Вик Разрушитель 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 22

— Каков, а? — Булгаков отпил из бокала горчащий язык напиток. — Понимает, что ласковый теленок двух маток сосет. Молодец, сообразил. Будет толк от него в будущем. А ведь мы недооцениваем мальчишку. Какой-то расчетливый тип растет. Значит, у нас есть еще несколько лет, чтобы перетянуть Викентия на нашу сторону, убедить в правильности дружить с родом Булгаковых, служить ему.

Нефед кивнул, соглашаясь с хозяином, и спросил осторожно:

— А потом?

— А потом или война с Мамоновыми, или серьезный разговор с князем Георгием и с огромными отступными. Боюсь, первый вариант куда реальнее. Впрочем, есть Старейшина, есть Глава Рода. Пусть думают.

Был еще третий вариант, но Иван Олегович предпочел пока о нем не думать. Император, вероятно, уже знает о возможностях Викентия, и постарается наложить лапу на совершенное противомагическое оружие. Ему-то плевать на родственные чувства Мамонова и на вложенные в мальчишку финансы Булгаковых. Повелит доставить антимага к своим светлым очам — и что делать? Останется только подчиниться.

— Ладно, Нефед, — решительно произнес Булгаков. — О том, что слышал — забудь навсегда. И начинай готовиться к отъезду. Пора домой.

Глава 6

1

От Ленска до самого глухого прииска огромной золотоносной империи Мамоновых на небольшом четырехместном вертолете «Сыч» — четыреста верст над густой тайгой, перемежающейся редкими вкраплениями нагорий и каменистых гольцов. То и дело в зелено-буром покрывале тайги мелькнет серебристо-зеленая ленточка одной из многочисленных речушек, не имеющих своего имени, а местным населением зовущихся просто: речка, лесная вода.

Лопасти вертолета мерно перемалывают жаркий воздух. Георгий нацепил наушники, чтобы их стрекот и шум двигателя не отвлекал от дум, и молча смотрел в иллюминатор, изредка замечая на тундровых проплешинах тень летящей машины. И снова гольцы, водоразделы, неровные равнинные просторы, дружески делящие территорию с глухой тайгой и ее таинственными урочищами, веками хранящие легенды и сказания эвенков. Удивительно чувствовать себя хозяином этих бескрайних земель и не иметь доступа к сокровенным знаниям древнего народа, обитавшего здесь задолго до прихода предков Георгия Яковлевича.

Какого черта ему понадобилось на Большом Патоме, вихляющем как блудливая девка между холмов и в непроходимой тайге? Что за сила сорвала из прохлады рабочего кабинета родового поместья и понесла его на съедение комарам и вечного бича всего живого — гнуса?

Ответ был один: Андрейка. Его младший сын, как бесконечное напоминание обиды на жену, как боль за собственную слабость. Георгий страстно мечтал вернуть мальчишку домой, привести его за руку к семейному очагу и гордо сказать: здесь теперь твой дом, твой Род. Здесь ты получишь все, что потерял за годы, проведенные в чертовом приюте. За моральное унижение и ощущение своей никчемности. Княжич — и в сиротском доме! Большего издевательства над своей кровью Мамонов и придумать не мог! Неужели Аксинья не понимала, что творит? Какие бесы поселились в ее голове?

Сидя на переполненном стадионе Лужников, он испытал невероятный спектр эмоций, когда глядел на выступление мальчишки в нелепом самодельном УПД, раз за разом крушивших этих молодых спесивцев в шикарных экзоскелетах, уверенный, что это его младший наследник прячет свое лицо под забралом шлема. Иначе и быть не могло.

Поражение Андрея от бойца в красно-белом «скелете», в котором выступала княжна Лидия (о, Георгий Яковлевич был прекрасно осведомлен, кто прячется под броней с родовыми цветами Мстиславских!) Мамонов воспринял с благосклонной улыбкой. Сын поступил правильно, грамотно слив бой девчонке из императорского клана. Может, когда-нибудь намеренная слабость обернется большими преференциями.

