Песня смерти и крови (СИ) - "Sininen Lintu" - Страница 19

Тонкий, почти музыкальный слух Райли был известен всему участку. При лучших обстоятельствах он мог бы стать музыкантом. Если бы умел играть хоть на чем-то или захотел научиться.

— Я обернулся, стал искать источник этого шороха. Поначалу… — он помолчал, облизнул сухие губы. — Поначалу было тихо, и я уже решил было, что показалось. Ну знаете, типа, бывает — ночь, дежурство, вокруг ни души. Но потом я увидел, как на свалке что-то мелькнуло. Высокая, тощая фигура. Услышал кошачье шипение, перешедшее в визг. Протяжный такой, будто коту очень больно делают. А потом заткнулся он. Я занервничал, это ведь совсем близко было. Фонариком туда посветил, пригляделся. И…

Он снова замолчал. Денни видел, как на висках у него выступили капли пота.

— Знаете, босс, я, может, и дурак, да и колледжей не заканчивал, но эту хрень уж точно не забуду. Она от света фонарика шуганулась в темноту, но я увидел, что оно… она… она кота прям голыми руками раздирала, как Сандерса разодрали. И жрала. Я его останки как увидел, чуть не блеванул. Зубы у твари этой были… тонкие, длинные, как ножи. Нихрена это не медведь, босс! — Райли сорвался на возглас, но зажал себе рот рукой. Даже будучи в таком паршивом состоянии, он помнил, что внизу были его жена и дочка. — Не знаю я, что это было, но видеть такую хрень больше не желаю. Даже если мне приглючилось. Сам не помню, как оттуда свалил, а потом полтора часа в машине трясся прежде, чем вам позвонить. И блеванул.

Денни нахмурился. Рассказ был странным, напоминал бред сумасшедшего или алкогольную горячку, и он подумал бы, что Райли перед дежурством что-то выпил или принял, да только прекрасно знал, что на любой алкоголь и даже на некоторые лекарства у Райли аллергия. От простого пива он покрывался красными пятнами и начинал задыхаться, а чего покрепче ему давно уже никто не предлагал.

Вряд ли Райли стал бы сам себя гробить бухлом или веществами.

И фраза про зубы…

Она зацепила Денни, как крюком. Ведь про тонкие зубы ему уже говорили.

— Вы как хотите, босс, а в ночь я больше не выйду, — хрипло добавил стажер. — Надо будет — гоните меня в шею, но ни за что я эту поеботу видеть больше не хочу.

Видно было, что Райли чертовски напуган, однако старается держаться, и даже не бежит с работы, сверкая пятками. Только за это его можно было уважать и прислушаться к его просьбе. Райли справится с потрясением, просто нужно дать ему время.

Быть может, это был медведь, которому воображение Райли, напуганного в ночи, придало человеческие черты. Медведи умеют двигаться бесшумно. Или какой-то бомж, обезумевший от голода и плохого бухла. На первом ночном дежурстве можно даже собственной тени испугаться, не то что какого-то чокнутого.

Или он уговаривает сам себя?

Денни вздохнул. Поднялся, положил Райли руку на плечо.

— Не собираюсь я тебя увольнять. Хочешь дневные дежурства — будут тебе дневные дежурства. Но ты уверен, что это был не медведь? Или какой-нибудь бездомный?

Он просто должен был об этом спросить.

— Ну, босс, — нервно и сухо ухмыльнулся Райли, и ухмылка это была страшной в своей уверенности и горечи; Денни аж передернуло, — если вы когда-нибудь видели медведя, сидящего на корточках, то я с вами, пожалуй, и соглашусь. Ну или у бездомного вдруг нашлись деньги на вставные острые зубы.

Ответить на это было нечего.

С кухни тянуло ароматом кофе. Долорес протянула Денни чашку, наполненную черным американо, и обеспокоенно заломила руки.

— Он тебе что-нибудь сказал?

Да лучше бы не говорил.

Денни понимал, почему Райли ничего не захотел рассказывать жене. Долли могла либо принять его за чокнутого, либо напугаться до потери пульса. Он и сам не знал, верит своему стажеру или нет, но что-то внутри, какое-то шестое чувство — полицейская интуиция, если хотите, — верещало, что не всё тут так просто.

