Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 2 - Дюма Александр - Страница 62

– Действуйте.

Де Гиш был уже рядом; Маликорн пошел своей дорогой, а Маникан приблизился к де Гишу.

Граф был сумрачен и задумчив.

– Скажите, какую рифму вы подбираете, дорогой граф, – обратился к нему Маникан.

Де Гиш узнал друга и взял его под руку.

– Дорогой Маникан, – сказал он, – я ищу кое-что поважнее рифмы.

– Что именно?

– А вы поможете мне найти то, что я ищу? – продолжал граф. – Вы ленивы, значит, вы изобретательны.

– Моя изобретательность к вашим услугам, дорогой граф.

– Вот что: я хочу побывать в доме, где у меня есть дело.

– Так нужно войти в этот дом, – догадался Маникан.

– Разумеется. Но в доме живет ревнивый муж.

– Разве он страшнее Цербера?

– Нет, не страшнее, но так же ревнив.

– И у него три пасти, как у пса, охраняющего вход в ад? Не пожимайте плечами, дорогой граф; у меня есть основания задать вам этот вопрос, ибо, по уверениям поэтов, чтобы смягчить Цербера, нужно угостить его пирожком. А я привык смотреть на вещи прозаически, трезво и говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирожка.

– Шутник, – улыбнулся граф.

– Теперь, – продолжал Маникан, – познакомимся поближе с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в коем случае не может повредить вашей любви.

– Ах, Маникан, найди предлог, хороший предлог!

– Предлог? Да, черт возьми, сто, тысячу предлогов. Если бы здесь был Маликорн, он уже придумал бы пятьдесят тысяч превосходных предлогов!

– Кто такой этот Маликорн? – спросил де Гиш, прищуривая глаза с видом человека, старающегося вспомнить. – Кажется, я слышал эту фамилию…

– Я думаю, что слыхали: вы должны его отцу тридцать тысяч экю.

– Ах да, славный парень из Орлеана…

– Которому вы обещали место в доме… не в том доме, где живет ревнивый муж, а у принца.

– Хорошо, если твой друг Маликорн так изобретателен, пусть он придумает способ снискать благорасположение принца, пусть он найдет случай примирить меня с принцем.

– Хорошо, я поговорю с ним об этом.

– Кто это идет к нам?

– Виконт де Бражелон.

– Рауль? Да, действительно.

И де Гиш быстро пошел навстречу другу.

– Это вы, дорогой Рауль? – воскликнул де Гиш.

– Да, я хотел проститься с вами, милый друг, – отвечал Рауль, пожимая руку графа. – Здравствуйте, господин Маникан.

– Как, ты уезжаешь, виконт?

– Да, уезжаю… Поручение короля.

– Куда?

– В Лондон. Сейчас я иду к принцессе, она даст мне письмо к его величеству королю Карлу Второму.

– Ты застанешь ее одну. Принца нет дома.

– Где же он?

– Поехал купаться.

– Итак, мой друг, ты в качестве приближенного к принцу передай ему мои извинения. Я подождал бы его, чтобы получить распоряжения, если бы его величество не выразил желания, переданного мне через господина Фуке, чтобы я отправился немедленно.

Маникан толкнул де Гиша локтем.

– Вот и предлог, – сказал он.

– Какой?

– Извинения господина де Бражелона.

– Не очень удачный, – сказал де Гиш.

– Превосходный, если принц на вас не сердится; если же сердится – плохой, как и всякий другой предлог.

– Вы правы, Маникан; мне нужен любой способ, любой случай, лишь бы помириться. Итак, счастливого пути, дорогой Рауль!

Друзья обнялись.

Через минуту Рауль входил к принцессе.

Принцесса еще сидела за столом, где она писала письмо. Перед ней горела свеча из розового воска, которым она пользовалась для запечатывания конверта. Погруженная в размышления, принцесса забыла задуть свечу.

Бражелона ждали; едва он вошел, о нем доложили.

Бражелон был воплощением изящества; кто раз встретился с ним, уже никогда не мог забыть; а принцесса не только видела его однажды, но, как помнит читатель, он был один из первых встретивших ее французов и провожал ее из Гавра в Париж.

