В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир - Страница 22

— Все!

— Я ничего не увидел.

— Признаюсь, я тоже.

— Откуда тогда ты знаешь, что сработало?

— Пошли проверим. Ты куришь?

— Иногда…

— Оставь Сихаэля здесь и пойдем.

За скалой мы сразу нашли большую хорошо закамуфлированную палатку. Охраны рядом не было. Внутри бесцельно бродило несколько десятков человек, некоторые были с автоматами, а кое-кто — в водолазных костюмах, ластах и масках. Я инстинктивно напрягся.

— Не бойся, — шепнул Афиноген и обратился к ним:

— Ребята, закурить не найдется?

Они посмотрели на него, как совы — круглыми, ничего не выражающими глазами и немного пошевелили губами.

— Перестарался, — констатировал батюшка. — Ну, ничего, через пару-тройку дней к ним вернется рассудок… Должен вернуться. Не убивать же людей только за то, что они выполняют свой служебный долг! А камушек твой хорош! Наверное, Витослав и не подозревал, что создает для тебя такое мощное оружие. А может, он рассчитывал, что ты освоишь его постепенно, в зависимости от обстоятельств. Теперь пора дать ему имя. Поговори с ним.

— С кем, с камнем?

— Ну да. Ты же уже давал ему команды — «проснись» и «спи». Теперь поприветствуй его и попроси назвать свое имя.

— Привет! Как тебя зовут?

— Арфи́н, — донеслось откуда-то будто со стороны.

— Хорошее имя, а я Вова!

— Тоже ничего! Ты, ежели чего, не стесняйся — проси, спрашивай.

— Спасибо. Буду иметь в виду.

— Какие будут пожелания?

— Первое — помочь Сихаэлю, второе — попасть нам троим в Парус.

— Сихаэль уже здоров, а с Парусом я сейчас поговорю. Жди.

XVII. Воронка

— Сколько ждать-то?

Арфин не ответил.

— Куда теперь? — спросил Афиноген.

— Заберем Сихаэля — и домой. Видать, у Арфина с Парусом диалог не сложился.

Но мага на прежнем месте не оказалось.

— Сихаэль!

В ответ только плеск волн.

— Сихаэль!.. Как его звать по-настоящему?

— Своего гражданского имени он никогда не называл.

— Сиха… Афиноген, а ты куда пропал? Сихаэль! Афиноген! Где вы оба? Ахали цели, вашу мать!!!

Вдруг меня сильно припекло сзади. Я сунул руку в задний карман…

— Арфин, ты чё?

— Посмотри направо!

Я посмотрел направо: берег, валуны, прибой, легкие облачка…

— Нет, ты включи духовное зрение!

Я скосил глаза к переносице.

— Не так, смотри рассеянным взглядом, как бы сквозь предметы!

Я последовал совету и увидел непонятно, что. Это «непонятно, что» выглядело, как прозрачная трехметровая горизонтальная воронка, как труба гигантского граммофона, лежащая на прибрежной гальке. Я подошел почти вплотную и заглянул внутрь: в ее глубине плавал сизый туман, и я крикнул в этот туман что было силы:

— Сихаэль! Афиноген!

Откуда-то из немыслимо далеких глубин послышались их голоса:

— Володя, стой там и что-нибудь говори, но никуда не ходи, мы сами выйдем к тебе!

А что говорить? Спеть песню? Но в голову не приходило ни одной — будто начисто отшибло память. Потом откуда-то из подсознания выплыли слова: «Не образумлюсь…». И я подхватил:

«Не образумлюсь… виноват,

И слушаю, не понимаю…».

Так я стоял посреди пустого пляжа, то утрачивая, то восстанавливая магическое зрение, и, запинаясь, читал монолог Чацкого. Наконец, при словах «Карету мне, карету!» из воронки появились мои друзья, и эта последняя строчка была произнесена уже втроем.

Лицо Сихаэля поражало бледностью, Афиногенова физиономия была, наоборот, пунцовой, и они оба покачивались.

— Давайте отойдем! — громко сказал святой отец, — а не то опять затянет!

Мы быстренько отошли и присели на валуны.

— Это что? Портал? Куда он ведет?

— Мы этого не знаем, мы попали в него случайно, и даже посох не смог нам помочь. Похоже, некоторые из его функций отключились. В метрах ста от входа нас поджидал какой-то человек. Он сидел на камне и при нашем приближении начал медленно вставать.

