Колдовской камень - Джеймс Лэйна Дин - Страница 41

Дэрин покачал головой.

— Только глупец ничего не боится, Гэйлон.

Но принц не хотел слышать его. Он знал Дэрина слишком хорошо. Герцог повергал врагов во прах мечом и завоевывал души своей лютней.

Предвидя следующие слова принца, Дэрин поспешно сказал:

— Как ты думаешь, почему я так мало и так неуверенно пользуюсь своим Камнем?

— Не знаю, — обиженно проворчал принц.

— Потому что боюсь. Я тоже когда-то посетил волшебную страну сна, и искушение остаться там, как и у тебя, было необыкновенно сильным, я едва-едва сумел победить его. Но ты и представить себе не можешь, как это тяжело — беспомощно стоять рядом и смотреть, как кто-то, кого ты любишь, тает и чахнет. Я был уверен, что у тебя есть Камень, но я не смог разжать твоих пальцев, но даже если бы я смог, я не должен был бы забирать его у тебя. Если бы я сделал это, ты никогда бы не вернулся.

Гэйлон снова представил себе угольно-черное небо над желтой равниной и вспомнил беззаботную радость, которую довелось ему испытать там.

— Что бы ты сделал, если бы я решил остаться там?

— Похоронил бы тебя. Со временем тело умирает. Многие погибли именно так. Ты выбрал себе тяжелый и опасный путь, Гэйлон Рейссон. Вот уже тысячу лет никто из королей этой страны не осмеливался пойти этим путем.

— Я могу сделать это, Дэрин, могу! Позволь мне попробовать, — Гэйлон смотрел на герцога, и тот снова отвернулся.

— Я не могу учить тебя, но могу отвести к тому, кто в силах сделать это гораздо лучше, — сказал он, не глядя на мальчика. — Но я сделаю это, только если ты поклянешься мне не пользоваться Камнем ни при каких обстоятельствах, пока мы не попадем туда.

— Я клянусь, — быстро и с жадностью сказал Гэйлон.

Дэрин повернулся к мальчику, и Гэйлон увидел, что лицо герцога стало жестким и суровым:

— Если ты не сдержишь своего слова, нашей дружбе конец. Я немедленно оставлю тебя и уеду не оглядываясь. В этом я клянусь тебе.

Заметив промелькнувший в глазах Гэйлона страх, Дэрин остался доволен. Гэйлон обладал сильной волей, но был дерзок и горд, а путешествие к замку Сезрана, стоявшему на берегу моря, заняло бы немало времени, и на протяжении всего этого пути мальчику придется держать в узде свое любопытство. Но это было необходимо.

А Сезран? Что скажет Сезран? Дэрин почувствовал, как страх коснулся сердца холодной рукой, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с этим чувством.

10

Нанкус возвратился в Каслкип с четырьмя оставшимися в живых солдатами и с телом Роми. Не обращая внимания на вопросительные взгляды солдат в казармах стражи, он отдал распоряжения относительно подробностей похоронного обряда и отправился в свою комнатку, чтобы переодеться и сменить повязку. Он сам перевязал рану гораздо менее удачно, однако отказался от предложения своего молоденького слуги пригласить врача. К Гиркану можно было уже не обращаться.

Рана его загноилась — спасибо грязному кинжалу мальчишки! — и Нанкус, лишенный внимательной заботы Роми, девять дней провалялся в бреду в Ривербенде, страдая от приступов лихорадки. Его люди настаивали на том, чтобы похоронить всех убитых в этом маленьком городке, но ни в забытьи, ни в бреду Нанкус не соглашался оставить Роми в этом захолустном местечке, не желая, чтобы его друг лежал возле дороги в общей и безымянной солдатской могиле.

Позаботившись о ране, Нанкус прямо из казармы направился в апартаменты Фейдира. Эту встречу он не стал бы откладывать ни при каких обстоятельствах, хотя ему никогда не доставляло особой радости докладывать о неудаче. В коридоре ему повстречался один из слуг посланника. Часовые у дверей церемонно салютовали капитану, подняв предплечья правых рук на уровень глаз в знак того, что они слепы и уязвимы. Нанкус не ответил на приветствие; он никогда и никому не позволял распоряжаться своей жизнью.

