Химера. Последний поход (СИ) - Кузиев Эд - Страница 41

Рука её бы горяча, а волнение от увиденного торжества света вылилось в крепость хватки.

— Не думай ни о чем, просто наслаждайся мигом. Наша жизнь, лишь искры на вечном костре. Как бы высоко в небо не закинул тебя жар, ты все равно потухнешь, упав на землю сажей или пылью. Радуйся теплу и ощущением полёта, мой суженый.

Тёплые мгновения были нарушены сильным толчком в плечо. Молодой южанин с горящими глазами с вызовом смотрел на меня.

— Что ты хотел? — обратился я к парню.

— Пётр Разумовский желает тебя видеть. — сквозь зубы ответил южанин. Скользнув даром, увидел злобу, разочарование и непонятное для меня чувство, что переполняли отрока.

— Я подойду позже. — ответил и начал разворачивать взор к небу.

— Он ждёт сейчас же. — второй толчок был куда сильнее предыдущего. Я не успел отреагировать, как услышал звонкую пощёчину. Молодой отходил назад опешив, прижимая ладонь к горящей красным щеке. Напротив него, стояла разъярённая жрица.

— Не смей касаться его. — яростно прошипела Лесма.

Тут же поднялся гвалт и шум, к нам поспешили Септы и южане. Прошло всего ничего, как вокруг нас образовалась толпа людей.

— Ты чего руки распускаешь, девка. — начал шуметь Пётр.

— Босик, что происходит? — положив мне руку на плечо, спросил Олег.

— Южанин перепутал меня со своей служанкой. Приказывая мне подойти к Разумовскому. Горячность и непонятная мне обида толкнули его на грубость. — постарался смягчить, поведал произошедшее септам.

— Оскорбив младшего септа, ты нанёс ущерб всему Септорию. Даю тебе последнее слово, перед вынесением меры. — накалил Олег.

— По какому праву баба на воя руку подняла? Что же, Светоч сам ответить не может? Требую виру за ущерб чести. — произнёс разгоряченный южанин.

— Септорий Меры Марук, вынеси меру.

— За проявление неуважения к службе Септории, за оскорбление септа и рукоприкладство, приговариваю этого человека к смерти через копья.

— Исполняю. — громыхнул Вязь. Вырвал из рук подошедшего Тарана рогатину, быстро воткнул в грудь парня и высоко задрал тело на древке. Болтая ногами, тело сползало вниз, пока острие не вышло через шею. Воткнув древко в снег вместе с телом, Септ Наказания отступил и отчитался.

— Вира получена, наказание приведено в исполнение. Кто-то хочет оспорить решение суда? Мой молот готов.

Всё произошедшее было столь стремительный, что остальные успели лишь ахнуть. Пётр зло сощурил глаза, глядя только на меня. Затем развернулся и пошёл прочь. Побратим хлопнул меня по плечу, пристально разглядывая соперников, которые не выдержав взгляд, поспешили ретироваться. Септы постояли, а затем чинно ушли к голове похода, прихватив Тарана. Меня же взяла за руку Лесма и повела прочь. Я вернул взор наверх, но Отец-Небо уже передумал радовать нас красками, вернул себе печальный серый цвет да нахмурил брови.

— Жаль, такой красотой не дали полюбоваться. Какой ревнивый парень попался… Не переживай, его подначивали на грубость и разжигали огонь. Я хорошо это почувствовала. — отозвалась жрица и потянула меня вперёд.

Развитие событий меня сильно озадачило, с какой стати лезть на рожон в их ситуации. Казалось, что Пётр ведёт свою, одному ему понятную игру. Жаль парня, сразу вспомнился рыжий малец из закладных, тот, что подрезал верёвку у следопытов. Разменная монета в грязных руках кукловодов. Почему же не жить по совести и правде? Всеми способами пытаются выбраться повыше, не считаясь с погубленными или покалеченными судьбами людей. Как там мне говорила умная женщина из Китеж-града? "назови праведника вором, распни святого на кресте, чтобы воровать и грешить было нормой"

— Ты опечален. Многие люди вокруг тебя лишь тени, стоит отойти от них на три шага, как они тают и смешиваются с темнотой. Скажи, что ты увидел в глазах Петра? Я почувствовала твой Дар, твоё Пламя. — расспрашивала меня жрица.

