Соратники Иегу - Дюма Александр - Страница 65

Молодой человек задумался.

— Я передам все это Кадудалю, — проговорил он.

— И добавьте, что первый консул сказал такие слова: «Вандея у меня в руках, и если я захочу, то через три месяца возьму ее без выстрела!»

— Это очень важное известие!

— Сообщите об этом Кадудалю, и пусть он примет меры!

Внезапно музыка смолкла, затих гул голосов танцующих, воцарилась мертвая тишина, и среди безмолвия звучный, твердый голос произнес четыре имени. То были имена Моргана, Монбара, Адлера и д'Асса.

— Прошу прощения, — сказал Морган Тиффожу, — как видно, предпринимается какая-то операция, в которой я участвую. К моему великому сожалению, я должен с вами проститься. Но прежде чем я удалюсь, позвольте мне поближе рассмотреть ваш жилет и панталоны — мне о них говорили. Это прихоть любителя; надеюсь, вы мне ее извините.

— А как же, — отозвался молодой вандеец. — Весьма охотно.

XXVII. МЕДВЕЖЬЯ ШКУРА

И с готовностью воспитанного человека Тиффож быстро подошел к камину, где в канделябрах горели свечи.

Жилет и панталоны, казалось, были сшиты из одной и той же ткани; но что это была за материя? Даже самый опытный знаток затруднился бы определить. С виду обычные, панталоны были облегающими, нежного желтоватого цвета, переходящего в телесный; они были надеты прямо на тело, и единственной их особенностью было полное отсутствие швов.

Жилет, напротив, сразу же привлекал внимание: в трех местах он был пробит пулей, отверстия зияли и были искусно обведены кармином, удивительно похожим на кровь. С Вдобавок с левой стороны на жилете было изображено кроваво-красное сердце — опознавательный знак вандейцев.

Морган с напряженным вниманием рассматривал костюм Тиффожа, но так и не пришел ни к какому выводу.

— Если б я не торопился, — сказал он, — я постарался бы самостоятельно добраться до истины, но вы слышали, по-видимому, что комитет получил какие-то известия: речь идет, конечно, о деньгах, и вы можете сообщить об этом Кадудалю — остается только их захватить. Обычно я командую такими набегами, и, если я опоздаю, меня заменит другой. Скажите же мне, из какой ткани ваша одежда?

— Дорогой Морган, — отвечал вандеец, — может быть, вы слышали, что мой брат был схвачен и расстрелян синими в окрестностях Брессюира.

— Да, знаю.

— Синие отступали, они бросили его тело под какой-то изгородью; мы преследовали их по пятам и явились туда вслед за ними. Я нашел тело брата, оно еще не остыло. В одну из его ран была воткнута ветка, а к ней подвешен листок с надписью: «Расстрелян как разбойник мною, Клодом Флажоле, капралом третьего парижского батальона». Я подобрал тело брата, велел снять у него с груди кожу и сделать из нее жилет; я ношу его в сражениях: кожа брата, пробитая тремя пулями, всегда у меня перед глазами и вопиет о мщении!

— Вот как! — воскликнул Морган с удивлением, к которому впервые примешивалось что-то вроде ужаса. — Так жилет сделан из кожи вашего брата… Ну, а панталоны?

— О! Они другого происхождения, — отвечал вандеец, — они сделаны из кожи гражданина Клода Флажоле, капрала третьего парижского батальона.

В этот момент снова послышался тот же голос, вторично и в том же порядке называвший имена Моргана, Монбара, Адлера и д'Асса.

Морган поспешил на зов.

Он быстро пересек танцевальный зал и вошел в небольшую гостиную, расположенную по ту сторону гардеробной.

Там его ожидали трое: Монбар, Адлер и д'Асса.

С ними находился молодой человек в зеленой с золотом одежде правительственного курьера. На нем были высокие запыленные сапоги, а также картуз с козырьком и сумка с депешами, составлявшие неотъемлемую принадлежность этой должности.

На столе лежала карта работы Кассини, на которой отмечались даже малейшие неровности земли.

Прежде чем поведать, чем был занят курьер и с какой целью была разостлана карта, бросим взгляд на трех новых лиц, чьи имена прозвучали в танцевальном зале и кому предстоит сыграть немаловажную роль в дальнейшем развитии нашего романа.

Читатель уже знаком с Морганом — Ахиллом и Парисом этого необычайного сообщества. Черноглазый и белокурый, он был высокого роста, изящен, строен и ловок, взгляд его всегда был оживлен; свежих уст его не покидала улыбка, обнажавшая ослепительно белые зубы. Бросалось в глаза выражение его лица — противоречивое сочетание кротости и силы, нежности и мужества. К тому же весь он был озарен беззаботной веселостью, которая ужасала при мысли о том, что этому человеку вечно грозила самая страшная смерть — гибель на эшафоте.

