Ректор для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 35

— Ура! — обрадовалась девочка и вдруг насупилась, словно вспомнила что-то плохое. Я уже испугалась, что прозвучит тот самый вопрос про мать, но обошлось.

— А как мы это сделаем? Папа не разрешает брать книги на кухню. Он вообще ничего не разрешает...

Грустный вздох и снова поникшие плечики. Ух, я бы сейчас прописала Эдмонду профилактических ударов по непрошибаемому лбу. Чтобы мозги встали на место.

— Мы ничего не скажем папе... — сказала я, но, подумав, что это несколько непедагогично, добавила: — Пока. Пока ничего не скажем. Это будет наш маленький сюрприз. Порадуем твоего папу вкусным пирогом, а после расскажем про то, какая ты умничка.

Снежианна робко улыбнулась и подошла к одной из стен нашей «пещеры чудес».

— На кухню? — спросила она меня, и тут же добавила: — Или куда?

Я думала лишь мгновение. Сразу на кухню соваться без подготовки было бы опрометчиво. Опять же, кто знает, как нам обрадуется кухарка.

— Давай сначала ко мне в покои. Ты сможешь?

Я не знала, насколько широки возможности маленькой Снежианны, но очень надеялась, что девочка сможет открыть портал ко мне в кабинет. А там рукой подать до библиотеки. Уверена, я быстро найду нужную нам книгу с рецептами вкусной выпечки. Заодно и потренируемся в устном чтении.

Вместо ответа Снежианна начертила перед собой овал и отошла, позволяя мне войти в портал первой.

Ух ты! Как она может! Даже слов всяких не шептала, и жестов пальцами не складывала, как Эдмонд. Точно, — маленький вундеркинд!

***

То ли мне благоволили местные боги, то ли всем взрослым было глубоко наплевать, чем занимаются Хранитель и дочка ректора, — но весь путь от библиотеки в святая святых горшков и сковородок мы проделали без проблем.

Лишь очутившись перед многочисленными печками и плитами, я встретила первую волну сопротивления в лице главной кухарки академии.

— Выделите нам одно место у плиты, пожалуйста, — вежливо попросила я, указав на несколько свободных плит.

— Не положено, — поджав губы, проворчала кухарка, вытирая руки о фартук.

— Ректор разрешил, — не моргнув, солгала я. Что этот мир со мною делает? Превращаюсь в врунишку! Ещё и при ребёнке... Но ничего, это всё во благо.

— Ну раз господин ректор разрешил, — нехотя протянула кухарка и вздохнула. — Идите туда.

Пухлый палец указал на малюсенькую плиту в самом углу большой кухни. И я улыбнулась. Именно то, что нам нужно! Чем дальше от чьих-то любопытных ушей, тем лучше. Ведь мы собирались сотворить нечто настолько грандиозное и нереальное для этого мира, что впору вызывать местных журналистов с фотоаппаратами!

Спустя много веков на кухне академии будут готовить по рецепту из настоящей книги!

Я улыбнулась и кивнула Снежке, разрешая ей начинать.

— Пи-рог «Зай... я... чие уф... нет, уш-ки», — прочитала девочка и посмотрела на меня. Всё ли правильно она делает. Я ободряюще кивнула и подбодрила её.

— Умничка. Читай, что нам понадобится для пирога.

— Возь-ми-те два яй-ца...

Ректор вломился на кухню как раз тогда, когда мы со Снежкой вынимали ушки из духовки. Он был разъярён и очень опасен, судя по виду. Я подняла брови и руки, как бы защищаясь, и пропела в своё оправдание:

— Мы ничего, мы это ...плюшками балуемся!

— Вы превысили свои полномочия, госпожа Хранитель!

— Какие такие полномочия? Нам нельзя в кухне делать пироги?

Очень хотелось обратить всё в шутку, но Эдмонд не повёлся. Его серые глаза стали совсем ледяными, и он сухо отчеканил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы вмешались в дела моей семьи. Я не приемлю таких вещей.

— Но я...

— Вы вошли в преступный сговор с моей матерью!

— Но она...

— Вы напоили Риеллу непонятно чем, и она в беспамятстве оболгала себя!

— Но... Да блин, Эдмонд, послушайте же меня, наконец! — рявкнула я, потеряв последнюю надежду достучаться до разума ректора. — Снежианна тут!

Он глянул на дочь, на лице которой застыло выражение упрямого вызова, и процедил сквозь зубы:

— Ступай к себе, Снежианна, о твоём поведении мы поговорим позже.

