Капитан Поль - Дюма Александр - Страница 15

— Неужели мать никогда не приходила на его могилу?

Старик промолчал.

— По крайней мере, теперь мы двое будем знать это место, — продолжал Поль. — Пойдем, покажи мне его. Клянусь, я буду приходить сюда всякий раз, как мой корабль бросит якорь у берегов Франции.

При этих словах он повлек Ашара в другую комнату, но тут они услышали скрип входной двери, и Поль обернулся. То была Маргарита со своим слугой.

— Моя сестра! Я еще не верю, что это моя сестра, Ашар. Оставь нас на минуту одних, мне надо поговорить с ней… Я сообщу ей такие вести, что она, по крайней мере сегодня, проведет счастливую ночь. Надо уметь сострадать тем, кто не спит и плачет!

— Не забудьте, — сказал Ашар, — что тайна, которую я вам открыл, не только ваша, она принадлежит и вашей матери.

— Не беспокойся, старик, — сказал Поль. — Я буду говорить с ней только о ее деле.

ГЛАВА X

В эту минуту вошла Маргарита. Она по обыкновению принесла старику всякой вкусной снеди и с удивлением увидела в комнате, где она уже много лет встречала только Ашара, молодого человека, который с улыбкой смотрел на нее. Она сделала слуге знак, тот поставил корзину в углу комнаты и вышел за дверь ждать свою госпожу. Маргарита подошла к Полю и сказала своим нежным мелодичным голосом:

— Извините, я надеялась найти здесь старика Ашара… Я принесла ему от матушки…

Поль молча указал рукой на другую комнату. Он не мог говорить, чувствуя, что губы не повинуются ему. Девушка слегка поклонилась и вошла во вторую комнату.

Поль следил за ней счастливыми глазами. Его по-детски чистая душа, в которую никакая любовь еще не проникала, впервые испытала это сладостное чувство к родному по крови существу. Ведя жизнь одинокую и не имея иных друзей, кроме своих моряков, он мог испытывать нежность лишь к океану и поэзии. Поэтому немудрено, что впервые испытанное им братское чувство оказалось таким же пылким, как чувство первой любви.

— О, какой же я несчастный человек! — проговорил он, когда девушка скрылась. — Как бы мне хотелось обнять ее, сказать ей: «Маргарита! Моя сестра! Ни одна женщина никогда не любила меня; я так хочу, чтобы ты относилась ко мне ласково, как сестра». Да, матушка, ты лишила меня и своих ласк, и любви этого ангела.

— Прощай, — сказала Маргарита, входя опять в комнату, — прощай, мой старый добрый Ашар! Мне непременно хотелось прийти к тебе сегодня… Теперь уж не знаю, когда удастся с тобой еще повидаться.

И, задумчивая, с поникшей головой, она пошла к двери, не видя Поля, не вспомнив даже, что в доме был еще один человек, когда она вошла. Молодой моряк, не отводя взгляда, следил за ней своими яркими карими глазами и вдруг протянул руки, словно желая остановить девушку, но не смог вымолвить ни слова. Наконец, когда она уже отворила дверь, крикнул:

— Маргарита!

Девушка обернулась, но не понимая, что значит такая странная фамильярность со стороны молодого человека, которого она в первый раз видит, переступила порог.

— Маргарита! — повторил Поль, шагнув к ней. — Маргарита! Разве вы не слышите, что я вас зову?..

— Меня точно зовут Маргаритой, — сказала она с достоинством, — но не могла вообразить себе, что этим именем меня может называть человек, которого я совсем не имею чести знать.

— Но я вас знаю! — тихо сказал Поль, подходя к ней и затворяя дверь. — Я знаю, что вы несчастны, что на свете нет души, в которой вы могли бы найти сочувствие, нет руки, которая могла бы защитить вас!..

— Вы забываете нашего общего защитника на небесах, — кротко сказала Маргарита, подняв глаза к небу.

— Нет-нет, я не забываю, Маргарита, но я могу предложить вам надежную руку, в которой вы нуждаетесь, и сказать: «Я ваш друг, верный, преданный до гроба!»

— О, благодарю вас. — Девушка вздохнула. — Но чем вы можете доказать это?

— Я представлю вам доказательства!..

— Невозможно!

— Доказательства неоспоримые!..

