Помощница для тёмного властелина (СИ) - Либрем Альма - Страница 59

- Вы, ничтожества, - возмущенно воскликнул князь, - что вы можете против эльфийских воинов?

- На нашей стороне большинство, - деловито отметил гном.

- Наш Тёмный Властелин, - вмешалась молодая норхеймская ведьма, - могущественный маг, герой войны!

- Ятаганы орков справлялись с эльфами только так! – подал голос громадный орк, который скупил около десятка украшений и сервиз с розовым узором.

- Ну, а если всего этого будет недостаточно, - подал голос Фабиано, - то на Тёмной Стороне тоже есть эльфийский воин. И я очень сомневаюсь, что некоторые страшно хотят с ним сражаться.

Я вспомнила рассказы Алиции о том, что Фабиано был лучшим, пока его не выставили из Златого Леса. Что ж, судя по тому, как сейчас выразительно кривились его потенциальные соперники, он мог уложить минимум пятерых, прежде чем ему действительно причинят вред.

Гаэтано молчал. Почему-то желание дублировать свои угрозы у него резко куда-то исчезло. Я подозревала, что сейчас он активно продумывал пути для отступления и совершенно точно не желал подвергать опасности собственную жизнь.

- Ты совершил ошибку, Тёмный Властелин, если решил, что можешь со мной играть, - промолвил Гаэтано. – Я честный эльфийский князь, и Златой Лес выполнит свои обязательства, обозначенные этим договором. Но запомни: Всевидящий Лэйр, создатель нашего мира, знает о твоём коварстве. И он тебя накажет. Накажет по всей справедливости!

Князь собирался уже уйти, но Ленард вдруг сделал к нему шаг и крепко схватил мужчину за локоть, не позволяя отступить, потом наклонился к нему и прошептал на ухо, совсем тихо, но выразительно:

- Если Лэйр настолько всевидящий, то ему придется начать с одного эльфийского князя, который попрал не только свою честь, а и эльфийские законы, и собирался отдать дочь не просто за нелюбимого, а за жестокое чудовище и развратника. К счастью, несостоявшийся жених нынче покоится в гробу, но Лэйр же видит и намерения, не так ли? Так что прежде чем грозить его именем мне, советую помолиться и очистить собственную высокомерную эльфийскую душу от грехов.

- Ты ещё поймешь, что значит угрожать мне, - не слишком тихо отозвался Гаэтано. – Ты слишком юн, мальчик, чтобы играть в такие игры.

- Вы слышали о битве под Синей Горой? – на этот раз Ленард говорил, уже не таясь от своих людей.

Князь прищурил глаза.

- Каждый слышал о ней.

- В таком случае, думаю, вы понимаете: тот, кто прошел Синюю Гору, уже не может называться мальчишкой, - отрезал Ленард. – Пока я отдавал жизнь за союзные войска и сделал шаг к потере рассудка, чтобы сразить врага, пока я сражался до последней капли крови, не надеясь выжить, но всё равно не собираясь отступать, вы были в Златом Лесу, в тишине и спокойствии. Пока тот, кого вы называете мерзким отщепенцем от эльфийского клана, один из немногих из вашего рода пришел служить и совершал подвиги и покинул нас, едва не погибнув, а теперь скрывает свои ордена, чтобы никто не думал восславлять эльфов за союзную победу, вы со своими воинами бегали по кругу по поляне, а теперь пришли сюда, чтобы угрожать Тёмной Стороне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я только сейчас поняла, что речь шла о Фабиано. Я даже не знала, что он в самом деле воевал, но теперь поняла, почему не знала – он не слишком спешил делиться этими страницами своей биографии.

- Он, - Гаэтано кивнул на Фабиано, - не заслуживает называться эльфом!

- Действительно, - проронил тот. – Если б это не означало потерю моих способностей как разведчика, княже, я б с удовольствием отрезал себе уши на той войне, лишь бы кто-то не вздумал называть меня эльфом.

Тёмные загудели. Кто-то торжественно похлопал Фабиано по плечу, подбадривая его и пытаясь, кажется, продемонстрировать, что в отличие от обнаглевших эльфов они готовы принимать Фабиано таким, каким он есть. Хоть с некромантией, хоть с острыми ушами.

