Черное пламя Раграна 2 (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 33

Для него было нормально приказывать. Нормально воспринимать женщину как приложение к себе, но я не хотела быть приложением! И чем дальше, тем больше убеждалась в том, что поступила правильно, когда взяла тайм-аут после его предложения.

К концу недели я уже взвинтила себя настолько, что готовилась к новому серьезному разговору на эту тему. К серьезному настолько, что, возможно, после него «нас» просто не станет, поэтому в день перед выходными у меня все валилось из рук. То, что не валилось, либо стояло устойчиво, либо было хорошо привинчено, либо не попадало ко мне в руки. Поэтому, расплескав кофе на пол, я уже не удивилась, а просто пошла за тряпкой.

Когда вернулась, обнаружила сообщение от Зои: «Завтра увидимся?»

Мы договорились с ней встретиться и погулять в центре, вместе с Дагом и детьми, и я быстро набила ответ: «Да, разумеется». Чтобы уже в следующий момент дернуться от взгляда Вайдхэна.

— В мой кабинет, риам Этроу, — скомандовал он, и, стоило мне войти, резко произнес: — Потрудитесь объяснить, чем вы занимаетесь в рабочее время на рабочем месте.

Да что с ним случилось?! Его бешеный дракон покусал, что ли, когда он на прошлой неделе летал в пустоши лично проверять новую систему безопасности перед внедрением?

— Я выполняю свои обязанности, — отвечаю все так же спокойно, хотя внутри опять разгорается адреналиновый шторм. — Или вы считаете иначе, риамер Вайдхэн?

Его даже перекашивает от обращения «риамер Вайдхэн» наедине, но я только молчу и жду ответа. Хочет он общаться так — значит, будем общаться так. В таком тоне. С таким настроением. И все исключительно по делу.

— На рабочем месте вы переписываетесь непонятно с кем.

— С подругой. И это никоим образом не вредит…

— Вы переписываетесь с подругой в приемной первого лица государства. Это первое. А второе — вы интересовались вакансиями, с целью, насколько я понимаю, устроить своего друга, который недавно лишился работы. Так вот, риам Этроу, в Ровермарк попадают по профессиональным качествам, а не по дружбе или по знакомству. Запомните это на будущее.

Я открываю рот и тут же плотно сжимаю губы, потому что на языке не вертится ничего цензурного. Да, я сходила в отдел кадров поинтересоваться, какие вакансии есть, но это что — преступление?! Я сходила в свое личное время, то есть в обед, и я не навязывала никому кандидатуру Дага, просто спросила, можно ли ему прислать резюме на общих основаниях — на водителя в юридический департамент. Что в этом плохого?! Что плохого в желании помочь лучшему другу?

У меня на глаза пытаются навернуться слезы, но я глубоко вдыхаю и выдыхаю.

— Стесняюсь спросить по каким профессиональным качествам вы выбрали меня, риамер Вайдхэн.

Он опасно, хищно сощуривается, а я складываю руки на груди.

— В любом случае, если вас не устраивает моя работа, вы всегда можете меня уволить. Я сейчас на испытательном сроке, поэтому все происходит легко и просто. И да, я сама подумаю на эту тему, потому что в последнее время вы просто невыносимы!

Это уже эмоции, но по-другому просто не получается! Я вылетаю из его кабинета, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сбежать в туалет, как делала в школе, когда хотела прореветься. В школе меня донимали из-за проблемной семьи и мамы, там же я научилась огрызаться. Там же научилась и держаться, когда хочется реветь или вцепиться кому-то в волосы, чтобы отстоять себя и свою семью. Хотя семьи у меня никогда толком не было, а то, что было… ну, оно было постольку-поскольку, и все же ничего. Я справилась.

Справлюсь и сейчас. И не с таким справлялась.

Опускаюсь в кресло, очень вовремя, потому что в приемную заходит глава экономического департамента, у него что-то срочное. Я дежурно интересуюсь у Вайдхэна, сможет ли тот его принять, а после того, как мужчина проходит в кабинет, погружаюсь в дела. На автопилоте.

После обеда Вайдхэн улетает из Ровермарк, опять в ту же самую пустошь, где его покусал бешеный дракон, и остается только надеяться, что он разпокусает его обратно, потому что в противном случае — что? Мне действительно увольняться?

Мысль о том, что придется уйти, кажется детской. Кому как не мне знать, что начальство бывает самое разное, и что сталкиваться порой приходится с самыми разными перепадами настроения самых разных людей. По сути, секретарь — тоже как перерабатывающий контейнер, только в этом случае перерабатывается не черное пламя, а эмоции, которые приходится пропускать через себя. Тем не менее мое начальство — оно мне не просто начальство, и в этом-то как раз самая большая загвоздка.

Я не думала, что будет так сложно. Соблюдать вот эту дистанцию: мы вне работы, и мы в Ровермарк. Это совершенно разные отношения, разный стиль общения, но, как бы я ни старалась себя в этом убедить — что говорить нужно не с Вайдхэном-боссом, а с Вайдхэном-мужчиной, проще мне от этого не становится.

Ближе к концу рабочего дня мне сообщают (начальник службы его личной безопасности), что Вайдхэн уже не вернется в Ровермарк, и что я свободна на все выходные. Вот так: не вернется, свободна — даже через другого мужчину. Вне всяких сомнений, это рабочий момент, но во мне он сейчас вызывает вполне определенные чувства.

Да не пошел бы ты, Черное пламя Раграна!

Тут уже впору радоваться, что мое пламя не может вырваться наружу, потому что узор разогревается и разогревает мою руку. Не обжигает, но я чувствую исходящий от него жар, поэтому во флайсе подтягиваю рукав пальто и заворачиваю рукав блузки. Это не укрывается от Лоргайна:

— Все в порядке, риам Этроу? — Он смотрит на красные искорки на черном. Красиво.

— Вы даже не представляете, насколько. Изумительно! — отвечаю не без сарказма.

— Как вы себя чувствуете? — Тон вальцгарда мигом становится резким, и я понимаю, что вместо вечера с сыном мне светит веселое времяпровождение в компании медиков, поэтому отвечаю уже гораздо суше. Спокойнее:

— Все хорошо.

Отворачиваюсь, смотрю в окно, и узор перестает пламенеть. К тому моменту, как мы подлетаем к дому, я окончательно успокаиваюсь и говорю себе, что решу все за выходные. Абсолютно все — и как быть с Вайдхэном, и как быть с моими секретарскими обязанностями, то есть должностью, которой я, по его мнению, злоупотребляю, да еще и в личных целях.

Странно, но сегодня меня никто не спешит встречать, кроме Дрим: виари всегда вылетает проверить, кто пришел, причем иногда буквально. Сейчас она бежит, скрежеща когтями по плитке, и я понимаю, что в следующий визит зоопсихолога надо пригласить еще и ассистента ветеринара, чтобы ей слегка подпилили когти. Это делается специальной машинкой, потому что когти виаров, как и драконов — почти как алмазы, их попробуй еще укоротить.

— Так. А где все? — запустив в густую, тугими колечками скрученную черную шерсть, поинтересовалась я.

— Мама! Мы здесь! Здесь!

Сын бегом вылетел ко мне из кухни или, точнее будет сказать, с кухонного пространства, потому что комнаты в этой квартире как таковые были только на втором этаже. Лар подбежал ко мне с такой скоростью, что я подавила желание высказать Ние все, что думаю по этому поводу — просила же ее говорить, что так быстро бегать нельзя! А тем более вот так не отпускать одного, здесь полы скользкие.

— Мама! Мама! А у нас в гостях бабушка!

Прежде чем я пришла в себя от мысли, что мать Карида не просто каким-то образом освободилась из тюрьмы, но еще и преодолела кордон вальцгардов и ворвалась ко мне в квартиру, меня уже накрыло другим, не менее сильным осознанием. Потому что к нам приближалась совсем не та бабушка.

Моя мама.

Последний раз мы с ней виделись, когда я была на седьмом месяце беременности, она приходила просить у меня денег. Чтобы купить спиртное, чтобы напиться, а не чтобы узнать, как идут дела у моего малыша, который вот-вот родится, не чтобы посмотреть снимки УЗИ и не чтобы поинтересоваться, как себя чувствует ее дочь, которая вот-вот тоже станет матерью.

Все это поднимается во мне такой удушливой волной, что впору бежать к Лоргайну и сдаваться медикам добровольно, а лучше — сразу обратно в Ровермарк, в ту самую волшебную комнату, которая не пропустит ни единицы пламени, внутри превратившегося в цунами. Почему-то именно сейчас мне кажется, что оно готово обрушиться вовне, и я настолько этого пугаюсь, что даже отступаю на пару шагов от Лара.