С Том 3 (СИ) - Линник Сергей - Страница 6

— И что же теперь делать? — спокойно поинтересовался я, засовывая в себя колбасу с чесноком. Этого добра, кстати, тоже не гору наложили, парочку кусков на почти прозрачный кусок хлеба размером с пару спичечных коробков — и хватит.

— Пусть у гестапо болит голова, — отмахнулся рыжий. — Решили устроить повальные облавы и аресты в Киеве. Но ты поди обыщи такой огромный город. Да, кстати! Вы там в бараках уплотняйтесь. Скоро новую порцию пленных приведут.

— Сколько? — поинтересовался я.

— Не знаю — пожал плечами фельдфебель, потом засмеялся — Но долго они у нас не задержатся. Получено указание, прямо из Берлина, ускорить экзекуции. А кого не успеют, в другой лагерь выведут. А то тут… сам видишь, всё на скорую руку, забор от ветра упасть может… Вот как такое охранять?

— Вешать будут?

— И вешать, и стрелять, наш Штраузе предложил живыми закапывать. Евреев и коммунистов в первую очередь. Да, а вот ты…

Рыжий с подозрением посмотрел на меня.

— Не из этих ли ты часом?

Рука подвыпившего фельдфебеля опустилась на кобуру.

— Боже, нет, конечно! — я перекрестился.

— А ну ладно… Коммунисты, они все атеисты, — рыжий икнул. — А еще фанатики. Помню, едем в колонне мимо поля. А там копны с сеном. В них окруженцы часто прятались. Ну дали очередь, вторую. Кто-то застонал внутри. Наш лейтенант велел поджечь. Плеснули бензином, подожгли. И сразу несколько голосов проклинают нас на разный лад. Ротный потом перевел. Огонь разгорается, а они Интернационал поют. И никто! Никто не выбежал!

— Так они наверное раненые были! — я до боли сжал себе коленку.

— Это точно! Но сомнений нет. Это все недочеловеки, бросовая раса. Нам на курсах объясняли. Вот, посмотри.

Фельдфебель достал из стола довольно затасканную брошюрку со свастикой. Авторства Альфреда Розенберга. Я быстро просмотрел ее. Уберменши, унтерменши, Ницше, какие-то изображения черепов. «Мы позаботимся, чтобы никогда снова в Германии, сердце Европы, не могла быть разожжена изнутри или через эмиссаров извне еврейская-большевистская революция недочеловеков…». Короче, фашизм в изложении для умственно отсталых.

— Мы самой судьбой поставлены властвовать в Европе, — убежденно вещал рыжий. — А может, и во всем мире. Но это еще не точно, там японцы в Азии вроде как тоже высшая раса. По мне так макаки — хуже славян. Глаза узкие, подлые…

— Где же ты их видел?

— Тоже на курсах показывали плакаты. Как отличить китайца и японца. И зачем нам это?

— И как же?

— Да поди пойми. Уши там, скулы… Не запомнил.

Пока мы болтали, шныри тем временем помыли полы, протерли окна.

— Ладно, валите обратно, — дал команду фельдфебель. — Нам скоро опять на экзекуцию собирать народ. Кстати, с вашего барака и начнем!

Глава 3

Разумеется я первым делом предупредил майора Ваню. Велел брать всех «сочувствующих» и бежать в дальний барак. Еле успели.

Потащили сегодня на казнь не меньше сотни человек, вдвое против вчерашнего. И снова люди побрели почти без слов. Точно, валить надо, да побыстрее, а то ничего не спасет, это же как асфальтовый каток: проедет по тебе и не заметит.

После этого я без особой охоты сходил к той части колючки, где собирались местные. А вот и Аня, от нетерпения аж пританцовывает. Меня, что ли, заждалась? Но только я шагнул к ней, оказалось, что не про Петю были девичьи мысли и мечты. Товарищ Енот, хоть и с неполным комплектом ушей, но вызвал неподдельную радость при свидании. На кого же ты меня променяла? А я так верил! Ладно, не буду мешать вашему счастью, милуйтесь, голубки. А я схожу, посмотрю на новую партию. Вон, ворота открыли, заводят.

Привели человек триста, наверное. Почти целый батальон получается. И, видать, этот загон для скота у них не первый по пути в ад. Одеты слишком уж разномастно, на многих не по одному слою одежки. Да и лица… пожухлые сильно. Много ходячих раненых, которых поддерживают товарищи. О-па-на! Знакомая физиономия! Да это же лейтенант-разведчик, это же он мне в Конотопе «голиаф» подогнал! Как же его? Бычков? Нет, Быков. Алексей, вроде. Я же на него и его ребят потом оформлял наградные. Да уж, в таких местах встречаться со знакомыми не очень-то и хочется. А гимнастерка на нем с сержантскими петлицами, чужая. Еще и с дыркой на брюхе.

