Единственный... (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 43

— В Македонии.

— Что ты там делаешь? Разве ты не должна быть в Афинах на учебе?

— Многое произошло и мне пришлось прилететь в Скопье.

— Долго ты там будешь?

— Пока что не знаю.

Мне следовало вернуться в Грецию. Все же это родная страна и только там я смогу твердо стоять на ногах. Но пока что я оттягивала возвращение. Тут, в Македонии, я была наедине сама с собой. И, несмотря на то, что и в Греции меня никто не ждал, тут одиночество ощущалось особенно остро. Я им пропитывалась и училась полагаться только на себя. Много думала о будущем и пыталась понять, каково это жить в темноте. Постепенно привыкала к этому, хоть пока что окончательно не потеряла свет.

Было ли мне страшно? Да. Порой даже сильнее, чем может показаться, но прикасаясь ладонью к животу, я успокаивалась. Малыш еще не родился, но сколько же стимула и сил он мне предавал. Желания добиваться того, что раньше казалось невозможным.

— А как у вас дела? — спросила у Агалии. — У вас все хорошо?

— Более чем. Вот хотела с тобой встретиться.

— Я тоже хотела бы с вами увидеться, — на губах появилась улыбка. Не считая соседки из Кастории, я в последнее время ни с кем не разговаривала, а Агалия была дорогим для меня человеком.

— В каком ты городе?

— В Скопье.

— Там есть хорошие бары и места для отдыха?

— Не знаю. А зачем это вам?

— Думаю приехать к тебе. Устала от работы. Хочу хотя бы на пару дней убежать от нее.

Сказать, что я обрадовалась, значит, ничего не сказать и, когда через неделю Агалия прилетела в Скопье, я не сдержалась и обняла ее, ощутив, как она обняла меня в ответ. Агалия была скупа на эмоции и не терпела нарушение ее личного пространства, но я уже давно заметила, что между нами оно начало стираться.

Она поселилась в гостинице, которая находилась в центре города и сразу потянула меня в бар.

— Что у тебя со зрением? Ты без линз? — спросила Агалия, когда официантка, приняв заказ, ушла. На меню я не смотрела и, когда мы заходили в это помещение, я врезалась в колону.

— Нет, с ними, — качнула головой, думая, что стоило их уже менять.

— Расскажешь? — спросила женщина, откинувшись на спинку диванчика, на котором сидела. — И, я так понимаю, что могу поздравить тебя с беременностью?

— Как вы поняли? — я приподняла одну бровь. Живот был еще не большим и я сейчас была в объемной футболке.

— Когда ты обняла меня, я это почувствовала. Так кто отец? Тот Демид?

— Нет, — я отвела взгляд в сторону.

— Рассказывай. Я тебя очень внимательно слушаю.

— Да там и рассказывать почти нечего. Лучше скажите, как у вас дела. Как ваша школа?

— Не пытайся сменить тему разговора. Не получится.

Я прикусила губу. Не хотела рассказывать о том, что у меня произошло, но Агалия стойкая женщина и я понимала, что тему разговора действительно не получится поменять. Возможно, в какой-то степени мне нужно было выговориться, но все же я скрыла от Агалии часть того, что случилось. Например, я ничего не рассказала про родителей, но, думаю, она сама частично все поняла.

— Расскажешь этому Кириану, что он скоро станет папой?

— Нет. Думаю, что нам лучше больше никогда не видеться, но, после родов я думаю рассказать о ребенке отцу Кириана. Он имеет право знать о внуке. Ну или внучке.

— Ты еще не знаешь пол?

— Нет.

Еще некоторое время мы разговаривали. Агалия рассказала о своей работе и о том, как устала от нее.

Немного позже, когда стемнело, мы немного прошлись по главным улицам, после чего Агалия решила провести меня домой. Вернее, отвезти на той машине, которую она взяла напрокат. Обычно всеми этими делами занимались ее помощники и так же именно они садились за руль, но в Македонию Агалия приехала одна.

— Какое… милое место, — сказала женщина, окинув взглядом мою съемную квартиру.

— На самом деле, тут хорошо.

— Да, понятно, что ты почти ничего не видишь. Только слепой мог тут поселить…

Агалия запнулась и обернулась ко мне.