Д'Асса был мужчина лет тридцати пяти — тридцати восьми, с густой шевелюрой, тронутой сединой, и с черными как смоль бровями и усами. Его глаза, как у индийца, были чудесного каштанового оттенка. В прошлом капитан драгун, великолепно сложенный, он был способен справиться с любым противником и обуздать свои страсти; его мускулы доказывали незаурядную силу, а лицо выражало упорство. Он отличался благородной осанкой, на редкость изящными манерами, был надушен, как завзятый щеголь. То ли он имел пристрастие к ароматам, то ли они доставляли ему наслаждение, только он то и дело нюхал флакон душистой соли или серебряную вызолоченную коробочку с тончайшими духами.

Настоящие имена Монбара и Адлера были неизвестны, так же как имена д'Асса и Моргана, но в тесном кругу их обычно называли «неразлучными». Вообразите себе пары: Дамона и Пифия, Эвриала и Ниса, Ореста и Пилада в возрасте двадцати двух лет; один весел, словоохотлив, шумлив, а другой печален, молчалив, мечтателен; у них все общее — опасности, деньги, любовницы; они дополняют друг друга и вдвоем отваживаются на самые невероятные выходки, причем в критические минуты каждый забывает о себе и оберегает другого, подобно молодым спартанским воинам священного отряда, — вообразите двух таких друзей, и вы составите себе представление о Монбаре и Адлере. Нечего и говорить, что все трое принадлежали к Соратникам Иегу. Четверых молодых людей созвали, как догадался Морган, по делам общества.

Морган сразу же подошел к мнимому курьеру и крепко пожал ему руку.

— Ах, милый друг! — воскликнул курьер, невольно пошатнувшись: он был превосходным наездником, но, проскакав во весь опор на почтовой лошаденке пятьдесят льё, потерял устойчивость в ногах. — Вы, парижане, ведете жизнь настолько приятную, что по сравнению с вами Ганнибал в Капуе пребывал на терниях! Я лишь мельком взглянул на этот бал, проходя по залу, как и подобает бедному правительственному курьеру, который везет гражданину первому консулу депеши генерала Массена. Но, думается, у вас туг богатый выбор «жертв». Что поделаешь, бедняги вы мои, сейчас надобно с ними расстаться. Это досадно, это огорчительно, это ужасно! Но дом Иегу прежде всего! — Дорогой мой Астье!.. — начал было Морган. « — Тсс! — прервал его курьер. — Пожалуйста, никаких собственных имен, господа! Астье — почтенное лионское семейство; как говорят, оно проживает на площади Терро и из поколения в поколение занимается коммерцией. Эти Дстье сочли бы себя униженными, если бы узнали, что их наследник сделался правительственным курьером и носится по большим дорогам с казенной сумкой за плечами! Если угодно, зовите меня Лекоком, но никак не Астье! Я не знаю никакого Астье! А вы, господа, — обратился он к Монбару, Адлеру и д'Асса, — знаете такого?

— Нет, — в один голос отвечали трое молодых людей, — и мы просим извинить ошибку Моргана.

— Милый Лекок! — проговорил Морган.

— Так-то лучше, — перебил его Астье. — На это имя я отзываюсь. Ну, что ты хотел мне сказать?

— Я хотел сказать, что не будь ты антиподом бога Гарпократа, которого египтяне изображали с пальцем на устах, то, не вдаваясь во все эти красочные подробности, ты уже давно объяснил бы нам, что означает этот костюм и эта карта!

— Черт возьми! Ты сам виноват, что этого не знаешь, а уж никак не я, — возразил курьер. — Похоже, ты пропадал с какой-нибудь прелестной эвменидой, которая просила красивого, полного жизни молодого человека отомстить за ее старых умерших родичей; ведь если бы не пришлось вызывать тебя во второй раз, ты был бы уже осведомлен не хуже этих господ и мне не понадобилось бы петь на бис свою каватину. Дело в следующем: речь идет попросту об остатках сокровищ бернских медведей, которые генерал Лекурб по приказу генерала Массена отправил гражданину первому консулу. Пустячок, всего каких-то сто тысяч франков! Однако перевозить деньги через Юру не решились из-за приспешников господина Тейсонне, которые, как полагают, могли бы их захватить; вот и повезли их через Женеву, Бурк, Макон, Дижон и Труа — куда более надежный маршрут, как в этом скоро убедятся!