Травля (СИ) - Сербинова Марина - Страница 30

— Уж не хотите ли вы сказать, что побег из тюрьмы организовал ребенок? Нашел трех каких-то бандитов, уговорил их украсть его маму из камеры смертников, те вот так запросто согласились, пришли и забрали ее. Что же, вполне возможно, если из тюрьмы строгого режима выкрасть смертника не сложнее жвачки в супермаркете. Или думаете, я сам послал на это своего сына? Типа, вот тебе пара парней, сынок, пойди вытащи маму из тюрьмы, пока я немного занят — так по-вашему? Вы знаете, сколько моему сыну лет? В ФРБ теперь набирают идиотов?

— Не забывайтесь, мистер Рэндэл.

— Разговор окончен! Я буду разговаривать только, если ко мне пришлют кого-нибудь поумнее, — отшвырнув с дороги стул, который с грохотом ударился о стену, Джек подошел к двери и отвернулся к стене. На пороге появился привлеченный шумом охранник.

— Все в порядке?

Подойдя в Джеку, Кнеппер слегка наклонился к нему и проговорил:

— Вам все же лучше с нами сотрудничать, мистер Рэндэл. Я вижу, вы расстроены… если, конечно, вы не разыгрываете перед нами комедию. Кстати, у нас для вас кое-что есть, — поставив на стол портфель, агент вынул тетрадь. — Это вашей жены. Мы нашли это у Райли. Он утверждает, что она просила его передать это вам. Мы вынуждены были изучить содержимое, и теперь выполняем ее просьбу.

Джек протянул руку к тетради, но агент придержал ее.

— Думаю, это тоже может помочь в суде, когда вы будете доказывать, что ваша жена душевнобольная. Мне искренне жаль, мистер Рэндэл… что это случилось с вашей женой. Мы выяснили, что у нее это наследственное, от ее матери.

Джек забрал тетрадь, не отрывая от нее взгляда.

— Мне незачем похищать жену из тюрьмы, — уже спокойнее сказал он. — Зачем? Чтобы потом всю жизнь ее прятать? Я могу вытащить ее из тюрьмы законно. Вам должно быть известно, что мои люди уже этим занимаются. Она была осуждена незаконно, и я без труда это докажу. Адвокат моей жены пошел на преступление, подменив психиатрическую экспертизу. Он не уничтожил настоящую экспертизу, очевидно, рассчитывая с ее помощью обвинить меня в фальсификации документов и в шантаже должностных лиц, чем грозился после того, как послал мою невменяемую больную жену на казнь! Эту экспертизу, настоящую и первую, уже заполучили мои адвокаты, и намерены представить ее в суде. Апелляция принята, уже назначена дата слушания — мне ни к чему было устраивать побег моей жене, поверьте, я вполне способен добиться того, чтобы смертный приговор был заменен на лечение в психиатрической больнице! И я сам, и моя жена — невиновны, и неужели кто-то сомневается в том, что я смогу постоять за себя и за нее?

— Нет, в ваших профессиональных качествах вряд ли кто-то сомневается… но все бывает, мистер Рэндэл, — ответил Кнеппер. — Мы разберемся. Во всем. Не сомневайтесь. Не вы один умеете работать.

— Надеюсь. И если так, идите и найдите тех, кто похитил мою жену вместо того, чтобы испытывать мою и без того расшатанную нервную систему глупыми доводами и вопросами — я этого не выношу!

— Ну, допросов вам не избежать, так что придется вашей нервной системе потерпеть, — улыбнулся Кнеппер.

— Я говорил не о допросах, а о глупости — ее я не выношу! — огрызнулся Джек.

Агент зло поджал губы, встретившись с ним взглядом, но Рэндэл не отвел глаз. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом агент отвернулся, не выдержав.

— Уведите, — кивнул он охраннику.

Джека отвели в общую комнату, где уже собирались заключенные, расходясь по камерам.

Войдя в свою камеру, Джек замер посередине, уставившись невидящим взглядом в стену.

— Джек, — окликнул его Тони со своей койки и, когда тот не отреагировал, снова повторил, уже встревоженно. — Джек, что?..

Повернувшись, Джек взглянул на него почерневшими глазами.