Молодой слуга низко поклонился капитану, придержав его за локоть, отворил тяжелую дверь и юркнул внутрь. Капитан слышал из-за двери его звонкий голосок:

— Господин посол Д'Салэнг! К вам капитан вашей стражи Нанкус.

Словечко «вашей» больно укололо Нанкуса, хотя это была правда. Войдя в комнату вслед за слугой, он быстро огляделся по сторонам, замечая, как расставлена мебель, где находятся драпировки и окна, а затем остановился, повернувшись спиной к единственной голой стене.

— Ваше превосходительство, — Нанкус коротко кивнул высокому человеку, встававшему из-за стола.

Это был высший знак уважения для капитана, и он редко к кому проявлял столь высокую почтительность. Несмотря на то что Фейдир Д'Салэнг не принадлежал к военному сословию, Нанкус разглядел в нем проницательного политика, холодного и расчетливого человека, который заслуживал уважения капитана. Сам капитан когда-то служил посланнику в Занкосе, исполняя для него одну работу, связанную с убийством какого-то высокопоставленного чиновника, и обнаружил, что шпионская сеть Фейдира была такой же хорошо законспирированной и разветвленной, как и у короля южан Роффо, если не лучше. Фейдиру он был согласен служить, но только ему, а вовсе не этому его недоношенному щенку-племяннику, который мнит себя королем.

Ни быстрый взгляд вокруг, ни кивок, ни позиция, которую занял Нанкус, не укрылись от внимательного взгляда Фейдира. Заметил он также и то, что капитан нисколько его не боится. Открытая демонстрация Фейдиром своего колдовского могущества не смутила капитана. Нанкус знал себе цену, так же как и сам Фейдир.

— Кайли, ты свободен, — напыщенно приказал Фейдир слуге.

Мальчик низко поклонился и пятясь выбрался из комнаты. Капитан почувствовал легкий приступ раздражения, которое всегда вызывали в нем все эти униженно кланяющиеся, раболепствующие существа. По его мнению, самый незначительный из слуг должен был обладать сильным характером и чувством собственного достоинства.

— Итак, капитан, — заговорил Фейдир, наливая в бокалы вино, — я уже знаю, что вы вернулись с пустыми руками. Есть ли, по крайней мере, какие-ни будь новости?

Нанкус принял бокал, но пить не стал.

— У меня полно новостей, но ни одной приятной, — сказал он осторожно.

— Продолжай, — потребовал Фейдир задумчиво глядя на капитана.

— Мы схватили Дэрина Эмилсона на почтовой дороге, на расстоянии дня пути от Ривербенда, однако впоследствии ему удалось бежать. Из двенадцати человек моего отряда в живых осталось только четверо? — Капитан помолчал. — Герцогу помог бежать мальчишка, который путешествовал вместе с ним.

— Мальчишка?

— Да, милорд. Он назвал себя Гэйлоном Рейссоном и заявил нам, что он — законный король страны.

Лицо Фейдира оставалось бесстрастным, однако Нанкус заметил, что тонкие пальцы мага крепче ухватились за ножку бокала.

— Ты предупредил своих людей, чтобы они не болтали об этом?

— Разумеется, милорд, под угрозой смерти.

— Тогда расскажи мне подробнее.

Фейдир отвернулся. Даже ему не доставляло удовольствия вглядываться в изуродованное безносое лицо, столь похожее на череп.

Нанкус подробно и обстоятельно рассказал Фейдиру обо всем, начиная со странного происшествия в гостинице накануне сражения и заканчивая допросом кузнеца из Ривербенда, не умолчав о катастрофе, которая привела к гибели большей половины отряда. При этом капитан не жаловался и не старался переложить вину ни на чьи плечи. Фейдир слушал его со все возрастающим гневом, к тому же нехорошие предчувствия не оставляли его. Люсьен! Это его тупоголовый племянник был виноват во всем. Он оказался неспособным прикончить даже десятилетнего мальчишку!

— Кузнец, конечно, ничего не сказал, прежде чем умереть?

— Нет, милорд, хотя мы приложили все наше умение и были настойчивы. Я уверен, что он на самом деле ничего не знал о планах герцога.

— И куда теперь Госни повез принца? — Фейдир подошел к окну и обернулся на капитана.

— Не могу сказать.

— Но ты, должно быть, много думал об этом, — сказал посланник напряженным голосом. Камень на его груди замерцал, выдавая его раздражение.