Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 43

Два часа назад Тетеринцеву позвонил Ветров. Все получилось, как они планировали. Сначала «этот кретин» нажал нужную кнопку в поезде и взорвал себя вместе с несколькими пассажирами, среди которых только один по-настоящему интересовал Ветрова и Тетеринцева. Потом Ахмад запаниковал и решил сразу получить свои деньги. Собственно, они так и предполагали. Ветров был хорошим психологом – все верно рассчитал. Машины встретились на Коровинском шоссе, и Ахмад со своими охранниками отправился к праотцам. Не знали эти несчастные идиоты, что в «Мерседесе» Ветрова, за тонированными стеклами, сидит киллер с гранатометом в руках. Как они могли об этом узнать? В общем, попался Ахмад на уловку Ветрова. Теперь, кроме Тетеринцева и Ветрова, никто не знал ни подробностей взрыва газа на Малой Бронной, ни подробностей взрыва в Воронеже.

Но правоохранительные органы могли обратить внимание на одно обстоятельство, а именно: кто находился рядом с чемоданчиком? И могли сделать соответствующие выводы. От их выводов, разумеется, все равно ничего не зависело, но все же подставляться депутату не хотелось. На следующее утро операция должна была начаться по заранее разработанному плану.

Тетеринцев поднялся и прошел в свой кабинет. Уселся в кресло. Вспомнив про незваного гостя, поднял трубку и набрал номер сотрудников охраны.

– Ко мне сейчас придет гость, пропустите его, – приказал он.

– Как его фамилия? – спросил охранник.

– Понятия не имею, – проворчал Тетеринцев. – Откуда мне знать, как его фамилия?! – закричал он. – Это вы должны узнавать его фамилию.

Немного успокоившись, он сказал:

– Он называет себя Дронго.

– Как? – не расслышал охранник.

– Идиот! – Тетеринцев бросил трубку. Потом закричал на весь дом: – Юрлов!

Его второй водитель появился, словно из-под земли вырос.

– Спустись вниз. Сейчас ко мне должен приехать некий типчик. Я не знаю, кто он такой. Назвался то ли «Дронго», то ли «Дранго». В общем, сам все выяснишь. Если он не сумасшедший, приведи его к нам. – Немного подумав, Тетеринцев добавил: – И проверь – чтобы прошел без оружия.

– Ясно, – кивнул Юрлов.

Когда он вышел, Тетеринцев снова схватился за телефон. Набрал номер.

– Да, – услышал он сонный голос Ветрова. Это его почему-то успокоило. Если бы что-то произошло, полковник не отправился бы спать.

– Извини, – пробормотал он, – я не хотел тебя будить. Как у вас дела?

– Уже ночь, – проворчал Ветров. – Пораньше не мог позвонить? У меня завтра… очень тяжелый день.

– Ладно, ладно, я просто так позвонил. Вернее – чтобы выяснить.

– Кретин, – произнес Ветров, бросая трубку. И это еще больше понравилось Тетеринцеву. Нет, ничего страшного не случилось. Если бы случилось, Ветров не стал бы называть его «кретином». Сам бы к нему примчался. Значит, все шло по плану. Но тогда откуда взялся этот неизвестный знакомый Звонарева?

Они поднялись вместе. Юрлов и Дронго. В кабине лифта Юрлов оказался за его спиной, и Дронго испытывал неприятное ощущение: казалось, за спиной стоит убийца, настолько тяжелый взгляд был у встретившего его человека. Но в кабинет Тетеринцева он вошел один. Юрлов остался на пороге, чтобы никого не впускать. Хозяин не любил беседовать в шумной компании.

– Добрый вечер, – сказал Дронго, входя в кабинет.

– Здравствуйте, – отрывисто бросил Тетеринцев. – Садитесь. – Он указал на кресло, стоявшее у стола. Кабинет был выполнен «в стиле Версаче», полюбившемся новой московской буржуазии. Занавески, диван, кресла, подушки… Знаменитый узор покойного итальянца украшал даже письменный стол.

– Вы и есть знакомый Звонарева? – криво улыбаясь, спросил Тетеринцев.

– Думаю, что да. А вы, вероятно, депутат Тетеринцев, с которым он встречался за неделю до смерти.

– Этого я не помню, – заявил Тетеринцев.

– В самом деле?

– Не помню, когда именно мы встречались. Может, это было за месяц до его убийства…

– Не беспокойтесь, за неделю. Я проверял.

– Очень хорошо, – поморщился хозяин кабинета. – Так почему же вы пришли? Что вам нужно?

– Вы ведь встречались с ним, так?

