В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир - Страница 21

— Ни звука.

— Эй, водички бы… А лучше рассолу… А еще лучше пива.

Пошарил рукой вокруг, пощупал пол. Похоже на линолеум… Или нет, на ламинат… Или на лакированный паркет? Рука наткнулась на что-то твердое, напоминающее бутылку. Да, это бутылка, вот и крышечка. Пиво? Открыл зубами. В лицо ударил знакомый, самый лучший на свете запах. Глоток, другой — и постепенно включился свет. Рядом со мной сидел на корточках Игги и сочувственно кивал головой.

— Стыдно?

— Стыдно!

— Ну и правильно. Это стандартная человеческая реакция. Что ты еще желаешь?

— Где здесь туалет?

— Где хочешь.

— Я не могу на пол!

— Где ты видишь пол?

Мы стояли у бокового входа в пещеру Сторожевой горы.

— Где Сихаэль?

— Володь, ну ты ваще… А я кто?

Я протер глаза: рядом со мной стоял маг и часто-часто моргал.

А где этот… Ну, Игги Поп в джинсах?

— Володь, может, лучше глотнешь еще пива? Кстати, где ты его взял? Оно пришлось очень к месту! Полетели домой. Здесь нам делать нечего, во всяком случае, сейчас и в таком состоянии.

Я с наслаждением облегчил душу возле ближайшего куста и нащупал в кармане камень.

Дома я сказал ему:

— Знаешь, я пишу уже четвертую книгу. В первых трех я, насколько мог, литературно обработал заметки и дневники моего приятеля Володи, взявшего в общине имя Витослав. Четвертую пишу от себя. И получается, что в ней не будет крутых поворотов сюжета, захватывающих дух тайн, убийств и всего такого прочего.

— Видимо, все потому, — отвечал Сихаэль, что ее сюжет не выдуман, а взят из жизни. Из обычной жизни, в которой большинство действующих лиц стремится избегать обострений и бессмысленной жестокости. В принципе, ты мог бы описать, например, наш визит в контору более красочно — кто стал бы тебя проверять и опровергать?

— Не хочу врать!

— Это было бы не вранье, а художественный вымысел. А война, если ей суждено случиться, произойдет, и никто не сможет этому помешать, ни ты, ни я, ни Баал, ни пресловутый Александр Васильевич. И никто также не в силах ее спровоцировать!

— Это, прямо, какой-то фатализм… Или нет; это — обывательский пессимизм.

— Море постоянно воюет с прибрежными скалами, с сушей. Оно шлеп-шлеп волной, а скала стоит. Год, два, три, сто лет стоит. Затем р-р-раз — и обрушилась в море. В другом месте море намыло песчаный остров, а чуть погодя ему что-то втемяшилось, оно его и размыло. Потом приподнялась прибрежная часть суши, и там, где кувыркались дельфины, возникла Сахара. Кто этому помешает? А кто поможет? Голландцы, то и дело, строят дамбы… Да и не только голландцы. Так же, как Роттердам, море затапливает Венецию и Джакарту, Хьюстон и Лондон, Мехико и Майами. Если войне быть, ее ничто не остановит.

— Что нам делать?

— Лучший вариант — сидя где-нибудь в Вышнем Волочке, наблюдать за теми, кто в Лондоне.

— Лучший для кого?

— Для нас — он самый спокойный.

— Другой вариант — принять чью-либо сторону и пытаться помочь морю или скалам.

— Какой в этом смысл?

— Никакого… Хотя нет, когда все закончится, ты сможешь, смахивая с лица крупные капли пота…

— Пота?

— Пускай искры или брызги расплавленного металла — это как повезет… Смахивая их с лица, сказать: «Я сделал все, что мог!».

— Как в американском фильме, в конце которого главный герой скромничает: «Ничего особенного, на моем месте любой американец со стальными яйцами сделал бы то же самое!».

— Вот поэтому я не на твоей стороне.

— Но мне хочется найти Витослава, и дело даже не в бесплотных, а в нашей с ним дружбе.

— Это опять к Парусу, но без конфликтов с охраной.

— Мне сходить к Александру Васильевичу за пропуском?

— Нет, попробовать войти в контакт с настоящим Парусом, а не с его копией. Возможно, его стерегут не так тщательно. Давай вдвоем? Денек отдохнем, и…

— Переходи на мою сторону.

— Подумаю до завтрашнего утра.