Принцесса сохранила прекрасное воспоминание о Бражелоне.

– Ах! – сказала она. – Это вы, виконт; вы увидите моего брата, который будет счастлив выразить вам признательность, чтобы тем самым отметить заслуги вашего отца.

– Граф де Ла Фер, принцесса, был достаточно вознагражден милостями короля за те небольшие услуги, которые он имел честь оказать ему, и я отвезу его величеству уверение в уважении, преданности, благодарности со стороны отца и сына.

– Вы знаете моего брата, виконт?

– Нет, ваше высочество; я буду иметь счастье видеть его величество в первый раз.

– Вы не нуждаетесь в рекомендации. Но если вы все же сомневаетесь в своих личных достоинствах, смело скажите, что я ручаюсь за вас.

– Ваше высочество слишком добры.

– Нет, господин де Бражелон. Я помню, как мы ехали вместе, и заметила вашу большую сдержанность рядом с безумствами, которые направо и налево от вас совершали два величайших сумасброда – граф де Гиш и герцог Бекингэм. Но не будем сейчас вспоминать их, поговорим о вас. Вы едете в Англию, чтобы получить там место? Простите меня за этот вопрос. Я задаю вам его не из простого любопытства, а из желания быть чем-нибудь вам полезной.

– Нет, принцесса. Я еду в Англию, чтобы исполнить поручение, которое его величество изволил дать мне; вот и все.

– И вы рассчитываете вернуться во Францию?

– Как только выполню поручение, если его величество король Карл Второй не даст мне других приказаний.

– Я уверена, что он, во всяком случае, попросит вас остаться у него подольше.

– Так как я не осмелюсь противоречить его величеству, я заранее прошу вас, принцесса, напомнить французскому королю, что один из самых преданных его слуг находится вдали от него.

– Берегитесь, чтобы в ту минуту, когда он вызовет вас во Францию, его приказание не показалось вам злоупотреблением властью.

– Я не понимаю вас, принцесса.

– Французский двор несравненный, я знаю, – но и при английском дворе есть хорошенькие женщины.

Рауль улыбнулся.

– Вот улыбка, – сказала принцесса, – которая не предвещает ничего хорошего моим соотечественницам. Вы как будто говорите им, господин де Бражелон: «Я приехал к вам, но сердце мое осталось по ту сторону пролива». Ведь таково значение вашей улыбки?

– Ваше высочество обладаете даром читать в глубине сердец; и вы теперь понимаете, почему долгое пребывание при английском дворе было бы мне тяжело.

– И мне незачем спрашивать, пользуется ли взаимностью такой элегантный кавалер.

– Принцесса, я воспитывался с той, кого я люблю, и мне кажется, что она питает ко мне те же чувства, что и я к ней.

– Поезжайте скорее, господин де Бражелон, и поскорее возвращайтесь; по вашем приезде мы увидим двух счастливцев, ибо я надеюсь, что на пути к вашему счастью нет препятствий.

– Увы, принцесса, есть большое препятствие.

– Какое же?

– Воля короля.

– Воля короля?.. Король противится вашему браку?

– Во всяком случае, откладывает его. Я просил согласия короля через графа де Ла Фер, а его величество, не ответив, правда, категорическим образом, сказал, однако же, что нужно подождать.

– Разве особа, которую вы любите, недостойна вас?

– Она достойна любви короля, принцесса.

– Я хочу сказать – может быть, ее происхождение ниже вашего?

– Она из знатной семьи.

– Молода, красива?

– Семнадцать лет, и для меня восхитительно хороша.

– Она в провинции или в Париже?

– Она в Фонтенбло, принцесса.

– При дворе?

– Да.

– Я ее знаю?

– Она имеет честь состоять фрейлиной вашего высочества.

– Ее имя? – с беспокойством в голосе спросила принцесса. – Если только, – прибавила она, быстро овладев собой, – это имя не тайна.

– Нет, принцесса; моя любовь достаточно чиста для того, чтобы не делать из нее тайны, тем более я не скрою ее от вашего высочества. Это мадемуазель Луиза де Лавальер.

Принцесса не могла удержаться от громкого восклицания, в котором было нечто большее, чем удивление.