– Да, встречался, – проворчал Тетеринцев. – Да, я действительно с ним встречался. Но я ежедневно встречаюсь с десятками журналистов. У меня такая профессия. Я обязан с ними встречаться.

– Понимаю. Конечно, обязаны. О чем вы говорили, можете вспомнить?

– Нет, не могу. Послушайте, вы позвонили мне и сказали, что вы его друг. Тогда вы должны мне рассказать, о чем мы говорили. Он ведь вам передал содержание нашего разговора?

Тетеринцев вытащил из ящика стола сигареты «Картье», щелкнул платиновой зажигалкой и окинул гостя взглядом триумфатора.

Дронго помолчал несколько секунд, потом вполголоса произнес:

– Конечно, передал. Вы говорили о вашем «Порт-банке», который облагодетельствовал «Прометей-клуб».

Депутат поперхнулся дымом и надрывно закашлял.

– Принести вам воды? – участливо осведомился Дронго.

– Нет, – все еще кашляя, прохрипел Тетеринцев. Загасив недокуренную сигарету, он достал другую и еще целую минуту приходил в себя. Дронго же терпеливо ждал. Наконец спросил:

– Вы часто проявляете такую щедрость?

– Нет! – выкрикнул Тетеринцев. – Не часто. Просто мне жаль ребятишек. – Он щелкнул зажигалкой.

И тут Дронго спросил:

– А вам не жаль погибшего журналиста?

На сей раз Тетеринцев не поперхнулся. Он глубоко затянулся и с какой-то угрозой в голосе проговорил:

– У вас все? Или вы хотите испортить мне всю ночь, вспоминая покойников?

– Вы не ответили на мой вопрос, – с невозмутимым видом напомнил Дронго. – Какая связь между вашим банком и молодежным клубом?

– Никакой, – ответил депутат, с ненавистью глядя на гостя. – Почти никакой. Я им всего лишь помогал. Разве запрещено помогать детям?

– Конечно, нет. Но почему именно этим детям?

Тетеринцев с трудом сдерживался. Он не предполагал, что ему устроят такой допрос в полночь, поэтому выпил вечером довольно много. А теперь был вынужден сидеть в своем кабинете и выслушивать гадости от незнакомого человека.

– Захотел – и помог именно этим, – с вызовом ответил депутат. – Еще есть вопросы?

– Есть. В какую сумму обошлась вам покупка дома? Сколько стоил ремонт? В документах вы указали – сто тысяч. Насколько я могу судить, даже ремонт обошелся дороже. Или вы решили заниматься скрытой благотворительностью? А может, вы, как Деточкин, – переводите все деньги в детские дома? – Сарказм гостя был слишком очевиден. Дронго специально говорил «на грани фола» – ведь крайне важна была реакция Тетеринцева.

Депутат вскочил на ноги. Ворованные деньги, пусть даже украденные благородным киногероем, – это оскорбительно! Указывая на дверь, он закричал:

– Вон отсюда, убирайтесь! Я не желаю с вами разговаривать. Убирайтесь отсюда!

Дронго поднялся, молча повернулся и вышел из кабинета. Тетеринцев швырнул свою зажигалку в окно. Потом немного отдышался и заорал:

– Юрлов!

Второй водитель появился в кабинете. Он был, как всегда, спокоен. Увидев его, Тетеринцев распорядился:

– Проследить. Узнайте, кто такой и где живет. Может, это милицейская провокация.

– Сделаем, – кивнул Юрлов, поспешно выходя из кабинета.

– Сволочь, – пробормотал Тетеринцев. – Все настроение испортил.

ГЛАВА 27

Дронго ехал домой, и вдруг опытный водитель, с которым он часто совершал ночные экскурсии, сказал:

– Похоже, за нами следят.

– Может, тебе показалось?

– Следят, – повторил водитель. – Едут за нами.

– Тогда давай на проспект. Сам знаешь…

– Сделаем, – кивнул водитель, поворачивая направо.

Чтобы нормально жить и нормально работать, Дронго давно купил в Москве еще одно жилье – с ловушкой для незнакомых с этой системой людей. Дронго входил в дом, поднимался на лифте на свой этаж, входил в квартиру – и исчезал. И невозможно было понять, куда исчез хозяин. Даже если у подъезда дежурили наблюдатели, то и те не видели, как выходил человек, за которым они следили. Фокус заключался в следующем: дома стояли вплотную, буквой Г. Таким образом, Дронго, купивший две смежные квартиры, переходил из одной – в другую. Появляясь в одной квартире, он исчезал в другой, после чего выходил в соседний двор, где его совсем не ждали.