— Ничего, — выдавил он едва слышно и, отвернувшись к стене, уперся в нее руками, низко опустив голову. Тони с тревогой смотрел на него. И вздрогнул, когда Джек вдруг размахнулся и ударил кулаком в стену. Потом еще раз, и еще, оставляя на стене кровь и крича от неудержимой ярости и боли.

— Охрана! — завопил Тони, спрыгивая с койки, но не находя в себе храбрости приблизиться и попробовать остановить обезумевшего, бьющегося в припадке бешенства сокамерника. — Охрана!

Прибежавшие на крики надзиратели скрутили Джека и отвели в лазарет. Там ему обработали разбитую и поломанную кисть, наложили гипс. К тому времени он уже успокоился, и его вернули в камеру, пригрозив, что если опять будет буянить, его придется отправиться в изолятор.

Вытащив здоровой рукой из-за пазухи тетрадь, Джек лег на койку, но прочитать успел не много — прокричали отбой, камеры закрылись и свет погас.

— Джек, — раздался сверху шепот Тони. — Не надо так расстраиваться. Чтобы не случилось… держи себя в руках. Видишь… ты опять сорвался. Но ничего. Ничего, Джек. Все образуется. Ты только держи себя в руках.

Он долго прислушивался, но ответа так и не дождался. Вздохнув, он сложил руки на животе, смотря в потолок.

— Ты сломал руку? — прошептал он. — Джек, нельзя же так. Не обижайся, но, мне кажется, тебе необходима помощь психотерапевта.

— Заткнись, Тони, — наконец-то отозвался Джек. — Или вторую руку я сломаю об тебя.

Без пятнадцати шесть утром открывались камеры. В шесть был первый звонок — вызов на работу для тех, у кого она рано начиналась, например, работников кухни. В шесть тридцать начинался завтрак.

Обычно Джек вставал без труда, привыкший к раннему подъему в повседневной жизни, но сегодня он еле заставил себя оторваться от койки. Ему не удалось поспать ночью из-за боли, которая, как ему казалось, становилась все сильнее. Но он пытался сосредоточиться на этой боли, чтобы не замечать другую — внутри.

С досадой он подумал о том, что про тренажеры теперь пока можно забыть. Жаль, как раз-таки они бы ему сейчас не помешали — выпустить пар, как выражался его сокамерник. А «пара» в нем было столько, что на нем, наверное, яичницу пожарить можно было — так он кипел.

— Как ты, Джек? — осторожно поинтересовался Тони.

— Нормально, — сухо отозвался он.

— Как рука? Сильно болит? — невольно взгляд бывшего банкира остановился на стене, запачканной кровью, и не дождавшись ответа, Тони продолжил. — Извини меня за вчерашнее… ну, за психотерапевта.

Джек молча кивнул. К общению сегодня он явно не был расположен. Тони не стал настаивать.

Джек не работал, поэтому после завтрака отправился с остальными бездельниками во двор.

Заключенные шептались, поглядывая в его сторону, и по их взглядам он понял, что здесь все-таки сложилось мнение, что это он устроил побег жене. Естественно, кто же еще? Знали бы они правду, на смех бы подняли.

Джек сделал несколько звонков, а потом вернулся на место.

Как всегда, он сидел в сторонке ото всех, и, положив на колени тетрадь, читал. Он успел прочитать все, прежде чем за ним пришли. Закрыв тетрадь, он погладил пальцами здоровой руки смазанные пятна крови на обложке. Ее крови. Она собиралась умирать, и знать не знала, что за ней придут. Она попрощалась с ним, в своем, как она думала, предсмертном послании, открыла свои чувства и мысли, которые стала скрывать после того, как узнала об измене.

Джек немного воспрянул духом. Чтобы не говорил он вслух, на самом деле он далеко не был так уверен в том, что она все еще его любит. Но теперь он знал наверняка.

Сунув тетрадь за пазуху, он пошел за надзирателем, невольно придерживая больную руку.

Его ждал Зак.

Смерив его мрачным взглядом, Джек сел на стул.

— Привет! Что с рукой? У тебя проблемы? Ты подрался? — встревожился Райли.

— Ага, подрался. Со стеной.

Мгновение Зак смотрел на него удивленным взглядом.

— Что ты пялишься? — Джек фыркнул. — Выкладывай давай! Где моя жена?

— Мы работаем, Джек. ФБР меня задержало, но перед этим я успел сделать пару звонков…

— Но не мне! Почему я узнаю о побеге жены из новостей по телевизору?