Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 42

– Ужас какой, – подняла голову мать, продолжая стирать. Она никак не связывала поездку сына в Воронеж с прогремевшим там взрывом.

А три часа спустя приехал Кошкин и привез печальное известие. Артем ехал со своим коллегой в том самом вагоне, который взорвался. Сослуживец вышел в ресторан, и в этот момент грянул взрыв. Артема узнали по ботинкам.

На вой матери собрались все соседи. Каждый вспоминал, каким хорошим парнем был Артем, каким хорошим сыном. Мать, охрипшая от криков, сидела на стуле, отрешенно глядя перед собой и сложив натруженные руки на коленях. Она словно окаменела от страшного горя, обрушившегося на нее. Коля же не знал, что делать. С одной стороны, хотелось плакать, с другой – душило сознание собственного бессилия.

– Выйди, – подтолкнул его Кошкин. – Поговорить нужно.

Они вышли на улицу. Рядом стояли ребята. Некурящий Роман нервно кусал губы. Остальные курили.

– Что будем делать? – спросил Кошкин.

Парни молчали.

– Опять отмалчиваться будем? – усмехнулся Кошкин. – Пусть они нас взрывают, режут, пусть наших баб насилуют, а мы молчать будем?

Ребята не смотрели друг на друга. Говорить было не о чем. Все жалели Артема.

– Нужно показать им, что мы тоже так сможем, – вдруг предложил Славик. – Нужно им показать…

Коля заметил, что Кошкин одобрительно кивнул.

– А ты, ты что думаешь? – обратился он к Николаю.

– Надо, – согласился тот.

– Сегодня вечером у нас в клубе, – с загадочным видом проговорил Кошкин. – Покажем черномазым, где раки зимуют. Я что-нибудь придумаю. Мы, конечно, не звери, но что-нибудь придумаем. И о себе тоже пора подумать, ребята. Не вечно же вам куковать в этом клубе.

ГЛАВА 26

Не добившись ничего от Левитина, Дронго решил сам заняться подарком, то есть особняком. Ему хотелось собственными глазами посмотреть на этот «домик» в две тысячи квадратных метров, стоивший всего сто тысяч долларов. Именно поэтому он поехал по указанному в записях Звонарева адресу, поехал, рассчитывая хоть отчасти удовлетворить свое любопытство.

Здание находилось на тихой улице, и Дронго отпустил машину, решив пройти оставшуюся часть пути пешком. Здание, явно отремонтированное, он увидел еще издали. И обратил внимание на красивую вывеску – она одна стоила никак не меньше тысячи долларов. Дронго остановился в изумлении. Получалось, что Тетеринцев не просто альтруист, а почти святой. В ремонт было вложено никак не меньше ста – ста пятидесяти тысяч долларов, не считая американских кондиционеров и охранных систем вокруг здания – это тоже влетело в копеечку.

Дронго заметил и две камеры, висевшие у дверей, и ухоженный газон вокруг здания, и даже модные «стеклопакеты», которые были вставлены в оконные проемы во время капитального ремонта.

Он обошел здание. Похоже, что Тетеринцева всерьез беспокоили проблемы воспитания молодежи. Камеры над дверью, конечно же, функционировали, и он понял, что долго здесь оставаться нельзя. Дронго окинул взглядом окна. Странно, что решетки и на втором этаже… У входной двери сигнализация, отметил он. Кроме камер, установлена особая система оповещения. Интересно, чем они занимаются в своем клубе, если установлена такая система сигнализации?

Дронго повернулся и пошел в другую сторону. Клуб «Прометей» и «Порт-банк», повторял он про себя. Какая связь между Тетеринцевым и этими ребятами? С какой стати такие королевские подарки? И зачем Звонарев приезжал сюда готовить свой очередной репортаж? Если только для того, чтобы описать благородство Тетеринцева, то не похоже. Судя по рассказам, Звонарев совсем не такой человек. Если он сумел продать картины своего будущего тестя, заработав на этом десять тысяч долларов, то вряд ли является поклонником дарителя-альтруиста. Скорее всего Звонарев собирался написать нечто иное. Но что именно? А если не собирался, то почему так интересовался именно этим клубом? Даже хотел узнать в мэрии, каким образом регистрируются подобные клубы.

В записях Звонарева есть номер мобильного телефона депутата Тетеринцева. Может, стоит попробовать? – подумал Дронго. Конечно, легко себе представить, как бы действовал на его месте другой суперагент. Он бы выбил стекло, перепилил решетку, проник в здание и раскрыл бы все тайны клуба. Но такое бывает только в кино или в романах. На самом деле лезть в клуб, где установлена самая совершенная система охраны, – верх безрассудства, и Дронго это прекрасно понимал.

