Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич - Страница 36

Документ восьмой

Документ девятый

– Последний документ я вытащил из пальцев убитого офицера. – Парсалов заметил, что мы уже заканчиваем читать, и решил кое-что пояснить: – В другой руке у него был зажат пистолет, а рядом валялось нечто похожее на авторучку… – Хануфрий Оберонович задумчиво выпустил клуб дыма и продолжил: – Беднягу миновали осколки, и он, чтобы выполнить приказ, пустил себе пулю в лоб.

На некоторое время воцарилась тишина. Педро, как всегда, нарушил ее первым:

– А что же дальше было?

– Дальше? – переспросил Парсалов. – А дальше услышал я шум мотора. Ну, думаю, видно, решили еще раз отбомбиться, на всякий случай. Двинулся я потихоньку к кораблю, а сам все на небо поглядываю да бластер из кобуры достаю. До корабля, как назло, еще метров двести было, когда увидел я приближающуюся точку. Я даже вздохнул с облегчением: с одним я уж кое-как справлюсь. Только в окопчик спрыгнул на всякий случай, чтобы осколком случайным не задело. Стою, жду. А этот аппарат, что-то вроде вертолета, сделал надо мною круг и сбросил вместо бомбы какой-то пакет с вымпелом. А в пакете том оказалось послание… – Парсалов выдержал паузу. – Мне. Я его наизусть запомнил:

Парсалов умолк, время от времени выпуская клубы дыма и разглядывая сквозь них наши потрясенные физиономии. Потом он внимательно посмотрел на нас и сказал:

– Вот такая произошла со мной история. Как говорили древние: «На войне как на войне». А вы про атомные болванки читаете, которые какой-то болван придумал. Не знает он современного военного дела. Не знает.

– И на вас действительно напали? – не выдержал Витька.

– Еще чего! Я как это послание прочитал, так сразу же в корабль и на полной скорости подальше. С ними только свяжись! Они же нас бумагами закидают! Одна надежда, – и Парсалов устремил задумчивый взгляд куда-то вдаль. – Изобретения по плану не сделаешь, это вам не армию разгромить. Так что в космос они еще не скоро выберутся… Конечно, на Земле про эту планету знают, да и кое-какой опыт борьбы со всякими бумажками у нас имеется, так что в случае чего встретим их как надо. А все-таки иногда как подумаю: «А что, если не справимся?..» А вы как считаете?

И Хануфрий Оберонович выпустил большой клуб дыма в форме вопросительного знака.

Алексей Волков, Андрей Новиков

Преступление и наказание

– Подсудимый, вы признаете себя виновным?

Подсудимый, подавленный громоподобным голосом судьи и серьезностью обстановки, понуро опустил голову и молчал. Казалось, вся его фигура излучает раскаяние и осознание непоправимости случившегося, но рот упрямо разжался и не сказал, а выдохнул только одно:

– Нет.

В зале воцарилась изумленная тишина, настолько глубокая, что, кажется, можно было услышать из заднего ряда биение сердца преступника. Многочисленные слушатели застыли и мучительно размышляли: «Может, я ослышался?»

– Что вы сказали? – Очевидно, эта же мысль посетила и судью. По крайней мере, на какой-то момент он даже потерял частицу своей профессиональной важности и недоступности.

– Нет, – повторил подсудимый и поднял голову. На его лице отражались бушующие внутри противоречивые страсти, но в глазах вспыхнуло сознание своей правоты. Или так только показалось?

Очевидно, нет, потому что прокурор тут же поднялся со своего места и с бескомпромиссностью молодости немедленно заявил:

– Я требую обратить особое внимание на ответ подсудимого. Он не просто совершил неслыханное по, не побоюсь этого слова, жестокости преступление, но и считает себя правым. И непонятно, – его голос загремел под старыми сводами судебного зала, неумолимый, как закон, и подсудимый, не выдержав тяжести этого сурового голоса, опять бессильно опустил голову. – Повторяю, непонятно, как может такой человек жить в нашем обществе!

По залу пронесся дружный вздох людей, которым открыли поразившую их истину. На галерке тут же завязался шумный спор, но спорщики говорили все разом, и понять что-либо было невозможно.

– Прошу тишины, – судья несколько раз ударил молоточком, и этот магический жест немедленно подействовал. Спор оборвался на полуслове, так же резко, как и возник.

– Я протестую, – неожиданно раздался голос адвоката. – Надо сперва выяснить все подробности дела.

– Протест принимается. – Судью тоже покоробило от цинизма подсудимого, но судья был немолод, опытен и старался держаться бесстрастно, как и велит его высокая должность.

Адвокат откинулся в кресле. Ох, нелегкая это работа – защищать заведомого преступника.

– Итак, – судья выдержал эффектную паузу и приступил к допросу с другого конца: – Вы сознаетесь в убийстве Арнольда Смита?

– Да, – без колебаний вымолвил подсудимый.

– Как же так – убить убил, а невиновен? – прокурор не смог удержаться от ехидной реплики, но судья сделал вид, что ничего не услышал.

– Было ли убийство преднамеренным?

– Как? – подсудимый, казалось, не расслышал вопроса.

– Вы обдумали убийство заранее? – терпеливо переспросил судья.

– Нет, – покачал головой подсудимый.

– Вы хотите сказать, что решение убить возникло у вас в последний момент, внезапно?

– Да.

– Почему?

– У меня не было другого выхода, – и подсудимый обвел присутствующих взглядом, в котором сквозил наивный вопрос: «Неужели вы не понимаете?»

– Прошу слова, – неожиданно вступил в допрос адвокат. – Прошу признание подсудимого о незапланированности убийства занести в протокол как смягчающее обстоятельство.

– Протестую, – подался вперед прокурор. – В данном случае важен сам факт убийства, а не его предумышленность или непреднамеренность. Разумеется, подсудимый не мог вытащить потерпевшего Смита из далекого прошлого, если не ошибаюсь, из двадцатого века, с целью убить его в наши дни. Такое и в голову никому не придет. Но в конечном итоге эта злодейская мысль все же пришла к подсудимому, и он ее осуществил.