Вот ты мне и нужен, лейтенант Быков! Разведчик в нынешней ситуации — это не просто хорошее дело, а целый козырный туз! И мы его обязательно предъявим герру Штраузе.

Только вот выглядел он… тоже не очень. Глаз замотан грязной повязкой, еле волочит ноги.

— Привет, Алексей, узнаешь?

Я тихонько отделил разведчика от толпы, отвел к колючке.

— Соловьев? — Быков вскинулся, но потом опустил голову — Только я Андрей. А почему в гражданском?

— Так надо. Ты как? Что с глазом?

— Комом земли от взрыва прилетело. Теперь не открывается, все отекло.

Да… в этом я не специалист. Ему бы окулиста, но где его тут возьмешь? Одни похоронные агенты в наличии. Могилу отрыть и зарыть — вот это мы можем. Некоторые особо грамотные предлагают всех в траншею загнать и прикопать сверху, не дожидаясь, пока сами передохнут. Опять же экономия ценного пищевого ресурса.

— Ладно, пойдем, познакомлю с нужными людьми. Только ты это… не свети меня, спросят, скажи, мол, по Конотопу знал, помнишь только, что Петром зовут.

— Конечно, скажу, раз такое дело, — разведчик даже оживился немного.

Подвел Андрея к майору, познакомил. Пусть ребята пообщаются, а у меня дел еще много, везде успеть надо.

Первым делом я нашел товарища Енота. Не, ну а что: с девчонкой моей миловался, так пусть хоть куском хлеба поделится. Жлобиться нехорошо. Нашелся он примерно на том же месте, где я его вчера обнаружил. Прогуливался, играя в кулака-единоличника. Расправлялся с моей законной пайкой. Кто его знает, сколько он сожрал без меня? А ведь делить будет, скажет, что так и было. Я эту хохляцкую натуру знаю хорошо, сам такой.

— Здравствуй, — говорю я, подходя поближе. — Не меня ли ждешь?

— Може, й тебе, — хмуро отвечает мне представитель подпольного чего-то.

Вот спрашивается: что ты весь из себя такой рыцарь печального образа? Я ведь со всей душой, а ты смотришь, будто я тебе в третьем классе в чернильницу помочился, и забыть такое не в силах.

— Видел, справочку про меня получил? — спрашиваю как можно дружелюбнее. Да что там, я почти улыбался этому Еноту!

— А ты що, следил за мною? — да, похоже, фокус с чернильницей повторялся не однажды, вон как фыркает. А парень точно с запада, говорит не как в центре и на востоке, переиначивая русские слова на украинский лад, и наоборот, а просто мешает их в предложении, заменяя родной речью слова, чтобы не думать над переводом.

— Нет, не обучен. Просто видел, как ты возле колючки с нужным товарищем базарил. Ты хлебушек-то перестань щипать, мне им еще одного хорошего парня кормить надо.

— Це хто такий? — с деланным равнодушием интересуется Енот.

— Командир разведчиков. Самое то для нашей задачи. Поможет часового снять.

— План ще не утвержден, ніякої самодеятельности, — занудил подпольщик как лектор про международное положение.

— Смотрю я на тебя: вроде и умный, а присмотришься, так дурак дураком. Мне сегодня немчик похвалился, что скоро нас тут всех на ноль помножат. Кого не повесят, того расстреляют, а выживших в землю закопают. Не иначе, для повышения урожайности в Киевской области. Будешь ждать, когда начнется?

— Коли отримані сведения? Источник? — я враз почувствовал как у особиста в гостях.

— Говорю же, сегодня. Начкар рассказал, фельдфебель Матиас Корф, если тебе так надо знать подробности. Время начала акции еще не согласовано, но в ближайшем будущем.

— Чому зразу не доложил? Такие сведения треба в обком…, — зашипел товарищ Енот.

— Притормози! — оборвал я его. — Не подскажешь, с какого перепугу я тебе должен что-то докладывать? Ты здесь неизвестно сколько уже штаны протираешь, а результатов — одно хождение с таинственным видом по территории и сообщения в неизвестную даль. Я вчера пришел, к немцам в доверие втерся, группу сколотил. И чего я дождался? Что ты мне через губу цедишь, мол, ждите, вас когда-нибудь примут. Мне такое нахрен не надо, дорогой товарищ!