— Прости. Я не хотела говорить что-то настолько грубое.

— Ничего, — я улыбнулась. Агалия была крайне прямым человеком. Иногда говорила грубые вещи, но, зная ее, я не никогда не обижалась. Более того, в ответ могла сказать нечто такое же. Возможно, именно отсутствие опасения обидеть друг друга, еще больше сближало.

Все дни, которые Агалия провела в Македонии, мы толком ничего не делали. Много разговаривали и гуляли, а когда Агалие уже следовало улетать, она сказала, чтобы я собирала вещи.

— Зачем?

— Заберу тебя с собой. Будешь работать на меня и это не обсуждается.

— Зачем я вам нужна? — я нахмурилась. К Агалии многие мечтали попасть и я не понимала, зачем ей брать на работу почти слепую беременную девушку. — Если это из жалости, тогда не стоит. Я не пропаду.

— Чара, милая, ты думаешь, что во мне есть такая никчемная черта, как жалость? С ней бы я не выжила в модельном бизнесе. Да и если бы я жалела, просто попыталась бы дать тебе денег. Но я даю тебе работу.

— Тогда, почему?

— Потому, что мне так хочется. И, уж поверь, работы у меня много. Тебе будет, чем заняться. Так ты согласна, или останешься тут?

— Согласна, — ответила, не раздумывая ни секунды.

Буквально через день мы вернулись в Грецию. Вернее, в Салоники. На первую ночь я осталась у Агалии, но уже на следующий день сняла себе однокомнатную квартиру, находящуюся на окраине города.

А потом…

Потом началась жизнь.

Я прекрасно понимала, что Агалия взяла меня на работу не потому, что я была великим специалистом в модельном бизнесе, но все же я делала все, чтобы она не пожалела о своем решении.

Жизнь дала мне шанс и я не собиралась его терять.

Поскольку зрение постепенно все больше и больше ухудшалось, я не могла работать с бумагами, но я могла разговаривать с людьми, а, поскольку я уже многое знала о работе Агалии, она как раз направляла меня на переговоры. В основном, я разговаривала с моделями. Объясняла им все нюансы и, если все было хорошо, их передавали другим специалистам.

Свою работу я выполняла на максимум и подружилась с остальными помощниками Агалии. Я помогала им, а они помогали мне. Работа становилась полностью командной и от этого вообще не трудной. Наоборот, она приносила удовольствие.

Вместе с Агалией я была в Германии и Швейцарии. В Лугано у меня украли телефон и пришлось покупать новый. Из-за этого долго не могла позвонить соседке из Кастории, но, как только нашла блокнот, в котором записала ее номер, сразу же связалась с женщиной и узнала, что в моей семье все хорошо. Папе было уже куда лучше.

Поскольку зарплата была пристойной, я вскоре переехала в квартиру получше, но так же старалась экономить деньги. Собирала их, ведь хотела иметь почву под ногами. Да и после родов понадобится немало денег на ребенка. Сколько же всего мне хотелось ему купить.

Не выдержала и уже сейчас приобрела кроватку. Ее поставила в спальне своей съемной квартиры.

На часть заработанных денег нанимала учителей. Изучила английский и то, что могло мне помочь в работе. Толком не видя записей, было тяжело, но это помогало развивать память.

Я изменила питание, не забывала про отдых и часто гуляла. Не позволила себе ни разу упасть. Теперь это опасно.

Дышала полной грудью и жила на максимум.

Но…

Чего-то все же не хватало и пустота в груди была заполнена болью.

Она так отчетливо напоминала о Кириане.

Не было ни дня, когда бы я о нем не вспоминала бы. Отчетливо помнила тот момент, когда мы виделись в последний раз. Злилась на него. В какой-то степени даже ненавидела, но была благодарна Агеластосу за то, что он появился в моей жизни. Он подарил мне эмоции, о которых я не имела понятия. Кириан показал мне каково это жить по-настоящему.

И я была благодарна ему за сына.

Да, будет мальчик. Буквально недавно это показало УЗИ.

Я уже думала над именем, но вновь вспоминала о Кириане. Уже теперь он был моим прошлым, но я почему-то не сомневалась в том, что малыш будет его копией. Таким же голубоглазым блондином.