А потом был разговор с Аксиньей, породивший у Георгия ужасное ощущение безнадежности. У жены, с виду здоровой женщины, отчетливо проявлялись симптомы душевной болезни. Как было можно отдать ребенка в приют, скрыв его настоящее имя, тем самым отрезав родственникам все пути для возвращения его домой? Почему в ее сердце поселилась равнодушие к судьбе собственного ребенка? И теперь с маниакальным упорством не хотевшей мириться с мужем? Он давал шанс любимой до сих пор супруге, а она все дальше и дальше отталкивала его… Зачем?

К каждой из своих жен Георгий применил свою меру воздействия, когда узнал о побеге Аси. Ирину, как главную подстрекательницу, он отправил в Ленск с запретом приезжать в родовое поместье в течение трех лет. Детям, правда, давал возможность встречаться с матерью. А сам ни разу за время опалы не позволял себе поддаться слабости: ни одного звонка, ни одной строчки. Заодно сократил финансовую помощь жене: блокировал все счета и банковские карты, кроме одной, на которую раз в месяц сбрасывал необходимую для содержания дома и на покупку необходимых вещей сумму. Немало, если сравнивать с доходами мещан или купцов, но и не так много, чтобы шиковать вдали от мужа. Особенный контроль князь поставил за движением средств от родственников Ирины, дабы не пробовали обойти его санкции. Для женщины, привыкшей к роскоши, это было унизительно.

Сама виновата.

С Еленой поступил иначе. Отвез ее на стойбище к старому знакомому эвенку — старейшине Орочену. И очень спокойно поставил условие: помогать местным женщинам в нелегком быту кочевников. На вопрос едва сдерживавшей свой гнев жены сколько ей придется жить в яранге, он ответил: год. Зато смиришь свою гордыню знатной леди и постараешься осознать совершенные ошибки. А ровно через двенадцать месяцев она сможет вернуться в имение.

«Как ты будешь жить без своих женщин?» — усмехнувшись, спросила Елена напоследок. Она же знала, что Георгий никогда не изменял супругам и даже не прятал наложниц по своим многочисленным таежным заимкам.

«Мне хватает работы, чтобы еще и отвлекаться на любовные дела, — ответил Георгий, но подумав, добавил со злорадством: — Хотя, наконец-то, исполню свою давнюю мечту. Заведу пару любовниц не ради удовлетворения похоти, а для солидности».

Князь часто и с удовольствием вспоминал, как исказилось в тот момент лицо младшей жены.

Пусть тоже испытает боль, какую она принесла Аксинье.

Мамонов снова взглянул вниз. Скоро прииск «Змеиный», где нужно произвести дозаправку и уже дальше — без посадок до «Предельного».

Мысли скакнули назад во времени.

После неудачной встречи с Аксиньей князь заставил опытных семейных адвокатов найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы официально признать Андрея своим сыном.

— Увы, невозможно, княже, — был окончательный ответ. — Закон защищает сирот со всех сторон до их совершеннолетия. Провести генетическую экспертизу до сего срока нельзя. Ее Императорское Величество Анастасия Павловна очень ревностно следит за выполнением всех пунктов закона. Наверху весьма недовольны положением дел, сложившихся в приютском секторе. Появилось много бастардов, рожденных от высокородных. Это грозит увеличением нагрузки на судопроизводство, когда незаконнорожденные отпрыски захотят получить свою долю наследства. Но самое страшное — обиженные и лишенные семейной ласки одаренные высевки могут начать мстить, чтобы закрепиться в обществе, доказать свое право кушать каждый день белый хлеб с маслом и запивать элитным кофе.

— Шансов, значит, нет? — еще раз переспросил Георгий, выслушав адвокатов. — А если незаконно? В обход официальных структур провести генетический анализ?

— Можно найти и специалистов, и оборудование. Но сами понимаете, княже, результаты станут лишь подтверждением ваших догадок. Затея во всеуслышание объявить молодого человека законным наследником окончится плачевно. Как бы гнев императора не вызвать.

Мамонов поморщился, когда пилот тронул его за плечо и показал пальцем вниз. Дескать, пора садиться. Раздраженным жестом ответил, чтобы его не отвлекали и делали свое дело. Заложив вираж над верхушками деревьев, вертолет пошел на посадку. На «Змеином» даже специальную площадку подготовили для приема хозяйского винтокрыла.