— Он расстроился, что его планы рассыпались. Но уже успел придумать, как обыграть казнь своего человека. Его игра продолжается. — размышлял Я вслух.

****

— Привал. Готовим место, выставить дозор. Убираем снег под костры. — приказал Марук, выбрав подходящее место. Люди забегали, стараясь быстрее выполнить поручения септов и наконец-то расслабить гудящие ноги. Пока призыв суетился, южане переминались с ноги на ногу, нервно поглядывая на Петра. Глава изгоев махнул мне рукой, подзывая к себе. Я же, помня предостережение Олега, продолжал готовить котелки к готовке и отмерять доли крупы и мяса. Не дождавшись моего внимания, Разумовский направился ко мне, захватив с собой молодую Деву и парня. Видя его намерения, ко мне поспешили побратимы и Сергей из Волокуш.

— Мне Олег обещал дать припасов, Я хочу сейчас получить причитающее. — начал было Пётр.

— Я не септорий Олег. Будет лучше, если он сам выполнит обещанное. Мне распоряжений не поступало, потому решите вопрос с ним. — отмеряя очередную жменю крупы, произнёс старику.

— Ты хочешь нас голодными оставить? А как же ваша хваленная вера в добро и справедливость? Помощь слабым и в нужде? — с укоризной молвил изгой.

— Вера с нами. Вас не оставили в беде, а весь путь защищали от холода, тварей и голода. Добро множим каждый день, а справедливость… Скажи мне Петр. Зачем подбивали молодого южанина на ссору со мной? Что ты хотел проверить? Справедливо ли настроить всех своих родичей против призыва через погибель парня? Справедливо ли ждать от нас протянутую руку помощи, на груди взращивая ростки обиды и ненависти? Не лучше ли бы было объединить людей общей целью, а не придумывать врага? Какую справедливость ты требуешь? — объяснил чужаку наши понятия веры и справедливости.

— Ты меня не поучай, не дорос еще. Распоряжаешься обозом, будто он твой. Прижал еду и радуешься чужому горю. — продолжал пытать меня Разумовский.

— Предупреждаю тебя, Петр. За поклеп на служителя септы вира в клеймении ланиты. Обоз не мой, он от городища, с которого мы держим путь. Припасы куплены на казну призыва, в том числе и на мои. Хочешь получить еды, попроси со смирением и чистым сердцем. Не хочешь просить, покупай. — передавая очередной котелок Сергею, спокойно объяснял изгоям. На лицах сопровождающих старика сменилось гневливая гримаса на смущение, а позже и вовсе раскаяние.

— И по чем нынче еда? Втридорога или больше? Хватит ли нам средств прокормить себя или в заклад придется людей заложить? — ехидничал Разумовский.

— Ровно столько, сколько мы за неё отдали, Я не торгаш. Хватит ли у вас денег, то мне не ведомо, в чужой карман не заглядываю. Но у тебя всегда есть возможность купить в другом месте, мы не навязываем. Разрешение на продажу получай у Олега. Я не желаю иметь с тобой дело. Определитесь с ним, что и по какой цене будете покупать. — внимательно посмотрел на сопровождающего парня, а затем произнёс:

— Даже не думай. Вира за воровство, отсечение руки, что в условиях похода равно казни.

— А это не поклеп на моего воя? — взревел Пётр.

Куница быстро натянул самострел и ладил стрелку. Таран потянул топор. За мной тут же появился берендей.

— Докучают тебе? — прогудел Мрак так, что южане попятились назад. — Светочу противна ложь и он видит тебя насквозь. Либо ты отступишь по хорошему….

Южан, как ветром сдуло, а через мгновение Пётр уже машет руками перед лицом Олега и тычет в меня пальцем.

— Ну и противный же тип. Там на юге все такие? — спросил Куница, ослабляя самострел.

— Большинство. Что же, братцы, а не пора ли нам подкрепиться? — закончил я неприятную тему.

*****

Котелки приятно булькали, источая сводящие с ума запахи, а мясо, нанизанное прямо на копья, истекало жиром, дразня нос и разгоняя аппетит. Отдельно сидели южане, кидая завистливые взгляды на наши костры. Науку им преподали хорошую. На поклон к Олегу ходили трижды. За припасами, второй раз за котелком, а третий за дровами и огнивом. Септорий дознания отказал им в добытом мясе, объясняя это тем, что в пути нам оно нужнее, а в охоте изгои замечены не были.