Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел - Страница 4

— Ну надо же… Ты посмотри, как колечко людей меняет. Давно ли шоколадку с пола подбирала?

— Это было всего один раз, я была молода, голодна, это была моя шоколадка. И кстати, быстро поднятое, не считается грязным.

Девчонки шутили, подкалывали друг друга, а я озиралась по сторонам. Людей в ресторанчике мало и им, вроде бы как, не до нас. Над входом и в дальнем углу висят камеры наблюдения. Едва ли владельцы заведения поделятся своими записями, но лучше держаться в стороне.

— Алёнушка, слышь, Алён, ты с нами? — прокричала мне в ухо Света.

— А как же?! — вздрогнула я.

— Какая-то ты не веселая. Что случилось?

— Да так, ничего интересного.

— А неинтересного?

Желание рассказать всё, как есть, жгло меня изнутри, но я обещала хранить тайну. Чувствую себя предателем на допросе.

— Ничего, — ответила, заметив, как от моего голоса сквозит фальшью.

— Врёт, — вмешалась Нина.

— Нахально врёт, — подтвердила Света.

— У тебя появились от нас секреты?

Я виновато кивнула.

— Пойдем, Инночка, одни мы с тобой остались, — всхлипнула Света.

— Ниночка, — поправила Нина.

— Вот ты зануда. Ниночка — Инночка, какая разница, когда тут такое происходит? Ну ты хоть намекни, — переключилась она на меня, — у тебя появился мужчина? Кто он? Женатый? Тебе угрожали?

— Нет, — промямлила я, — то есть да, мужчина был. В моей квартире.

Все насторожились.

— И что? Как его зовут? — шепотом спросила Нина.

— Не знаю.

— Это даже для меня чересчур, — поморщилась Света.

— Нет же, — оправдываюсь, — там совсем другое. Он был, но я его не видела. Короче, запутанная история… — и я шепотом рассказала о вчерашнем дне в мельчайших подробностях.

На секунду повисла пауза, даже не пауза, а я бы сказала, могильная тишина, да такая глухая, что слышно было тиканье часов на руке бармена. Света пристально посмотрела мне в глаза, вопрошая, окончена ли история, и залилась хохотом.

— Смешная шутка, — крякнула она, — ты молодец, с таким серьезным видом говоришь, я почти поверила.

Веселье разбилось о каменное выражение моего лица.

— Мда, — протянула Нина, как током пораженная, — такое только с тобой могло приключиться. И что думаешь делать? Может, переедешь в другую квартиру? Сегодня можно у меня переночевать.

— А вот мне кажется, что реалити-шоу… — громко начала Света, я толкнула её ногой под столом, — реалити-шоу, — продолжила она шепотом и осеклась в недоумении.

— Ты можешь не произносить это слово вслух? — рыкнула я. Она задумалась, перебирая свой скудный словарный запас, ища замену.

— Шанс это короче, вот, что я хотела сказать. Но не для тебя такие шансы, ты не потянешь.

— Чего это, она не потянет? — возмутилась Нина.

— Да, чего это я не потяну? — подхватила я.

— Вы такие наивные, — наигранно подкатила глаза Светка, — шоу-бизнес… — на секунду она прервалась получив от меня второй пинок под столом, — хватит меня бить.

— Прости.

— Э-э-э, в этом самом должно быть постоянное коммуникативное противостояние.

— Что? — воскликнули мы с Ниной хором.

— Коммуникативное противостояние, — невозмутимо повторила Света. Её невозмутимость — избитый способ подчеркнуть превосходство в редких случаях, когда удается вставить в разговор заученное слово, — То есть, конфликт, понимаете, борьба, возвеличивание себя, унижение остальных. Что тут непонятного?

— Да всё понятно. Только как это сделать? Я-то с котом живу. Он сам кого хочешь унизит. А без противостояния никак?

— Никак. Это основа мироздания. Фундамент. Все скандала хотят. Мысленно в нем поучаствовать, поставить какую-нибудь стерву на место. Говорю же — не потянешь ты участие в этом р…, ну в том самом, в общем ты меня поняла.

Я грустно кивала, Нина недоумевала.

— Давайте выпьем по бокальчику. У меня, как-никак, вот что, — на безымянном пальце сверкнул бриллиант.

Официант принес шампанское, разлил по бокалам.

