Камни последней стены - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 15

Подбежал Менарт.

– Мы закончили. Все в порядке, полковник. Но, кажется, у меня спустилось колесо.

– Потом разберемся, – отмахнулся Хеелих, – сейчас уезжаем. Надо торопиться. Садитесь в машины.

– Спасибо, полковник, – протянул ему руку советский представитель. – Вы выполнили свою работу.

– Я служил своей стране, – строго ответил Хеелих, – и если бы не эта ситуация... Никто бы меня не заставил сдать вам наши документы. Никто.

Он повернулся и взглянул на немецкого представителя. Тот стоял с поникшим видом. У него не хватило мужества протянуть на прощание руку.

– Прощайте, – кивнул полковник. – Надеюсь, мы еще повоюем за нашу страну.

Когда они расселись по машинам, Хеелих обратился к Бутцману.

– У тебя нет лекарства от головной боли?

– Что? – изумился Оливер Бутцман. – У вас болит голова? Впервые за столько лет, полковник.

– Голова, – кивнул Хеелих, – наверно, это головная боль. Я даже не знаю, как это назвать.

Ему оставалось жить около пятнадцати минут.

Тель-Авив.

1 ноября 1999 года

Дронго заказал обед в номер и ждал, когда наконец сможет позвонить Бутцману. Когда часы показали шестой час, он вышел из своего сюита и прошел в номер, где разместились Лариса и Андрей. На этот раз он постучал. Дверь открыл Андрей. Увидев Дронго, он приветливо кивнул и впустил его. Лариса сидела в кресле и читала газету. Дронго отметил, что газета была на английском языке.

– Мне пора звонить, – пояснил он.

Она холодно посмотрела на него.

– Вы могли бы позвонить из своего номера, – заметила Лариса.

– Хорошо, – кивнул Дронго, – я так и сделаю. Но я хотел, чтобы вы знали. Мы ведь работаем вместе.

– Вы всегда так себя ведете, – поинтересовалась Лариса, – или только по отношению к женщинам.

– Я чувствую себя некомфортно, когда человек изначально настроен ко мне плохо, – признался Дронго. – Нам будет трудно работать вместе, – сказал он достаточно серьезно.

– У меня нет права выбора, – пожала она плечами. – Вернемся через неделю в Москву, и вы сможете выбирать себе других сопровождающих.

– Это не обязательно. – Невозможно было понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. – Наша вчерашняя встреча доставила мне большое удовольствие.

Она вспыхнула, чуть покраснела. Андрей смотрел на них, не понимая, о чем они говорят.

– Я позвоню отсюда, – сказал Дронго. – Если за нами следят, значит они все равно будут прослушивать оба телефона.

Он подошел к аппарату, набрал номер и, когда услышал ответ, попросил на английском языке Оливера Бутцмана. Женский голос попросил подождать. Дронго помнил, что вместе с Бутцманом в Израиль переехала его мать, жена и две дочери. Очевидно, это была одна из дочерей.

– Добрый вечер, – услышал он в трубке мягкий голос Бутцмана. – Кто говорит?

– Добрый вечер, – ответил Дронго, – я приехал по поручению ваших друзей из Германии, и мне нужно с вами встретиться.

– Каких друзей? – насторожился Бутцман.

– Ваших прежних знакомых, – пояснил Дронго. Он видел, как напряженно следят за разговором его сопровождающие.

– Кто вы? – спросил Бутцман. – Откуда вы?

"Ему наверняка заранее сообщили о моем приезде, – подумал Дронго. – Если они вели нас из аэропорта, значит предупредили Бутцмана. Он ведь бывший сотрудник разведки и должен понимать, что в Израиле ему позволяют жить только на условиях полной лояльности.

– Я приехал из Москвы, – сказал Дронго, заметив нервную реакцию Ларисы. Она взглянула на Андрея, но тот покачал головой, разрешая продолжать беседу. «Я был прав, – подумал Дронго. – Она – специалист по оперативным вопросам, а он аналитик». – Мне нужно с вами встретиться, мистер Бутцман, – продолжал Дронго, понимая, что по реакции собеседника он сумеет понять, насколько верны его подозрения.

– Хорошо, – сразу сказал Бутцман, – я готов с вами встретиться. Где и когда?