Так же, как верещало после пропажи Сэма и смерти Виктора. Да, Виктора пожрали дикие животные, но… так ли это было на самом деле? Денни помнил, с каким подозрением смотрел на фотографии трупа Марк. И помнил, что ему казалось: в рассказе Марка о нападении медведя-шатуна что-то не сходилось. Он просто загнал эту мысль на задворки сознания, чтобы не копаться в том дерьме, в котором копаться совсем уж не хотелось.

— На свалке пересекся с каким-то бездомным, и тот повел себя агрессивно, — это даже и близко не было к той истории, что рассказал Райли, а, скорее, близко к его собственным предположениям, но Денни понадеялся: тот поддержит ложь, если Долли решится с ним об этом поговорить. — Ничего такого, но он же стажер, он пока с таким не сталкивался. С ним всё будет в порядке.

«Кажется, Сатана приготовил для меня большущий котел, в котором я буду вариться за вранье», — подумал Денни, заметив, как разгладилось лицо обеспокоенной Долорес. Испуг мужа, только недавно пришедшего на работу в управление шерифа, она вполне могла понять.

Он был объясним.

А вот мурашки, пробежавшие по спине от слов Райли про длинные, тонкие и острые зубы, Денни списать на что-то объяснимое не удалось. Того не зная, Райли повторил слова Грея, сказанные в личном разговоре о причинах смерти Сандерса, да и по фотографиям определить вряд ли смог бы.

Это всё Денни очень не нравилось. Его прямо-таки мутило. И даже кофе не смог привести его в чувство.

*

Круги вокруг его жертвы сужались. Он с радостью подобрался бы хоть к кому-то из тех, от кого раздавался её запах, но нельзя было переполошить других… людей. Сильная паника не поможет. И поэтому он ждал.

Он знал: кто-то видел его, пока он питался. Он запомнил запах, он нашел дом. Внутри их было трое и ещё собака, и все трое пахли одуряюще вкусно, как только пахнет свежее мясо. Дождавшись ночи, он подобрался ближе, забрался к окнам.

Детеныш лежала на боку, обняв странное неживое создание, которое прижимала к груди. Игрушка? Так это называется? Некоторые вещи забывались очень быстро, да и помнил ли он их вообще… Он поскребся ногтями по стеклу.

Взи-и-ик.

Детеныш подняла голову, едва разлепила глаза. И завизжала. Она будет так же визжать, когда он будет жрать её? Довольный, он спрыгнул на землю и метнулся в тень. Собака залаяла на него, зарычала, заскулила. В доме зажегся свет.

Бой барабанов в его мозгу оглушал.

Он знал: не здесь и не сейчас он убьет эту семью, но он сделает это. Никого из тех, кто его видел, нельзя оставлять в живых. Мясо их пропитается страхом и будет вкусным.

А сейчас его звало, тянуло, тащило в другое место. Пища ждала его там. Время пришло. И он был голоден.

От его ужина пахло тем мальчишкой, сожрать которого так хотелось… Это немного примирило его с требованиями голоса. Какая разница, кого жрать, если город всё равно будет в страхе? А страх — очень вкусный маринад.

*

Рори Джонсон вылез из окна Кэрол Дуглас крайне довольным собой. Ему стоило немалых трудов убедить девчонку, что шкафчик ей разукрасил не он, и что её братец просто психанул, набросившись на первого попавшегося удобного кандидата. Эта идиотка ему поверила, даже простила, и попросила выяснить, кто мог сделать такую отвратную вещь. И извинилась за Коннора, ну надо же.

Честно говоря, Рори понятия не имел, за каким хреном Джемма продолжала наседать на малявку — ясно же, что Коннор не приползет к ней умолять оставить сестру в покое в обмен на возможность скакать на его хуе. Но, видимо, у сучки был какой-то план, а ещё она крепко держала Рори за яйца теми фотками, которые у неё были.

Фотками, на которых ему отсасывал в бангорском клубе какой-то педик. Если они всплывут в Фейсбуке, ему точно пиздец. И от брата, и от бати, и от тренера. Что про него будут говорить в школе и колледже, даже думать неохота. Пидор, гомик, членосос… при желании, можно придумать миллион прозвищ, уж он-то знал! Баддингтаун — город маленький и дерьмовый, и такую сенсацию тут никогда не забудут.

Хотя какая, блядь, разница? У Рори вставал и на девчонок. Просто ни одна из них не умела отсасывать так же хорошо, как любой бангорский педик, в кого там пальцем не ткни. А если повернуть задом, то и вовсе не разберешь, девчонка под тобой или пацан.