Солнечная тайна Изабель (СИ) - Лерн Анна - Страница 48

Королева подошла к камер-фрейлине, которая наблюдала за девушками, сидя на ажурной скамейке под сенью апельсинового дерева и спросила:

— Бьянка, что ты знаешь о маркграфе Массимо Ногаролла?

— Ваше величество… — женщина быстро поднялась и присела перед королевой, а потом сказала:

— Сегодня утром мне рассказали очень кхм… пикантную историю… Но не знаю, стоит ли верить слухам… Маркграф всегда был порядочным и благородным человеком…

— Да говори ты уже! — нервно воскликнула Маргарита, не в силах более терпеть. — Что за история?

— Говорят, его застали в постели с молоденькой дочерью покойного барона ди Кантини! Даже слуги видели, как они лежали в спальне маркграфа, в чем мать родила! — возбужденно заговорила Бьянка. — Представляете, какой скандал? Массимо Ногаролла не устоял перед красотой этой сиротки!

— Как интересно… — задумчиво протянула королева и направилась вглубь сада, чтобы подумать. Ей хотелось побыть одной.

Она медленно шла между розовыми кустами и вспоминала лицо Виктора, когда он предлагал поженить маркграфа и Николетту. Да, да, да! Теперь Маргарита понимала, что король был слишком возбужден… по злому… с желанием отомстить… Как же часто она видела его таким… И как она могла поверить в его искреннее желание сделать доброе дело? Здесь что-то другое… Но что? Он хочет отомстить маркграфу. За женщину.

Королева остановилась возле раскидистого клена, росшего на лужайке, скрытой за стеной вьющихся роз и прижавшись к его теплому стволу, разрыдалась. Она плакала и плакала, жалея себя и свою жизнь, в которой не было любви, а слезы все не заканчивались, будто внутри было целое соленое озеро. А ведь когда она выходила замуж, то была полна радужных надежд и видя в глазах молодого короля восхищение — верила, что их совместное будущее будет прекрасным. Он называл ее «милая Марго», оставался на ночь, но с каждым годом эти встречи, пропитанные страстью, становились все реже и реже… Пока не превратились в ежемесячную повинность…

Опустошенная, Маргарита присела на траву и подставила бледное лицо лучам полуденного солнца, ощущая как высыхают мокрые дорожки и стягивают кожу. Что же он задумал? Неужели ему нужна эта девочка, ставшая в недавнем времени женой?

После нашего тайного венчания прошло полтора месяца, а я так и не смогла насытиться своим мужем. Мне хотелось находиться с ним двадцать четыре часа в сутки, но как умная и рассудительная женщина я сдерживала эти нежные порывы, и занималась своими делами, пока Массимо был занят.

Фабио починил коляску и я разъезжала на ней, как Скарлетт О’Хара, не смотря на протесты Лучианы. Муж подарил мне спокойную лошадку, и я с удовольствием управляла своим транспортным средством. Вихрь «переехал» в конюшню замка и на удивление, Смерч принял его спокойно, даже дружелюбно.

Близнецы исследовали замок и найти их днем, было практически невозможно — они сами прибегали на кухню, воровали вкусняшки и снова исчезали в бесконечных коридорах. Лучиана воевала с поваром, рассказывая, как правильно готовить то или иное блюдо и краснощекий, пузатый здоровяк Жулио, сыпал проклятиями, стоило ей только появиться в его "обители".

Винченцо уехал в Европу, пообещав вернуться к Рождеству, а Доротея и Марселла укатили в имение возле моря — погреть косточки.

На вилле тоже происходили изменения — Густаво стал отличным управляющим, и его затея с коньяком оказалась довольно удачной — несколько дубовых бочек, полных чистого напитка, стояли в полумраке погреба, дожидаясь своего часа.

Фабио и Роза готовились к свадьбе, а Мария будто успокоилась, подобрела и ее бедный муж Умберто, не находил себе места от счастья. Они каждый вечер ходили в деревню, чтобы посмотреть на строившиеся дома и, усевшись на холмик, подолгу наблюдали за рабочими, попивая вино.

Эдмунда шла на поправку и уже потихоньку вставала, опираясь на две палки, а ее верная собака повсюду следовала за ней.

