Бастард де Молеон - Дюма Александр - Страница 34

– Капитан! Капитан!

– Слышу, слышу, иду, – ответил кондотьер, привыкший к подобного рода тревогам. – Потом, повернувшись к рыцарю, сказал: – А ты оставайся здесь, тебя будет охранять дюжина солдат. Надеюсь, тебе понятно, какую честь я тебе оказываю, а?

– Ладно, – согласился рыцарь. – Но пусть они ко мне не подходят, потому что, если хоть один из них сойдет с места, я швырну перстень в Сону.

– Не подходите к нему, но глаз с него не спускайте, – приказал Каверлэ своим бандитам и, кивнув рыцарю – Каверлэ так ни на секунду и не приоткрыл забрало шлема, – уверенным, привычным шагом направился в то место лагеря, где стоял невообразимый шум.

Все то время, что Каверлэ отсутствовал, Молеон и его оруженосец стояли у окна; стражники находились в другом конце комнаты, застыв перед дверью.

Шум продолжался, хотя и шел на убыль, потом совсем прекратился, и через полчаса Гуго де Каверлэ появился снова, ведя за собой нового пленника, которого захватил отряд наемников, раскинувший над этой местностью своего рода сеть для ловли жаворонков.

Пленник, высокий и крепко сбитый, был похож на сельского дворянина; на нем был проржавевший шлем и латы, которые его предок, казалось, подобрал на поле битвы при Ронсевале.[87] Первое впечатление, которое производил его нелепый наряд, вызывало смех; но какая-то гордость в осанке, решительность в манере держаться, хотя он и пытался напустить на себя смиренный вид, внушали наемникам если не почтительность, то настороженность.

– Вы хорошо его обыскали? – спросил Каверлэ.

– Да, капитан, – ответил немец-лейтенант, кому Каверлэ был обязан удачным выбором позиции, занятой его отрядом; выбор этот был внушен лейтенанту не ее удобным расположением, а отличными винами, которые уже в те времена делали на берегах Соны.

– Когда я говорю о нем, – пояснил капитан, – я имею в виду и его людей.

– Будьте спокойны, все сделано как следует, – ответил немец.

– И что вы у них нашли?

– Одну марку[88] золота и две марки серебра.

– Браво! – воскликнул Каверлэ. – Кажется, денек обещает быть недурным. Потом он повернулся к новому пленнику.

– А теперь, мой паладин, давайте немного поболтаем, – начал Каверлэ. – Хотя вы очень похожи на племянника императора Карла Великого, меня вполне устроило бы узнать из ваших собственных уст, кто вы такой. Ну-ка, расскажите нам о себе откровенно, без всяких оговорок и умолчаний.

– Я, как вы можете убедиться по моему выговору, – ответил незнакомец, – бедный арагонский дворянин, путешествующий по Франции.

– И правильно делаете, – согласился Каверлэ. – Франция – страна красивая.

– Верно, вот только время вы выбрали неподходящее, – заметил лейтенант. Молеон не сдержал улыбки, потому что он лучше, чем кто-либо, мог оценить меткость этого наблюдения.

Дворянин-иностранец держался с невозмутимым спокойствием.

– Ладно, ты нам лишь сказал, откуда ты, – продолжал Каверлэ, – то есть половину из того, что нам хочется узнать. Ну а звать тебя как?

– Если я вам скажу свое имя, это вам ничего не даст, – ответил рыцарь. – Впрочем, у меня нет фамилии, я бастард.

– Если ты не еврей, турок или мавр, – настаивал капитан, – у тебя должно быть имя, данное при крещении.

– Меня зовут Энрике, – ответил рыцарь.

– Будь по-твоему. А сейчас подними-ка забрало, чтобы мы смогли увидеть твое доброе лицо арагонского дворянчика.

Незнакомец заколебался и осмотрелся вокруг, словно желал убедиться, нет ли здесь его знакомых.

Каверлэ, которому наскучило ожидание, взмахнул рукой. Тогда один из наемников подошел к пленнику и, ударив рукояткой меча по шишаку его шлема, приоткрыл железное забрало, скрывавшее лицо незнакомца.

Молеон вскрикнул: это лицо было вылитым портретом несчастного великого магистра, дона Фадрике, в гибели которого он не мог сомневаться, ибо держал его голову в собственных руках.

Побледнев от испуга, Мюзарон осенил себя крестным знамением.