— Девочки мои, курочки мои любимые, ненаглядные, — начала Светлана торжественным тоном, — я рада поделиться с вами этим моментом. Хочу выпить за свой счастливый билетик, который урвала на уходящий поезд под названием любовь, — она протянула бокал, все чокнулись, но пить не торопились.

— Красиво, конечно, сказала, но с метафорами у тебя всегда плохо получалось, — возмутилась я, — никуда наш поезд не уходит. Стоит себе под парами на запасном пути.

— Хорошо, когда стоит — сально ухмыльнулась Света. Ниночка смутилась. — И заметьте, поезд тут совсем не ключевое слово. Девочки, пьем до дна, за эрекцию!

— Вам знакомо такое чувство, когда кто-то рядом пошлятину говорит, а стыдно почему-то тебе? — краснея проблеяла Ниночка, — мне это чувство очень хорошо знакомо. Я испытываю его всякий раз, когда куда-нибудь иду с вами.

— Ну, пупсик, перестань дуться. Сегодня в монастыре выходной по случаю вот этого, — с изяществом шарнирной куклы Света взмахнула рукой, и над головами снова блеснул бриллиант.

— Я за тебя искренне рада, но меня бесят все эти шуточки про монашку, — Нина на секундочку запнулась, словно что-то припоминая, и тут же продолжила, загибая поочередно пальцы, — про первобытность, про целину…

— Про сухофрукт забыла, — широко улыбаясь добавила Света.

— Уф, не беси кавказскую женщину, особенно когда у неё под рукой лежит нож.

— А то что? Что? Что? — напирала Света саркастически серьезным голосом, — ты этим ножом аджику мне на хлеб намажешь что ли?

Мы рассмеялись. Ниночка хохотала громче всех, то и дело вытирая слезы обеими ладонями.

— Проститутки, что с вас взять, — приговаривала она похрюкивая.

— Ничего, девочки, вот приглашу вас на свадьбу, погуляем. У Артёма много друзей, целая футбольная команда, на всех женихов хватит.

— Спасибо, — говорю робко, — но у меня уже есть.

— Что? — воскликнула Нина.

— Что-что? — повторила за ней Света, передразнивая.

— Что слышали. Такая вот новость, — отозвалась я, понимая, что язык нужно было прикусить раньше. Само собой никакого жениха нет, есть только Серёжа. Учились в одной школе, осыпал меня валентинками, носил портфель до девятого класса. Потом исчез. Месяц назад случайно встретились в Касимове, обменялись телефонами. По щенячьему взгляду было понятно, что давнее чувство в нем не угасло. Он не позвонил, я тоже. Но непременно позвонит, к гадалке не ходи. И пусть он бесконечно далек от моих идеалов, а всё ж получше будет, чем Артёмка со своими дружками-петушками.

— Кавказская женщина, подай-ка, пожалуйста, нож. Алёнушке срочно нужно развязать язык.

Нина подала Свете бутылку шампанского, та разлила по бокалам, пристально уставилась мне в глаза.

— Итак, выпьем за женскую дружбу, — сказала она, ни на секунду не переставая сверлить меня взглядом.

— Не чокаясь, — добавила Нина. Мы переглянулись. — А как иначе с такими-то новостями, друзья себя так не ведут.

— Мне достаточно, кажется, я уже пьяна, — говорю неуверенно и отодвигаю в сторону бокал.

— Нет, не достаточно, мы ждём грязных подробностей, — требует Света, возвращая мой бокал на его прежнее место.

Нина одобрительно кивает.

— Ничего особенного, я же вам рассказывала про Серёжу.

— Мне не рассказывала, — возражает Нина, и тут же спрашивает Свету: — может, тебе рассказывала? Нет, — отвечает на свой вопрос, — Кто такой Серёжа? — произносит она, подчеркивая каждое слово.

— Серёжа мой друг.

— Нет. Не верю.

— Друг-друг, ничего не было и скорее всего не будет. Он, понимаете, как фарш в морозильнике, вроде бы ещё не котлеты, но уже и не голод.

— На черный день что ли?

— На черный. Очень черный день.

— Может тогда уже на ночь?

— Нет. Как можно? Он же друг.

— Такой уродливый?

— Да нет. Нормальный, симпатичный в целом, высокий. Просто он не в моем вкусе.

— Послушай, так тебе именно такой и нужен.

— В смысле?

— На время шоу, — шепчет Света. Нина заговорщически щурится.