В этот день я приехала на виллу рано утром, чтобы проследить за сбором последнего урожая и посетить деревню — нужно было узнать у Бруно, что им требовалось и чего не хватало. Массимо собирался просидеть с управляющим за расчетными книгами до вечера, и мне не хотелось нудиться в одиночестве.

Погода стояла отличная и безветрие казалось густым и почти осязаемым. Мне всегда казалось, что перед наступлением осени, ее дыхание четче всего чувствуется ранним утром — в воздухе зависает легкая прозрачность, на земле появляется мерцающий налет капелек росы — такой мимолетной и мгновенно исчезающей под солнечными лучами…

Эдмунда сидела на ступенях и с наслаждением курила, выпуская дым огромными кольцами. Ее полуслепые глаза остановились на мне и старуха хрипло произнесла:

— Ранняя пташка, вы донна Изабель… Вам бы поспать, понежиться в кровати, а не трястись в этой чертовой коляске!

— Мне это нравится, — улыбнулась я и присела рядом с ней. — Я хочу заниматься делами своей виллы.

— Хочет она… — буркнула Эдмунда и выбив трубку, засунула ее в карман фартука. — А граф не хочет.

— Кто? Граф? — щурясь от ярких лучей солнца, я приложила ко лбу ладошку, чтобы лучше видеть ее. — Массимо не против. Он сам мне это сказал.

— Я говорю не о нем, — хмыкнула она, и ее морщинистое лицо расплылось в хитрой улыбке. — Речь о маленьком графе, который не в восторге от ежедневной тряски!

Я смотрела на нее и не понимала, о чем она говорит. Какой маленький граф??? Может старуха тронулась умом?

— Нет, мой ум чист и свеж, как у юной девушки, — сказала она, словно прочитав мои мысли и снова принялась улыбаться. — А вы донна, с утра тяжело все понимаете…

И тут до меня дошло… Не может быть! Нет, ну почему же не может? Очень даже…

— Я что, жду ребенка?

В этот момент мне захотелось плакать от счастья, прыгать и скакать, поведать всему миру о своем новом положении, но тут же эти восторги сменило чувство тревоги и страха, неуверенности в себе, в возможности родить этого ребенка. А получится ли у меня? Ведь маленькая жизнь это не бизнес и не виноградники, с которыми я легко справлялась. Подходящее ли сейчас время? Все ли будет хорошо? Как я рожу без нормальных врачей и хорошей клиники?

— Успокойтесь, донна… — худая рука Эдмунды опустилась мне на плечи. — Этого ребенка ждет удивительная и прекрасная судьба. Он станет сильным и благородным мужчиной, которым вы будете гордиться.

После этих слов я уже не сдерживалась и разрыдалась, уткнувшись в ее блузу, пропахшую табаком. Эдмунда молча гладила меня по вздрагивающим плечам, но мне не нужно было никаких слов — я и так чувствовала ее поддержку и была благодарна.

Всем моим планам пришел конец, потому что я не могла думать ни о чем другом, кроме как о своем ребенке. Успокоившись и умывшись прохладной водой, я нашла Густаво и попросила его узнать у Бруно, что нужно рабочим. Мне хотелось лететь домой, хотелось все рассказать мужу и утонуть в его теплых объятиях, наслаждаясь нашим общим счастьем.

Я ни минуты не сомневалась в словах Эдмунды и мысленно благодарила Бога за такой подарок. Беременность наступила очень быстро, и это уже само по себе было удивительно. Когда-то я читала, что в первый месяц незащищенных контактов процент зачатия составляет тридцать процентов. Что ж… Не так уж мало… Мы — молодые, здоровые люди… У меня была задержка, но я решила, что возможно это от перестройки женского организма, в первый раз испытавшего близость с мужчиной.

Эти мысли роились у меня в голове всю обратную дорогу, и я счастливо улыбалась, глядя на изумрудные холмы и чистое небо, раскинувшееся надо мной голубым куполом.

Моя коляска уже въехала на мост, ведущий к замку, когда из арки показался всадник в темной одежде. Он стремительно промчался мимо, оглушая стуком копыт, и у меня от дурного предчувствия заныла душа.

Так, это просто нервы. Мало ли кто это мог быть?

Но предчувствие меня не обмануло. Массимо был в кабинете, и когда я практически ворвалась туда, резко поднялся мне на встречу.