Чёрно-белый человек (СИ) - Сергеев Ефим - Страница 52

Совместные заявления Евросоюза, Штатов, Канады, Японии, Швейцарии и Австралии стали не просто громом среди ясного неба, а поистине тропическим дождём в Сухих Долинах Антарктиды, где дождей не было около двух миллионов(!) лет. Тем более тропических.

«В целях предотвращения действий, могущих привести к нежелательным последствиям, и в качестве предупреждения, наши страны приостанавливают действие виз нижеперечисленных категорий граждан и их ближайших родственников. Также ограничения накладываются на все их активы, находящиеся в нашей юрисдикции…»

В список попали депутаты, сенаторы, сотрудники Администрации Президента, руководство всех силовых ведомств, министры иностранных дел, финансов, юстиции, все их заместители и руководство Центрального Банка. Дополнительных разъяснений не последовало. Но и без этого было понятно, что ситуация если не критическая, то очень близка к ней. Наступившее во всём мире шоковое состояние длилось почти двое суток. С российской стороны пока никаких официальных заявлений не было. Это интриговало и пугало одновременно. Журналисты, как ни странно — с обеих сторон, совершенно справедливо возмущались творимым беспределом и изгалялись кто как мог, выдвигая версии одна фантастичнее другой. Понимания причин столь резких действий со стороны «запада» не было ни у кого, а «официальные лица» делиться информацией не торопились. Поползли слухи, что Президент Лагутин совсем неважно себя чувствует и, возможно, поэтому не отвечает сам и не дает команду подготовить ответ хоть кому-нибудь. А без его прямых указаний никто брать на себя ответственность не хотел. Но, как обычно бывает в моменты полной неопределённости, всё равно находятся люди, поражающие то ли своей смелостью, то ли глупостью. Группа депутатов, по всей видимости, абсолютно, вообще, совсем, «ни грамма» не понимающая, что происходит и, самое главное, из-за чего весь сыр-бор, выступила с законодательной инициативой о национализации собственности компаний из стран, посягнувших, как они выразились: «на священное право частной собственности». То, что никакого сочувствия к упомянутым в «проскипционном списке» людям народ не испытывает, их нимало не смущало. Мало того, соцсети после пресловутого заявления запестрели ехидными комментариями, типа: «Да так им и надо!» Ну всё как всегда. Вместо выяснения причин столь резкой эскапады западных стран и просчёта последствий предлагаемых ответных мер главное было — «дать сдачи». Так-то дело нужное. Правильное и полезное. Но не в таких ситуациях, не на таком уровне и не таким способом. Никакой реакции и никаких возражений со стороны исполнительной и всяких других ветвей власти депутатская инициатива не вызвала. Все словно воды в рот набрали. И это породило панику. В течение двух месяцев один за другим стали закрываться фирменные магазины электроники и бытовой техники, одежды и косметики, мебели и хозтоваров, закрывались фастфуды и кофейни…  Объявили о приостановке работы авто- и пивоваренные заводы, производители бытовой химии, накрылись «медным тазом» почти все логистические компании, рухнул рынок рекламы…  Десятки, а то и сотни тысяч людей лишились если не целиком зарплаты, то были переведены на минималку с абсолютно туманными перспективами. А кто-то из западных компаний вообще в сердцах хлопнул дверью, списав в ноль все свои российские активы. Таких было не много, но их работники вообще оказались на улице ни с чем.

Начались стихийные митинги. Сначала у офисов ушедших или вставших «на паузу» компаний. Потом, когда подключилась так называемая «несистемная оппозиция», эти люди стали потихоньку перемещаться к городским, областным Думам. Ну и к Государственной, само собой. Народу нужно было выплеснуть на кого-то свои страхи, недовольство, разочарование и потребовать…  Чего потребовать, было не понятно. Президент молчал, правительство молчало. Зато у всех на виду и на слуху были действия «народных избранников», приведшие к многочисленным проблемам. Закономерно появились лозунги с требованиями досрочных выборов всего депутатского корпуса. Куча партий, пролетевших мимо депутатских кресел на последних выборах уцепились за эту идею руками и ногами. Митинги, до этого собиравшие от силы по несколько десятков тысяч, грозили превратиться в миллионные…