— О, тогда!.. — сказала Маргарита с неизъяснимым выражением, в котором сомнение начинало уступать надежде.

— Что же тогда?

— Тогда!.. Но нет, это невозможно.

— Узнаете ли этот перстень? — спросил Поль, показывая ей перстень с ключом от ее браслета.

— Боже милосердный! — вскричала Маргарита. — Так он умер!

— Он жив!

— Так он меня уже не любит?

— Любит!

— Если он жив, если он меня любит… О, это может свести с ума. Что я вам говорила… Да, если он жив, если он меня любит, то как же этот перстень попал в чужие руки?

— Он дал его мне, чтобы я показал вам.

— Какая неосторожность! Разве я могла бы кому-нибудь доверить этот браслет? — Маргарита приподняла рукав. — Посмотрите, вот он!

— Да, но вы, мадемуазель, свободны, не приговорены к позорному наказанию, не живете среди воров и разбойников.

— Ну так что же? Ведь он невиновен, и я люблю его!

— Притом он думал, — продолжал Поль, пытаясь понять, как велика любовь и преданность сестры Лузиньяну, — притом он думал, что так как теперь навсегда отделен от света, то по долгу благородного человека обязан предложить вам распорядиться вашей жизнью, как вам будет угодно. Иными словами — вы свободны.

— Если женщина сделала для мужчины то, что я для него, то извинить ее может только вечная любовь к нему. Так будет и со мной.

— О, вы настоящая женщина! — склонил голову Поль.

— Скажите мне! — Маргарита, приблизившись, тронула молодого человека за руку.

— Что вы хотите?

— Вы его видели?

— Я его друг, брат…

— Прошу вас, расскажите все о нем, все, что знаете! — горячо сказала она, совершенно забыв о том, что первый раз в жизни видит этого человека. — Что он делает? На что он надеется, несчастный?

— Он вас любит и надеется снова вас увидеть.

— Так разве он, — спросила Маргарита, отходя от Поля и не глядя на него, — разве он все вам сказал?..

— Все!

— Ах! — вскрикнула она, опустив голову, и ее всегда бледное личико на мгновение вспыхнуло.

Поль подошел к ней и ласково обнял за плечи.

— Вы добрая, и это прекрасно, — сказал он.

— Так вы не презираете меня? — Маргарита быстро взглянула на Поля.

— Маргарита, — сказал он, — если б у меня была сестра, я бы любил ее не меньше, чем вас люблю.

— У вас была бы очень несчастная сестра! — сказала она, и слезы хлынули потоком из ее больших глаз.

— Может быть, — ответил Поль, невольно улыбнувшись, и погладил ее по щеке.

— Так вы разве не знаете?

— Чего?

— Что барон Лектур приедет завтра утром!

— Знаю.

— На что же мне надеяться в таком отчаянном положении? К кому обращаться, кого умолять? Брата? Бог видит, я его прощаю, но он меня не понимает. Мать? Вы не знаете моей матушки! Она человек очень строгих правил и неумолима, как статуя. Она никогда, видно, не испытывала никаких чувств и не понимает их. Если она что-либо приказывает и говорит: «Я так хочу!», — то остается только плакать и повиноваться. Отец? Скоро он должен выйти из комнаты, где уже двадцать лет сидит взаперти, ведь надо будет подписать свадебный договор. Для другой, не такой несчастной, как я, отец был бы надежным защитником, но вы не знаете: он помешан и вместе с рассудком лишился всяких родительских чувства. Притом вот уже десять лет, как я его не видела, десять лет, как не пожимала его дрожащих рук, не целовала седых волос! Он даже не знает, наверно, есть ли у него дочь, не знает, есть ли у него сердце; я думаю, он бы не узнал меня, хотя, если б и узнал, если б сжалился надо мной, матушка вложит ему в руку перо и скажет: «Подпиши! Я этого хочу!» — и слабый, несчастный старик подпишет! И судьба его дочери будет загублена!

— Да-да, я знаю все это не хуже вас, Маргарита, но успокойтесь: договор не будет подписан.

— Кто же этому помешает?

— Я!

— Вы?

— Будьте спокойны, я завтра буду при этом.

— Но кто же вас введет к нам в дом? Брат мой очень вспыльчив, иногда до бешенства… Боже мой, боже мой!.. Прошу вас, будьте осторожны! Стараясь спасти, вы можете совершенно погубить меня!