— Фантом?

— Нет, настоящий. Когда он вставал, из под его задницы посыпались мелкие камушки.

— Как он выглядел?

— Без особых, бросающихся в глаза примет: среднего роста, шатен, лет тридцати пяти-сорока́. Еще он был босиком, топлес и в джинсах.

— Он что-нибудь сказал?

— Не успел. Мы услышали твой голос и заторопились обратно.

— Зачем вам нужен был звуковой маяк, то бишь, мой голос?

— Пространство внутри этой штуки так же бесконечно во все стороны, как и снаружи, мы немного заблудились.

— Я думаю, что встречал этого человека раньше: это эмиссар Паруса. Я видел через сердолик, как он уводил общину Ядринца в неизвестность, и я разговаривал с ним во время своих визитов в Парус.

— Как его зовут?

— Не знаю, за глаза я назвал его Игги Поп… Есть такой американский певец — часто выступает голый по пояс… Щас я спрошу у камня…

— Арфин, если мы войдем внутрь, ты выведешь нас обратно?

— Не уверен, но попробовать можно.

— В чем проблема?

— Энергия этой воронки действует на мозги любого, известного мне артефакта.

— Но порождение Паруса в ней прекрасно себя чувствует!

— Я не могу объяснить этот феномен. Идите медленно, я буду пытаться по пути ставить метки. Если что, их должно быть видно духовным зрением.

— А что значит твое «если что?».

— Всякое может случиться… В общем, я готов!

— Только ты не отключайся, все время будь на связи.

— Я и так все время на связи. Ты не знал? Я останусь на связи, даже если ты скажешь: «Спи!». Иначе, как бы я услышал команду «Проснись!»?

— И то верно! Короче, идемте. С нами боги!

И тут же фаритон подал голос:

— Вот те на! Метка-то не наносится!

— Что будем делать? (Это Сихаэль).

— Что делать, что делать… Идем дальше!

Мы сделали еще пару шагов. Арфин вдруг стал горячим, потом мгновенно покрылся инеем.

— Арфин!

Я не удивился тишине, я вспомнил предупреждение Афиногена, что в нематериальные миры с этим камешком лучше не соваться.

— Афиноген, твой посох… никак?

— Увы…

— Что будем делать? (Это Сихаэль).

— Идем дальше! (Это Афиноген).

Глубокий вздох (Это я). Вот уже кое-какая информация об этом мире есть: он не веществен. Грубо говоря, мы полностью окунулись в чей-то сон, мечту, галлюцинацию…

Из глубины послышались хрустящие шаги, и звуки катящихся камешков. Вдали появилась мужская фигура с голым торсом.

— Привет! — крикнул я издалека, — Представься, пожалуйста!

— Меня зовут Лад!

— Это твой мир?

— Нет, я здесь из-за вас.

— Где мы?

— В мертвых мирах. Дальше идти не сто́ит, вы не найдете дороги обратно даже отсюда. Поэтому, если хотите, мы поговорим здесь, удовлетворим ваше любопытство, и я вас выведу.

— Что значит мертвые миры?

— Это внутренние миры тех, кто умер.

— Всех?

— Некоторым образом.

— Даже питекантропов?

— Думаю, таковые здесь отсутствуют, а даже если есть, то они уже давно полностью усохли. Более свежие — от пяти тысяч лет и меньше — продолжают оставаться относительно целостными. Называющий себя Боголепом когда-то создал прибор, способный войти с такими же в контакт и смог увидеть покушение на австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в июне тысяча девятьсот четырнадцатого года глазами толпы.

— Ты сказал: «называющий», а не «называвший». То есть, Боголеп сейчас жив?

— Да!

— Я могу его увидеть?

— При определенных обстоятельствах. Сейчас таковые отсутствуют, и я не в состоянии изменить ситуацию — это неподходящее место.

— Его создал Парус?

— Оно было создано вместе со всей планетой герцогом Элигосом по заказу короля Ваала, потом невдалеке возник Парус, потом он победил прихвостня герцога в схватке, потом герцог уступил Гею людям, и король Ваал, всем на удивление, ничего на это не возразил.

— Внутренние миры уже умерших людей… То есть, это — своего рода вход на кладбище?

— Да, это в некоторой степени кладбище, но более — нечто вроде склада… Ибо одна из основных функций Ваала — Мръка утилизация бесхозных миров и их фрагментов. Еще вопросы?