– Думаю, вы должны выбрать место встречи, – сказал Дронго. – Вы ведь лучше меня знаете Тель-Авив. Может, нам посидеть в каком-нибудь спокойном месте.

– В каком отеле вы остановились? – спросил Бутцман.

– В «Холидей Инн», на побережье.

– Знаю, – ответил Бутцман. – Встретимся в американском ресторане. Это недалеко от вашего отеля. Запишите адрес.

– Я лучше его запомню, – улыбнулся Дронго. – Ровно через тридцать минут.

Он прослушал адрес и положил трубку. Затем посмотрел на Андрея, стоявшего в проходе.

– У вас своеобразное мышление, – заметил Андрей. Он достал платок и вытер лицо. Дронго вдруг понял, что у Андрея вставлены линзы. Очевидно, раньше тот носил очки. И ему, конечно, не тридцать пять. Ему далеко за тридцать, может быть, сорок, может, даже больше, но выглядел он достаточно молодо.

– Зачем нужно было говорить о том, что вы из Москвы? – поинтересовался Андрей. – Вам нравится подобный эпатаж?

– Не люблю, когда меня держат за дурака, – сказал Дронго, устраиваясь во втором кресле, рядом со столиком. – Вы ведь понимаете, что за нами следили не просто так. Раз вы сообщили, куда и зачем мы едем, то Бутцмана наверняка предупредили. И я не сомневаюсь, что он заранее знал о визитере из Москвы. Более того, убежден, что наша беседа будет прослушана и записана на пленку. Поэтому я и предложил Бутцману самому выбрать место встречи. Зачем нервировать израильские спецслужбы? Пусть они видят, что мы играем в открытую.

– Я не уверен, что нужна подобная открытость, – задумчиво произнес Андрей, – но, возможно, вы правы, – это только поможет вам при общении с Бутцманом.

Его напарница молчала. Очевидно, она не решала подобные вопросы.

– Положите в карман наш микрофон, – предложил Андрей. – Мы будем в машине, рядом с рестораном и будем слушать вашу беседу.

– А если они попытаются подавить прослушивание? – спросил Дронго. – Они могут выбрать специальное место, где невозможно ничего услышать. Или установить скремблеры.

– У нас с ними своеобразное сотрудничество, – объяснил Андрей. – Мы знаем, что они знают, что мы знаем. В общем, мы делаем вид, что не замечаем их наблюдения, хотя понимаем, что они тоже будут прослушивать вашу беседу. Именно поэтому вам нужно построить беседу таким образом, чтобы они не поняли, о чем именно идет речь.

– А может, наоборот? – спросил Дронго. – Сказать правду, и таким образом уверить их в том, что я блефую?

– Не знаю, как это у вас получится! – развел руками Андрей. – Но в любом случае мы просили бы учесть, что вас будут обязательно записывать. А потом израильские аналитики будут изучать ваш разговор!

– Учту, – буркнул Дронго. – В таком случае легче было говорить по телефону, чем лететь сюда за столько километров.

Через тридцать минут они высадили его у американского ресторана и сразу отъехали. Дронго посмотрел по сторонам. На небольшой улице стояли две машины. В них сидели мужчины, которые внимательно смотрели в его сторону.

– Может, Андрей прав, – подумал Дронго. – Это страна, где слишком много профессионалов на один квадратный километр, где приходится труднее всего иностранным шпионам. Нужно вербовать кого-то из местных, но это чревато тем, что ваш агент всегда может выдать вас своему раввину.

Оливер Бутцман оказался человеком средних лет, с заметным брюшком, сильно полысевший с того времени, когда он работал в группе Хеелиха. На фотографиях десятилетней давности это был молодой человек с только намечающейся лысиной, довольно подтянутый. Сейчас это был раздобревший толстяк, страдающий одышкой. Ему было чуть больше сорока. Увидев Дронго, он поднялся из-за стола и кивнул, не протянув руки. Дронго сел напротив него, огляделся. В небольшом зале было не так много людей, но он не сомневался, что за ними следят сразу несколько пар глаз.

– Зачем вы хотели меня видеть? – спросил Бутцман. – Что вам от меня нужно?

– Может, что-нибудь закажем? – предложил Дронго. – Ведь неудобно сидеть просто так. Хозяину могут не понравиться такие клиенты.