Темноволосая эльфийка, единственная из представителей этой расы, кроме Фабиано и Алиции, представительница этой расы в саду, что не входила в свиту Гаэтано, едва заметно улыбнулась. Кто она такая, я не знала, но интуиция почему-то подсказывала, что её присутствие здесь очень важно.

- Что ж. Пусть будет так, - пожал плечами эльфийский князь. – Мы уйдем. И пусть Лэйр нас рассудит… Алиция, надеюсь, ты не будешь жалеть об оставленных этим ничтожествам существах. Но мы не можем задерживаться, мы уходим сию же секунду. А ты уходишь с нами.

Я побледнела. Этот момент мы как-то не учли. Алиция, бледная и всё такая же прекрасная, внимательно смотрела на своего отца и молчала, словно чего-то ждала. А потом совсем тихо, но очень решительно промолвила:

- Нет.

Кажется, князь не ожидал от своей дочери такого ответа. Удивился он настолько, что вытаращил на Алицию глаза (эпитет «широко распахнул» тут не подходил совершенно, я даже не думала, что у эльфов может быть настолько… живая мимика) и тихо, змеей прошипел:

- Да ты, Алиция, должно быть, сошла с ума?

- Я никуда с тобой не пойду, - твердо промолвила она. – Ты меня сюда отдал. Даже не за деньги, просто из чувства мести. Значит, тут мне теперь и оставаться.

- Алиция, не делай глупостей.

- Это не глупости, а осознанное решение, - возразила она. – Я не собираюсь быть разменной монетой. Не хочу, чтобы спустя несколько дней ты подумал-подумал да отдал меня какому-то очередному властелину, только ещё похуже предыдущего. Я остаюсь на Тёмной Стороне.

Кажется, Гаэтано был настолько шокирован своенравием дочери, что даже не нашел в себе сил спорить. Он ещё раз окинул презрительным взглядом всех присутствующих и торжественно, даже, я б сказала, слишком торжественно изрек:

- Останешься с ними – можешь забыть дорогу в родной дом.

А потом решительно направился к выходу из сада.

Эльфийская свита, несколько пристыженная и мрачная, зашагала следом за своим князем. Почему-то я не сомневалась в том, что они не чувствовали себя сейчас ни героями, ни достойными мужами, скорее – трусами, бежавшим с поля боя. Причем войну начали они сами, даже не подумав перед нападением хоть немного здраво оценить собственные силы.

Наверное, это выглядело бы смешно, если б я не понимала всю политическую сложность момента. Ленард тоже, кажется, только-только осознал, чем могли закончиться его тирады, потому что стоял зеленый-зеленый, как будто съел что-то не то, и едва заметно пошатывался… Что это с ним такое?

Но у меня не было времени даже подойти к Ленарду. Его обступили со всех сторон подданные, радостно поздравляя с победой над заносчивыми эльфами. На самом деле, собираясь провернуть всё это при свидетелях, мы не были уверены, что поступаем правильно. Тёмная Сторона могла воспринять демарш своего Властелина неправильно.

Но вышло совершенно по-другому. Теперь для них Ленард был не просто героем войны, а важной персоной, сумевшей отстоять свои права даже перед эльфами. Они шумно поздравляли его, пожимали ему руку, радостно хлопали по плечу и всем видом выражали невероятную признательность. Многие уже спешили уйти, чтобы поскорее доставить домой приобретенную ценность, и если б не этот фактор, то, наверное, общение с верноподданными затянулось бы ещё больше.

Но, к счастью для нас всех, большинство тёмных всё же не пытались остаться на ночь и не спрашивали, есть ли свободные спальни в замке. Они стремительно покидали сад, не забыв, разумеется, напоследок отвесить своему Властелину поклон.

Наконец-то в саду стало тихо и пусто. Слуги постепенно уносили столы, Лидди и Викки, вооружившись вениками, лениво подметали дорожку, чтобы убрать с неё крошки от тарталеток да бутербродов, и собирали скатерти, явно надеясь скрыть случайно посаженные пятна и таким образом открутиться от предстоящей большой стирки.

Остались только мы с Ленардом да Алиция с Фабиано. На лице у эльфов отражалось отнюдь не ощущение победы; оба, казалось, были в растерянности.

- Я не знала, что ты был в разведке, - пробормотала Алиция, косясь на Фабиано. – Думала, ты сразу перебрался сюда.