Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Дюма Александр - Сильвандир Сильвандир

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сильвандир - Дюма Александр - Страница 36


36
Изменить размер шрифта:

Роже плакал так долго, что у него иссякли слезы; к тому же погода стояла прекрасная, небо было безоблачно, яркий луч солнца проникал в окно, и в этом широком луче плясали миллионы пылинок; в хорошую погоду смерть кажется нам менее ужасной: уже давно замечено, что в августе встречаешь гораздо больше храбрецов, нежели в декабре.

Шевалье тряхнул головой, поднялся с места, взялся за эфес шпаги и вытащил ее из ножен; рука у него была крепкая, и шпага показалась ему не тяжелее обычной рапиры. Он остановился посреди комнаты и сделал резкий выпад, затем стал в третью позицию, потом — в четвертую и сделал еще несколько быстрых и коротких выпадов; в общем он остался весьма доволен собою, убедившись, что не утратил ни навыков, ни силы, хотя уже почти полтора года не брал в руки рапиру.

В два часа дня он вышел из гостиницы и направился в особняк маркиза. Кретте ожидал его в оружейной в обществе д'Эрбиньи и Тревиля.

Там же был накрыт стол: на нем стояли отбивные, паштет и две бутылки выдержанного вина.

При виде всех этих вкусных вещей, шевалье объявил, что он просто умирает с голоду, так как еще ничего не ел, а только выпил в девять утра чашку шоколаду.

Остальные хором поддержали его.

Трапеза прошла так весело, как будто они, встав из-за стола, собирались ехать в Оперу. Правда, шевалье время от времени ощущал нервическое покалывание в сердце, но ощущение это было мгновенным и не могло согнать улыбку с его губ.

За столом просидели около часа, однако, сверх двух бутылок не было выпито ни одного бокала вина. За десертом четверо друзей обнялись.

— Вот что, шевалье, — сказал д'Эрбиньи, который считался лучшим фехтовальщиком среди молодых дворян, составлявших общество маркиза де Кретте, — вчера, когда вы объезжали Мальбрука, и нынче, когда мы играли в мяч, я сразу заметил, что у вас железные икры и стальная рука; не давайте же спуску этому черномазому Коллинскому, ибо, полагаю, он непременно захочет иметь дело с вами, что вполне естественно, так как вы весьма галантно, обещали насквозь проткнуть его шпагой. Помните, он мастер на обманные движения и ложные выпады. А потому отступайте, уклоняйтесь, пусть он как следует натрудит себе руку, а уж там вы с ним легко справитесь.

— Когда у меня будет второй поединок, — отвечал шевалье, — я, быть может, и стану отступать, ибо, как говорит мой отец, отступать — не значит бежать; но в первом поединке я, черт побери, не отступлю ни на шаг; скажу вам заранее: коли на месте дуэли окажется стена, я, чтобы не было соблазна отойти прислонюсь спиною к этой стене.

— А противник тут же пригвоздит вас к ней, как бабочку к доске! Давайте-ка без фанфаронства, мой милый: помните, что, расправившись с вами, Коллинский тут же набросится на нас.

— Постараюсь задать ему жару, чтобы он не вздумал мешать вам заниматься своими делами, — сказал Роже.

— Аминь! — возгласил д'Эрбиньи.

— Аминь! — подхватили Кретте и Тревиль.

Все трое взяли шпаги, шевалье свою так и не снял; потом они уселись в карету.

Когда подъехали к монастырю Дев святого причастия, Кретте дернул за шнурок, кучер остановил лошадей; сидевший с ним рядом на козлах юный жокей быстро соскочил и распахнул дверцу.

— Подождешь нас тут, Баск, — сказал маркиз. — Внимательно следи за происходящим, полагаю, что на обратном пути экипаж будет нам нужен еще больше, чем теперь.

Молодые люди спрыгнули на землю.

— Ну, как вы сейчас себя чувствуете, Роже? — осведомился маркиз.

— Я? Превосходно! И чтобы оказать честь обществу, в котором нахожусь, готов драться с самим дьяволом во плоти.

Подъехала вторая карета. Противники наших молодых героев вышли из нее. То были братья Коллинские, некий граф из Саксонии — фон, Горкаюн и кавалерийский офицер по имени Бардан.

Подойдя к маркизу де Кретте и его спутникам, они поклонились.

Противником Роже, как и предполагал д'Эрбиньи, оказался Коллинский-старший, непременно пожелавший драться именно с шевалье, а так как и шевалье со своей стороны жаждал сразиться с венгром, то спора не воспоследовало.