– Ага! Вы знакомы! – воскликнул Каверлэ, поочередно окинув взглядом Молеона и рыцаря в проржавевшем шлеме.

Услышав это восклицание, незнакомец не без тревоги посмотрел на Молеона, но первый же взгляд убедил его, что он впервые видит рыцаря, и успокоился.

– Ну что? – спросил Каверлэ.

– Вы ошибаетесь, я не знаю этого дворянина, – ответил он.

– Ну а ты?

– Я тоже, – подтвердил Молеон.

– А тогда почему ты вскрикнул? – допытывался капитан, настроенный весьма недоверчиво, несмотря на отрицательные ответы обоих пленников.

– Потому что мне показалось, что твой солдат, сбивая ему шишак, снесет незнакомцу голову.

Каверлэ захохотал.

– Какая же у нас дурная слава, – сказал он. – Но все-таки, рыцарь, скажи честно, ты знаком или не знаком с этим испанцем?

– Даю слово рыцаря, что вижу его в первый раз, – ответил Аженор.

Но, произнося эту клятву, которая была истинной правдой, Молеон не смог сдержать волнения, вызванного этим странным сходством.

Каверлэ переводил глаза то на одного, то на другого. Незнакомый рыцарь вновь обрел невозмутимость и казался каменной статуей.

– Ну ладно, – сказал Каверлэ, сгорая от желания проникнуть в его тайну. – Тебя взяли первым, рыцарь… Я забыл спросить, как тебя зовут. Но, может, ты тоже бастард?

– Да, бастард, – подтвердил Молеон.

– Хорошо, – ответил командир наемников. – Что ж, выходит, у тебя тоже нет имени?

– Почему же нет, есть, – возразил рыцарь. – Имя мое Аженор, а поскольку родился я в Молеоне, то обычно меня зовут бастард де Молеон.

Каверлэ бросил взгляд на незнакомца, чтобы убедиться, не произвело ли на того впечатления имя, произнесенное рыцарем.

На лице испанца не дрогнул ни один мускул.

– Ну что ж, бастард де Молеон, – сказал Каверлэ, – тебя взяли первым, поэтому сначала мы покончим с твоим делом. Затем перейдем к сеньору Энрике. Итак, мы договорились: две тысячи экю за перстень.

– Тысячу, – поправил Аженор.

– Ты так считаешь?

– Уверен.

– Будь по-твоему. Значит, за перстень тысяча экю. Но ты мне ручаешься, что это перстень Бланки Бурбонской?

– Ручаюсь.

На лице незнакомца появилось удивление, не ускользнувшее от Молеона.

– Королевы Кастилии? – спросил Каверлэ.

– Да, – подтвердил Аженор.

Незнакомец стал прислушиваться еще внимательнее.

– Свояченицы короля Карла Пятого? – уточнил капитан.

– Именно.

Незнакомец весь обратился в слух.

– Той самой, что заточена в замке Медина-Сидония по приказу короля дона Педро, ее мужа? – спросил Каверлэ.

– Той самой, что по приказу своего мужа дона Педро задушена в замке Медина-Сидония, – ответил незнакомец спокойным, хотя и многозначительным тоном.

Молеон с удивлением взглянул на него.

– Вот оно что! – воскликнул Каверлэ. – Это осложняет дело.

– Откуда вам известна эта новость? – спросил Молеон. – Я считал, что первый привезу ее во Францию.

– Разве я не сказал вам, что я испанец и приехал из Арагона?[89] – поинтересовался незнакомец. – Я узнал об этой беде, что наделала в Испании много шуму, перед самым отъездом.

– Но если королеву Бланку Бурбонскую задушили, каким образом у тебя оказался ее перстень? – спросил Каверлэ.

– Потому что перед смертью она дала его мне, чтобы я отвез перстень ее сестре, королеве Франции, а также рассказал ей, кто убил Бланку и при каких обстоятельствах она погибла.

– Значит, вы были свидетелем последних мгновений ее жизни? – живо спросил незнакомец.

– Да, – ответил Аженор, – и даже убил ее палача.

– Мавра? – поинтересовался незнакомец.

– Мотриля, – уточнил рыцарь.

– Правильно, но вы не убили его.

– Как так?

– Вы только его ранили.

– Черт возьми! – воскликнул Мюзарон. – Если бы я знал об этом, у меня ведь в колчане было еще одиннадцать стрел!