— Я хочу остаться с Алёной, — ответила девочка и даже свой маленький носишко задрала, чтобы показать — она не боится отцовского гнева. А я вздохнула. Мне тоже хотелось остаться со Снежкой — учить её, няшить, да и просто любить. Но позволять ей и дальше перечить отцу было непедагогично. Поэтому, преодолев своё внутреннее сопротивление, я тихо сказала девочке:

— Иди, Снежик, а я пока остужу наши «ушки» и сложу их на блюдо. А заодно и поговорю с твоим папой серьёзно.

— Я тоже имею право, — буркнула девочка, но решила послушаться. Однако, в качестве последнего протеста, ушла не через дверь, а порталом, который сама и вызвала у самой плиты.

Эдмонд, разумеется, снова возмутился:

— Снежианна, сколько раз я говорил тебе не ходить порта...

Радужный овал схлопнулся, и ректор прервался на полуслове. Обернувшись ко мне, угрожающим тоном продолжил:

— Вы! Если вы не прекратите сбивать с толку мою дочь...

— Ваша дочь, — ядовито сказала я, — ещё жива! И благодарите за это меня и вашу матушку. А Риелла ваша — просто кошка драная с немеренным эгоизмом и отсутствием каких-либо чувств к вам и вашей общей дочери!

— Вы забываетесь...

— А вы зашорены! Она собиралась убить Снежианну, чтобы забрать её часть наследства! Не верите?

— Нет!

Я прищурилась, упёрла руки в боки и выдала свой последний аргумент:

— Тогда запросите для Риеллы СПРАВЕДЛИВЫЙ СУД! И пусть пифии просветят её с ног до головы и скажут всё, что у этой женщины на душе!

Я ждала очередного бурного протеста, и Эдмонд даже рот раскрыл, словно собирался убить меня своей упёрстостью окончательно, но снова закрыл его. Смотрел на меня несколько секунд, ожесточённо хмуря брови, а потом просто развернулся и вышел.

Хамло он, конечно, даром что ректор. Но, надеюсь, я заставила его задуматься.

Посмотрим.

А пока нужно посыпать ушки сахарной пудрой и аккуратно сложить их на блюдечко, чтобы почаёвничать со Снежкой.

А ещё следовало позвать Лилиан, потому что завхоз знает всё обо всех и обязательно расскажет мне, как Эдмонда угораздило жениться на этой драной кошке.

***

Что я могу сказать, — рецепт оказался на редкость удачным. Или дело было в том, что готовили мы со Снежианной с любовью и максимально благостным настроением?

В общем, уже глубоко вечером, когда я собрала в своих покоях Снежианну и Лилиан, мы смогли в полной мере оценить великолепный вкус нашей выпечки. Завхоз даже попросила научить её этому диковинному рецепту.

Разливая ароматный чай с лимонной мятой по чашкам, я улыбалась Снежианне и Лилиан, лелея в голове план о том, как разговорить пожилую женщину, и при этом не дать девочке услышать ничего лишнего.

Ответ пришёл сам собой. Правда, снова не радостный.

Когда Снежик доедала третий кусок пирога, в мои покои постучали. Я вздохнула и поднялась, жестом останавливая ринувшуюся было к дверям завхоза. Сердце усиленно застучало в страхе увидеть за дверью разгневанного ректора.

Но обошлось. За дверью стояла очередная нянька Снежианны, коих за время моего существования в этом мире сменилось уже немало.

— Господин ректор приказал... — начала было девушка неопределённого возраста в накрахмаленном чепце, но я прервала её взмахом руки. Ишь, скоро научусь махать тут на всех, как настоящая знатная ледя.

— Можешь не продолжать, — и, обернувшись к столу, мягко добавила: — Снежианна, за тобой пришли. Давай я отрежу тебе ещё один кусочек, возьмёшь с собой.

— А для папы? — спросила девочка, слизывая с пальцев крошки. Я не сдержала искреннего смеха.

— Хорошо, отрежем тебе аж три кусочка. Папа же у нас во-о-н какой большой, ему одного будет мало.

Снежианна с готовностью закивала, но у меня были смутные подозрения, что ректору достанется всё же один кусок пирога. Но если честно, меня мало заботило, насколько будет доволен Эдмонд. Главное, чтобы с лица этой прелестной малышки навсегда ушло выражение грусти и печали.