгиевича, который закрывал его от пяток до кончика сопящего носа. Наверняка кто–то из прислуги уже успел здесь прибраться – но его благородие это не потревожило.

Пусть спит. Спешить некуда, до завтрака еще где–то час. И если уж никто не торопится поинтересоваться, не желаю ли я кофе – самое время наведаться на кухню.

Зевая, я прошагал через гостиную со столовой, толкнул дверь, ведущую в царство Арины Степановны – и тут же встретился с самой хозяйкой. Она стояла боком ко мне у стола и нарезала сыр. Одна: молодые поварихи и дворовые копошились в дальнем конце кухни.

– Проснулся, Сашенька? – улыбнулась Арина Степановна. – А я уж жду тебя. Как чуяла – раньше всех подымешься голодный, бутербродов сделала. Будешь?

И откуда узнала? Колдунья! Хоть и Дара в ней ни капли.

– Буду! – обрадовался я. – Кофейку бы еще…

– Далась тебе эта гадость… Чай пей! Только самовар вскипел.

Я молча кивнул. Невысокая, полноватая и неизменно добродушная Арина Степановна в своей вотчине была полновластным хозяином, и даже дед нечасто с ней спорил. Ей не так давно исполнилось шестьдесят пять, но выглядела она куда моложе. Костя говорил, что последние двадцать лет внешность Арины Степановны почти не менялась – разве что чуть прибавилось седых волос под аккуратно повязанным платком. Я пробирался на кухню за угощением, наверное, с того самого дня, как научился ходить, и там всегда меня ждали и чай, и сладости… а иногда и совет, и доброе слово.

Правда, сейчас Арина Степановна почему–то выглядела недовольной.

– Ты бы Настасью навестил, Сашенька, – проговорила она, протягивая мне дымящуюся кружку. – Нехорошо с ней вышло. Она хоть и простая девка – а все равно человек.

– А что с ней? – Я едва не подавился бутербродом. – Я не…

– Вот у нее и спроси. – Арина Степановна строго сдвинула брови. – И не торопись, доешь! Зря я, что ли, старалась?

После ее слов кусок не очень–то лез в горло, но я все равно дожевал и допил чай – и только потом сорвался через кухню во двор – а оттуда в дальний конец к зарослям, скрывающим ветхий сарайчик.

Где меня явно не ждали. Настасья была на месте – изнутри доносилось негромкое позвякивание – но на этот раз заперлась. Потоптавшись у ворот, я постучал… но ответа не дождался.

– Настасья! – позвал я. – Ты здесь?.. Настасья Архиповна!

– Шел бы ты отсюда, благородие.

Голос у девы-конструктора был недовольный… Да чего уж там – откровенно сердитый. Будто за те полторы недели, которые мы не виделись, я успел чем–то перед ней провиниться…

Уж не тем, ли, что пропал, наобещав золотые горы?

Нет, едва ли – мужики из гаража говорили, что Настасья заглядывала – забрала старый аккумулятор, кое-какие детали от «Волги», инструмент, пару листов железа… Работа кипела – хоть я и не приходил понаблюдать. Андрей Георгиевич в последнее время гонял меня втрое сильнее, а Костя вдруг насел с книгами – так что под вечер у меня обычно оставалось сил только кое-как доползти до кровати и вырубиться. Видимо, эти двое задумали отвлечь меня от девчонки – и, надо сказать, им это удалось. Не застав Настасью в сарае раз или два, я почти забыл про нее.

Пока Арина Степановна не напомнила.

– Чего такое? – Я снова потянул на себя лязгнувшую засовом створку ворот. – Поговорить надо!

– Не о чем мне с тобой говорить! – отозвалась Настасья. – Уходи, кому говорят!

– А ну открывай! – не выдержал я. – А то сам зайду.

– Отстань!

Вот ведь зараза… Будет еще крепостная мне тут командовать.

Недовольство колыхнулось внутри – и тут же легло в руку заряженным заклятьем. Отступив на шаг, я прицелился и влепил в ворота Булаву. Раздался треск, во все стороны брызнули щепки, и засов с жалобным звоном отлетел на пол. Я толкнул ногой створку и вошел внутрь.

– Что, много чести князю дворовую девку послушаться?

Настасья стояла всего в нескольких шагах от меня. Все в том же безразмерном комбинезоне и мужской рубашке, подвязанной чуть выше пояса – только на этот раз клетчатой. Рыжие волосы полыхали в полумраке сарая огнем, но глаза горели еще ярче. И сердитую красоту не портили ни грязные руки, ни масляные пятна на одежде…

Ни синяк на щеке.

– Кто? – коротко спросил я.

Настасья явно хотела или обругать меня, или соврать, или просто отмахнуться – но, похоже, вид у меня вдруг стал такой, что юлить показалось себе дороже.

– Семен, – едва слышно проговорила она. – Только он…

– Убью.

Я развернулся и зашагал к гаражу. Злость ухнула куда–то в живот – прямо как тогда, перед дракой с Воронцовым… Вполне подходящее состояние, чтобы сломать кому-нибудь пару костей.

– Постой, благородие! – крикнула мне вслед Настасья. – Да не виноват он… Постой, кому говорят!

Дева-конструктор догнала через два десятка шагов. Попыталась забежать вперед, потянула за руку – а когда и это не помогло, просто обхватила меня за пояс и повисла. Я на чистом упрямстве протащил ее метра три-четыре, пытаясь стряхнуть, а потом запнулся обо что–то и растянулся прямо на тропинке. Настасья так и не отпустила – и свалилась сверху, придавливая меня к земле разгоряченным от тяжелой работы телом.

– Уймись, благородие! – выдохнула она мне в ухо. – Или укушу!

Угроза оказалось не пустой: стоило мне дернуться, как в загривок впился полный комплект зубов. После тренировок с Андреем Георгиевичем сил у меня стало заметно побольше, чем у восемнадцатилетней девчонки, но Настасья не сдавалась. Я кое-как перевернулся на спину, но она тут же уселась сверху и обеими ладонями уперлась мне в грудь.

– Да чего ж ты упрямый такой?! Говорю же – не виноват он. Ему дед твой велел!

– Дед?..

– Видать, узнал, что ты ко мне ходил сюда, – вздохнула Настасья. – А у старого князя разговор короткий – приказал высечь.

– Высечь?! – Я не поверил своим ушам. – За что?..

– У него спроси… Решил, видать, наказать, чтобы я на тебя, благородие, и заглядываться не думала. – Настасья сердито засопела. – Сказал Семену, а я по добру и не далась… Он мужик–то не злой, даже из гаража гонять перестал – так разве с хозяином поспоришь?

Это уж точно. Нрав у деда крутой… К счастью, это отчасти компенсируется не самой лучшей памятью. Несмотря на третий магический класс, годы понемногу брали свое – так что сейчас дед уже наверняка успел забыть и про Настасью, и про ее наказание.