Часы показывали уже одиннадцатый час, когда он приехал домой и, отыскав телефон Тетеринцева, позвонил ему. На третий звонок Тетеринцев отозвался.

– Кто говорит? – проворчал он. Очевидно, на его аппарате высвечивался номер звонившего.

– Добрый вечер, – поздоровался Дронго. Он слышал музыку и смех. Очевидно, Тетеринцев находился в ресторане либо в гостях.

– Кто говорит? – снова спросил депутат.

– Мне нужно с вами встретиться, – ответил Дронго. – Я эксперт, занимаюсь вопросами безопасности.

– Безопасности – чего? – рявкнул Тетеринцев.

– Человеческих жизней. Меня обычно называют Дронго, может, слышали про такого?

– Какой Дранго? – не понял Тетеринцев. – Вы югослав?

– Не совсем. Я хотел бы с вами поговорить…

– Завтра! – перебил Тетеринцев. – Завтра позвоните мне в офис. Кстати, откуда у вас мой телефон?

– Мне дал ваш номер Звонарев, – ответил Дронго. И тотчас же услышал тяжелое дыхание Тетеринцева. Даже музыка стихла, до того звучавшая где-то в другом конце помещения. Очевидно, он жестом показал, чтобы ему не мешали говорить.

– Как вы сказали? – с напряжением в голосе проговорил Тетеринцев. – От кого вы получили номер моего телефона?

– От журналиста Звонарева. Вы знали такого корреспондента «Московского фаталиста»?

Дронго почувствовал, что Тетеринцев нервничает. Сказать «нет» он не мог – понимал, что его контакты с погибшим журналистом могли быть зафиксированы. Признать, что встречался с ним, – значит, подставить себя, ведь журналист погиб.

– Я немного его знал, – нашел выход из трудного положения Тетеринцев.

– Мы были с ним близкими друзьями, – вдохновенно импровизировал Дронго. – И я бы очень хотел завтра поговорить с вами.

– Вы сказали завтра?.. Давайте сегодня, – неожиданно предложил депутат. – Завтра у меня куча дел.

– Сегодня?.. – изумился Дронго. – Вы хотите сказать, что можете встретиться со мной сегодня?

– Да, могу, – подтвердил Тетеринцев. – Приезжайте ко мне прямо сейчас. – Он назвал свой московский адрес. – Если у вас такое важное дело, я смогу вас принять. У политиков не бывает нормированных рабочих дней. Впрочем, и ночей, – пошутил он. – Вы с машиной?

– Найду, – ответил Дронго. Он подумал, что напрасно пошел к Левитину. Нужно было дождаться Машкова. Судя по всему, депутат Тетеринцев – довольно интересный собеседник, если соглашается покинуть вечеринку и встретиться в полночь с незнакомым человеком. И только потому, что незнакомец назвал фамилию погибшего Звонарева.

Любопытно, подумал Дронго, вызывая водителя, частенько выполнявшего его наиболее деликатные поручения. Уже через полчаса Дронго подъехал к дому, в котором жил Тетеринцев. Это был не обычный «гостевой» дом, построенный для депутатов. Это был элитарный дом в центре города, со всеми службами жизнеобеспечения, с охраной, которая размещалась по всему периметру высокой стены, окружавшей строение.

В этой девятиэтажке жило много известных бизнесменов и политиков, способных приобрести столь престижное жилье. Впрочем, у Тетеринцева было несколько квартир в столице. Эту, семикомнатную, он купил за полтора миллиона долларов и пользовался ею только для «полуофициальных» приемов, на которые собирались друзья, красивые женщины и музыканты. Музыкантов обычно вызывали из ближайшего ресторана, женщин – по телефону, а друзья были не настоящие и вечно недовольные. Некоторые завидовали Тетеринцеву, некоторые презирали его, кое-кто боялся, иные же приходили «просто так».

Тетеринцев прекрасно все понимал. Но продолжал приглашать к себе гостей, вызывая еще большую зависть одних и презрение других. Услышав фамилию Звонарева, он подал знак музыкантам, чтобы прекратили играть. Ему казалось, что до завтрашнего дня уже ничего неожиданного не случится. Все было подготовлено, сделано, как нужно. И вдруг этот дурацкий звонок, почти в полночь. И откуда он взялся, этот непонятный друг Звонарева?