За эти два с лишним месяца настроение Маши менялось почти каждый день по нескольку раз. Если сначала она радовалась, что именно из-за их работы стали разворачиваться такие грандиозные события, то потом, когда стало понятно, какого жестокого джинна они выпустили из бутылки, пришла в ужас. Она то порывалась поудалять все клипы вообще, то загоралась идеей нового ролика с извинениями и пояснениями, то принималась лихорадочно вырисовывать эскизы Кремля, Биг Бена, Тадж-Махала, египетских и мексиканских пирамид, часами смотрела разные мультики, всматриваясь в персонажей, надеясь «поймать за хвост» какую-нибудь идею. Кончилось тем, что девушка поклялась больше никогда в жизни ничего не придумывать и не рисовать, если из-за их злосчастного клипа начнутся ещё бо́льшие проблемы. То, что «Теремок» был не причиной, а всего лишь поводом, её не волновало, она просто не задумывалась над такими тонкостями…

Виктор же, хоть и предполагавший с самого начала, что последствия могут быть гораздо более серьёзными, чем после всех их предыдущих работ, сначала растерялся. Он считал, что последствия будут серьёзными только для них самих, поскольку тема была спорной и неоднозначной, но, раз не было никаких «спецпожеланий», то никаких особых «общественных эффектов» не будет. А тут впору было вспоминать горе-электрика из старой рекламы Twix, который, починив свет в одной квартире, вырубил целый район и после этого с недоумённым видом вопрошает: «Ё-моё, что ж я сделал-то?». Руденко теперь прекрасно понимал, что готовилась какая-то крупномасштабная провокация, которая могла перерасти во что угодно. Непонятно, правда, с чьей стороны. Был этот пресловутый «Южный проект» наступательным или оборонительным, так и не прояснилось. Задать «кому следует» прямой вопрос и получить честный ответ ни у кого никакой возможности, естественно, не было. И ему было абсолютно НЕпонятно, — сделали они только хуже, ускорив события, или наоборот, смогли внести какие-то положительные изменения в написанный сценарий. От бесконечных размышлений, переживаний и самокопания Виктор однажды сильно надрался, но, увидев, с какой мукой, молча, смотрела на него в это время его Натуська, решил больше таких экспериментов по «очищению» сознания не проводить. И снов никаких не было…

Наталья, глядя на мучения мужа и племянницы, попыталась разделить с ними ответственность, заявив как-то, что это она своими рисунками теремков всё испортила. На что Маша бесцеремонно заявила: «Не мели чепухи!», предварительно покрутив пальцем у виска. Наташа сначала на такую грубость сильно обиделась, но потом, поразмыслив, поняла, что племянница таким образом просто старалась не допустить увеличения «поголовья кающихся и посыпающих голову пеплом».

Кульминацией «разброда и шатаний» стало приглашение баллотироваться в депутаты от нескольких мелких партий, типа «Партия свободного выбора», и «ПМП» («Прогрессивная молодёжная партия»). В том случае, если удастся добиться новых выборов уже в этом году. Типа — вы кашу заварили, давайте, помогайте расхлёбывать. У первых получилось заловить на разговоры и дискуссии Виктора, у вторых — Машу. Её возраст «молодёжных» партийцев совсем не смутил. Ей предложили стать «лицом партии», как становятся известные актёры или спортсмены лицом какого-нибудь брэнда. Правда, денег никаких за это не пообещали, зато попытались раскрутить на спонсорство. Она даже сначала не сразу сообразила, что же на самом деле от неё хотят, уж слишком в тот момент голова другим была занята. А когда сообразила, ругалась так долго и витиевато, что боцманы и прапорщики, услышь они её, точно стали бы честь отдавать.

Все стали нервными, раздражительными, любые попытки начать разговор о новой работе проваливались, едва начавшись. Всё казалось либо пресным, либо никчёмным, либо слишком простым. От того, чтобы окончательно не переругаться друг с другом, спасло то, что пришло, наконец, время ехать в Италию на растерзание акул Высокой Моды. Каким-то чудом февральские договорённости оставались в силе, никаких изменений не произошло и двадцатого июня Маша и Виктор с Натальей улетели в Рим. Алексей на этот раз с ними не поехал, у них в министерстве практически всем запретили отпуска. Маша, когда узнала об этом, стала мрачной и неразговорчивой. Только уже в самолёте немного отошла, предвкушая интересную и весёлую поездку. Они собирались там пробыть недели две минимум. Обратные билеты были с открытой датой, если погода позволит, решили накупаться вволю, отдохнуть от московских проблем и попытаться на свежую голову придумать что-нибудь новенькое. Тем более забронированный отель, судя по рекламным проспектам и рекомендациям Людмилы, был на пять с плюсом. От Рима до него было не больше часа неторопливой езды, что, для привыкших к многокилометровым пробкам москвичей, было вообще не расстояние.