***

Раннее завтрашнее утро было малооблачным и прохладным. С берега в сторону моря дул легкий бриз, навстречу ему светило, восходя, одно из Геянских солнц. Волнения не было, не считая мелкой ряби от ветра, вода была прозрачной, и в глубине смутно просматривалось дно.

Нас было трое: я, примкнувший к нашему лагерю Сихаэль и Афиноген, за полчаса до начала нашей операции внезапно возникший в моей квартире. Мы висели в воздухе на высоте около десяти метров недалеко от Паруса. Я спросил Афиногена:

— Какова подъемная сила твоего посоха, как долго он может нас держать? Может, я подключу свой камень?

— Никогда не проводил таких экспериментов. А камень прибереги: может, он понадобится для других целей. Ну что, пробуем?

И мы тихо подплыли по воздуху поближе к Парусу. Гигантский артефакт на это никак не отреагировал, лишь пролетающий мимо карк (откуда он здесь взялся?) хрипло и неразборчиво подал голос.

— Ты Карл? — спросил я его.

— Кар-р-р! — ответил он, и скрылся. Я спросил:

— Ребята, может, действительно призовем Карла?

— Не видим необходимости, — дружно ответили попутчики.

— Мне тревожно… Что хотела сказать эта птица? Я думаю, она прилетела неспроста!

— Давайте лучше приблизимся еще на десяток метров и снизимся! — предложил Афиноген. Сихаэль указал на что-то рукой, набрал в грудь воздуха, но сказать ничего не успел. Из воды показались чьи-то головы в черном, и раздались автоматные очереди.

— Вот тебе и острота сюжета, — хрипло проговорил Сихаэль, и у него изо рта полилась кровь.

— Камень! — Воскликнул Афиноген. Я мгновенно сообразил, что надо делать, и тут же переправил нас в попавшуюся на глаза небольшую бухточку на северном берегу острова. Там мы положили Сихаэля на спину, Афиноген принялся бормотать над ним молитву, а меня охватила ярость. Как же так? Без предупреждения, сразу на поражение! Я приложил камень нужным местом к глазам, через несколько минут разглядел наших обидчиков с высоты птичьего полета, и… Честное слово, я и не подозревал, что эффект может оказаться таким сильным! Почувствовав, мою ярость, фаритон загудел, как рассерженный трансформатор, и где-то на дне возле Паруса произошел взрыв, выбросивший в воздух не менее нескольких тонн воды и пятерых человек в черных комбинезонах.

— Где это бумкнуло? — тоном мультяшного Пятачка спросил Афиноген, не без усилий выпрямляя затекшую спину. — Твоя работа?

— Не сдержался… Как Сихаэль?

— Будет жить. Скоро придет в себя. Володя, ты в курсе, что теперь начнется настоящая война? Круто звучит: трое безоружных магов против вооруженной до зубов конторы!

— Может, я одного из этих переброшу сюда? Ты его оживишь, мы его допросим…

— Там уже некого оживлять… Впредь сдерживай свои эмоции! Можешь дать картинку?

— Как?

— Насколько я могу судить, любой артефакт может. Кольцо Витослава может, мой и Яна посохи, чемоданчик Боголепа — все могут! Самый устойчивый размер — два на три метра. Ну-ка, попробуй!

Я попробовал, картинка включилась.

— Насколько я осведомлен, — задумчиво разглядывая изображение, проговорил святой отец, — это не простые дайверы. У них костюмы с беспузырьковой дыхательной системой «Амфора», бронежилеты четвертого класса защиты, подводные автоматы АПС… Поэтому они попали только в одного из нас — у них кучность невелика, да еще на плаву…

— Откуда ты это знаешь?

Афиноген промолчал, потом сказал:

— Просканируй побережье. У них на этом берегу должна быть база. Они могут сменяться не реже, чем каждые четыре часа. То есть, их должно быть более тридцати — шесть смен по пять человек, да плюс технические службы и медработники.

Через час я заявил Афиногену:

— Не могу, глаза слезятся. Никого не нашел!

— Дай-ка я подключусь… Ну, вот же они, совсем рядом! Удивляюсь, как они нас не слышат… А может, и слышат. Они за этой скалой — он кивнул в ту сторону головой. — Ну что, увидел?

— Увидел! Щас я их!…

— Довольно крови, я им просто сотру память!

Протоиерей положил посох на плечо на манер гранатомета РПГ, постоял так минуту и, снимая его с плеча коротко выдохнул: