Черное пламя Раграна 2 (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 32

— Какое счастье, что я не согласилась выйти за тебя замуж.

В груди что-то взрывается, и меня изнутри окатывает пламенем. Наверное, это примерно такое же чувство, как если бы я проглотила это черное пламя наподобие сока из бокала. Что касается двуногого Черного пламени, он проходит мимо меня так стремительно, что я едва успеваю вздохнуть. Меня накрывает его силой, его мощью, его запахом — тем самым знакомым запахом близости, его парфюма и всем, что значит для меня слишком много. Даже сейчас, когда я в ярости, возбуждение накатывает и отступает волной, и, когда я остаюсь в кабинете одна, опускаюсь на стул, чтобы передохнуть.

Сейчас я как никогда понимаю, что глупо было винить себя за реакцию на его прикосновения — те самые, которые я ему припомнила, это на уровне инстинктов, это что-то дикое, звериное, не имеющее отношение к женщине, обычному человеку внутри меня. Или имеющее?

Меня раздирает на части от этих чувств, от общей ярости, обиды, от боли, поэтому я сижу, постукивая пальцами по столу и глубоко дышу до тех пор, пока у меня не получается подняться. Ровно, спокойно, вынести этот проклятый поднос и составить всю посуду в шкафчики, а бутылки — в ящик, откуда все отправляется на переработку.

Не так я представляла себе возвращение домой, но сегодня опять лечу со своим сопровождением к сыну. Это и хорошо: похоже, получится погулять вместе, все как в старые добрые времена. Правда, не уверена, что сейчас они добрые, я на вальцгардов, даже на Лоргайна, смотреть не могу спокойно.

Получается, они докладывают ему каждый мой шаг? Каждое мое слово?

Вчера мы с Ларом говорили наедине, но за дверями стояли вальцгарды, и получается, что…

Мне снова хочется что-нибудь разбить, но в салоне флайса бить нечего. Разве что нос Лоргайну или его парням, но до такого я еще не дошла. Приходится молчать и делать вид, что я устала, хотя по сути, можно и не делать. Я правда устала: от этой внутренней борьбы, которая идет во мне каждый день. От того, что произошло в его кабинете, от притяжения черного пламени, благодаря которому я даже толком не могу понять, где начинаются мои чувства, а где — его, где это всего лишь влечение огня, а где — что-то человеческое, глубокое, сильное.

— Мамочка! Мамочка! Ты вернулась! — бросается ко мне мое чудо, и я подхватываю сына на руки. — А мы пообедали только что.

— Отказывается спать, — укоризненно говорит Ния, которая вышла к нам, но сейчас я даже ее не могу воспринимать спокойно. Именно потому, что за меня ее уже проинструктировали, что она должна делать, с кем она может позволить моему сыну общаться, а с кем — нет. При всем при том, что его мать — я!

— Спасибо, — тем не менее отзываюсь сдержанно. — Ты свободна.

— Но мы договаривались, что я сегодня до вечера…

Я могла бы объяснить, что обстоятельства изменились, но сейчас просто смотрю на нее так, что Ния замолкает и уходит собираться.

— Не хочешь спать? — спрашиваю у сына.

Тот быстро-быстро качает головой.

— Хорошо. Тогда пойдем гулять.

— Ура! Ура! Мы идем гулять! — Лар прыгает на месте, и к нам тут же присоединяется Дрим, которая на каком-то животном уровне чувствует его радость. Вот только в отличие от своего хозяина, Дрим никому не диктует, что делать, как жить, и не бросается обидными словами, обжигающими сильнее, чем самое опасное пламя мира.

Так, все. Не хочу больше об этом думать.

Не хочу больше думать о нем.

С этой мыслью я крепче прижимаю сына к себе и иду переодевать его и переодеваться.

Глава 14

У нас снова «нейтралитет» в отношениях. Насколько это можно назвать нейтралитетом. Я хожу на работу, вижу его — вот же он, никуда не делся, правда, теперь он больше мой босс, чем мое Черное пламя, и я понятия не имею, что с этим делать. Потому что не считаю, что он прав. Потому что не считаю, что взрослому, состоявшемуся, наделенному властью мужчине надо объяснять такие простые вещи, что женщин не унижают своими подозрениями за то, что они просто извинились и разошлись с другими мужчинами. Что я по уши в нем — он же должен это чувствовать, так почему не чувствует? И что мне, на самом деле, страшно не меньше, чем раньше, а если уж говорить откровенно, гораздо больше.

Обследования показали, что с моим пламенем все в порядке. Больше того, этот маркер во мне даже более-менее стабилизировался и расти не собирается. Кажется. Так говорят медики, а еще они говорят, что, несмотря на мою эмоциональную нестабильность, в ближайшее время вспышек вовне можно не опасаться, потому что у меня происходит, как бы это выразиться так, чтобы не свернуть язык, инверсия пламени. То есть то, что у нормальной иртханессы должно выходить наружу, у меня концентрируется внутри и трансформируется внутри, неспроста меня так палит и жжет, когда мы ссоримся. Словом, я все это перерабатываю в себе, не выпуская в мир, поэтому никакой угрозы для внешнего мира нет.

Для меня тоже нет, это показали исследования сверху вниз, поперек и по диагонали. Каким-то образом пламя внутри меня гармонично и очень экологично утилизируется, то есть его излишки во мне растворяются. В итоге я невероятно живучий контейнер-приемник черного пламени, способный его переработать без вреда для себя и окружающих. Очешуеть новости просто, но все же это гораздо лучше, чем если бы мне сейчас пришлось учиться под началом Вайдхэна. Или если бы это самое пламя меня растворяло, как кислота.

Врачи называют меня аномалией, поскольку меня в принципе существовать не должно. Но тем не менее я существую. Я не иртханесса, я человек, я обычная женщина, просто… с черным пламенем. Хоть диссертацию обо мне пиши, разбирайся, что к чему, почему и зачем. В глазах некоторых медиков я прямо-таки вижу этот интерес, подсвеченный вывеской «Доараналейская премия», а в его глазах — темная непроглядная ночь.

Он, видимо, считает, что он прав. Прав в том, что сказал, прав в том, что запретил (это действительно так!) не просто общаться с Элегардом Роу, а приближаться к нему. Я это выяснила, когда хотела поздороваться на парковке, и когда вальцгарды оттеснили меня столь стремительно, что я икнуть не успела. Просто загнали в дом. Видимо, именно это мне и предлагалось проверить.

Ну что тут скажешь? Проверила так, что мало не покажется.

После того, как меня оттеснили в мою великолепную квартиру, я пару дней не разговаривала ни с Лоргайном, ни с его подчиненными. Подобно тому, как во мне «переваривалось» пламя, я переваривала информацию о том, что я теперь не свободна в своих решениях. А заодно и о том, что сделал этот мужчина, который крепко засел в моей голове, в моем сердце, во мне.

Чтобы не наделать глупостей, я не инициировала наши разговоры и свела все общение к схеме «босс-подчиненная». Причем даже не в том самом смысле, о котором мы говорили изначально, и о котором я умудрялась думать. С вальцгардами, охраняющими меня и Лара, тоже старалась общаться постольку-поскольку, потому что прекрасно понимала, что значит приказ, и что бывает с теми, кто его не исполняет.

Из-за всего происходящего у меня «поехало» не только настроение, но и график тех самых дней, в которые это настроение портится еще сильнее, чем от черного пламени. Если бы мы не предохранялись во время наших брачных игрищ, впору было бы рвать на себе волосы и бежать за тестом, но мы предохранялись. Вайдхэн всегда об этом заботился, а даже если бы он не заботился, я бы не допустила незащищенного секса.

К тому же, вся моя тошнота ушла, я снова могла есть по утрам, в обед и вечером. Воду, правда, продолжала пить, как не знаю кто, но в симптомах беременности «пить много воды» не значилось, поэтому я не переживала. Хорошо хоть по этому поводу не переживала, потому что из-за Вайдхэна моя переживалка уже ломалась. Мы целую неделю играли в «правящий-секретарша», а я не могла ничего для себя решить.

Да и что тут решишь?

Опять пытаться ему доказать, что я не дракон? Так он это и так знает, анализы подтвердили. Уверена, Вайдхэн не просто изучил результаты от и до, но и сам основательно в них покопался. Ну а если серьезно, я уже не была уверена, что у нас что-то получится. Я не готова была всю жизнь ходить по струнке и выполнять приказы, а он, похоже, не готов был к тому, что меня будут окружать другие мужчины, нравится ему это или нет. Причем окружать — значит, просто встречаться на моем пути.