В остальных поединках сошлись: маркиз де Кретте с Коллинским-младшим, д'Эрбиньи — с Барданом, а Тревиль — с графом Горкаюном.

Дуэлянты стали в исходную позицию; в любую минуту им могли помешать, и потому они, не теряя времени, скрестили клинки.

Маркиз де Кретте получил удар шпагой, она рассекла ему запястье; д'Эрбиньи уложил на месте Бардана, а Тревиль был убит графом Горкаюном.

Шевалье сразу понял, что имеет дело с очень сильным противником; несмотря на это, Роже сдержал свое слово и не отступил ни на шаг. В ходе поединка он сумел трижды ранить Коллинского: в первый раз проткнул ему щеку, во второй — встречным ударом вонзил ему. шпагу в горло, в третий раз, быстро уклонившись от выпада грозного противника, рассек ему грудь.

Коллинский-старший упал.

— Черт побери! — воскликнул сидевший на траве маркиз. — Ну и удар у этого малого! Да он может протаранить стену.

Увидя, что его брат упал, Коллинский-младший хотел наброситься на Роже. Однако д'Эрбиньи преградил ему путь.

— Минуту, сударь! — крикрнул он венгру. — Я, с вашего соизволения, буду иметь честь расправиться с вами тем же манером, каким мой друг д'Ангилем расправился с вашим братом.

С этими словами д'Эрбиньи отстранил шевалье, заявившего сперва, что раз уж он с самого начала занялся семейством Коллинских, то ему и надлежит довести дело до конца. Однако долго спорить Роже не пришлось: к нему уже приближался граф Горкаюн.

— Бростите, люпезный мой сутарь, — сказал саксонец, — но я не шелаю, чтоб мы сидели слоша руки.

— В таком случае пустим их в ход, — ответил Роже, вновь становясь в позицию.

— Тревога, господа, тревога! — крикнул Кретте. — Баск подает нам знаки: сюда кто-то идет.

— Погодите, погодите, — сказал Роже, — я мигом.

Он сделал выпад и проткнул плечо графу фон — Горкаюну.

— Сутарь, я вас благотарю, — торжественно произнес граф, — ешели вы когда-нибудь пошалуете в Дрезден, я буду рат фидеть вас у себя.

— Милостивый государь, — отвечал Роже, не оставшись равнодушным к комплименту, — можете быть уверены, первый свой визит я нанесу именно вам.

И противники учтиво поклонились друг другу.

Между тем Коллинский-младший и д'Эрбиньи обменялись ударами: виконт проткнул венгру бедро, а тот поцарапал ему ляжку.

По знаку маркиза де Кретте быстро подъехали кареты; Баск и кучер Коллинского уложили тела де Бардана и барона де Тревиля так, чтобы можно было подумать, будто они убили друг друга; Коллинский-старший был еще жив, его перенесли в экипаж, младший брат венгра и саксонец сели рядом, и экипаж поспешно укатил. Со своей стороны Кретте, д'Эрбиньи и Роже быстро устроились в карете маркиза, и лошади помчались во весь опор.

— Любезный мой шевалье, — сказал Кретте, — я прошу вашей дружбы и искренне предлагаю вам свою.

— Я тоже, — подхватил д'Эрбиньи.

— Вы слишком добры ко мне, — пробормотал Роже.

— Роже, Роже! — воскликнул маркиз. — Мы же условились не говорить таких вещей. Черт побери! До чего ж болит рука!

— Бедняга Тревиль, — проговорил д'Эрбиньи, — я ведь остался ему должен двести пистолей!

— Ничего не поделаешь, мой милый, — заметил маркиз, — тебе никогда не удастся вернуть этот долг.

Все трое возвратились в особняк маркиза де Кретте, откуда д'Эрбиньи и Роже ушли только поздно вечером.

XII. КАК ШЕВАЛЬЕ Д'АНГИЛЕМ ПОЗНАКОМИЛСЯ С СЫНОМ ИНДИАНКИ И КАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ТОТ НА НЕГО ПРОИЗВЕЛ

Все случившееся промелькнуло как сон. Если Роже еще успевал жить, то времени осмыслить происходящее у него уже не оставалось. Он поделился своими ощущениями с маркизом де Кретте, и тот сказал в ответ:

— Мой милый, именно так и живут в Париже; нынче еще мы потеряем целый вечер, во всяком случае я, потому что это окаянное запястье не позволит мне выйти из дому. Вы — другое дело, у вас обе руки целы и невредимы, Париж велик, времени до полуночи еще много, и вы вполне успеете с толком провести его.