Тулонский острог - дю Террайль Понсон - Страница 2

— О, начальник, — прошептал Милон с глубоким чувством и добавил:— Бедные мои девочки! — из его глаз выкатилась слеза.

На следующий день Милон отправился с Рокамболем и указал ему тот дом, где, по его мнению, должна была лежать шкатулка. Милон был так обрадован тому обстоятельству, что он не забыл еще этого дома, что хотел тотчас сломать засовы погреба и проникнуть в подвал, где была замурована шкатулка.

Но Рокамболь тотчас же остановил его и приказал ему следовать за собой, говоря, что еще не пришло время и ему не хочется сейчас же отправляться обратно в каторгу, что может очень легко случиться, если их поймают за такой работой, как взлом чужих погребов.

А теперь мы вернемся к № 117 и Милону, когда они возвратились домой в улицу Змеиную, где у Рокамболя также была квартира, состоящая из двух комнат.

Там их встретил Ноэль, бывший сыном привратницы этого дома.

Утомившись от дневных похождений этого дня, Рокамболь сидел вместе с Милоном в своей комнате.

Была ночь…

Рядом с их комнатой была квартира какого-то полупомешанного доктора, который никогда не спал и постоянно по ночам разговаривал сам с собой.

Рокамболь прислушался к его бреду и невольно вздрогнул.

Доктор, разговаривая сам с собою, ходил по комнате и отгонял от себя каких-то призраков, которые не давали ему покоя.

Слова «баронесса», «отравим» и другие невольно возбудили любопытство Рокамболя, который продолжал прислушиваться к бессвязной речи доктора и скоро мог убедиться, что этот человек и был виновником смерти баронессы Миллер.

— Ты хочешь видеть ее убийцу? — прошептал Рокамболь.

Милон чуть не вскрикнул. № 117 схватил его за руку и шепнул:

— Смотри!

Затем он толкнул его к щели перегородки и повторил еще раз:

— Смотри!..

Милон взглянул и отшатнулся назад; он узнал в докторе того врача, который был у баронессы в день ее смерти.

Но в это время вдруг в дверь комнаты доктора постучались и его позвали к больному, который только что сломал себе ногу.

Аватар увидел быструю метаморфозу, происшедшую с доктором: старик-страдалец, преследуемый видением, превратился в холодного и спокойного доктора. Он перестал бредить, привел в порядок свою одежду и надел белый галстук. Призрак, бывший перед ним, должно быть, исчез.

— Мне хочется пойти за ним, — заметил Аватар на ухо Милону.

— Но куда?

— К его больному… идем… — И, сказав это, он вышел тихонько из своей комнаты.

Больной, к которому отправился доктор Винцент, был не кто иной, как барон де Морлюкс — отец Аженора.

Он сломал себе ногу при выходе из театра.

Ему было около сорока лет. В молодости он был очень не дурен собой.

Барон де Морлюкс много кутил в своей молодости и в силу-то этого обстоятельства поплатился, как и все кутилы, преждевременною старостью. Вообще он рано поседел и большую часть зимы страдал подагрою.

В эту-то ночь было очень холодно, и барон де Морлюкс так неловко поскользнулся, что после падения уже не мог встать.

Ушиб причинил барону такое страдание, что он кричал от боли, и только его принесли домой, как он потребовал хирурга.

Один из его друзей, бывший при нем, посоветовал ему послать в Змеиную улицу, где живет один из искуснейших врачей-хирургов.

Через три четверти часа после этого доктор Винцент входил уже к больному.

Оставшись наедине с бароном де Морлюксом, доктор Винцент сделал ему необходимую перевязку и, взглянув пристально на лицо больного, невольно отступил назад.

Он узнал в нем того человека, который несколько лет тому назад подкупил его на ужасное преступление.

— Это вы? — вскричал он. — Наконец-то я нашел вас. Де Морлюкс побледнел, вздрогнул и, сделав громадное усилие над собой, стал уверять Винцента. что он положительно не знает его.

Но доктор настаивал и требовал от Морлюкса, чтобы он раскаялся.

— Вы богаты, — говорил он, — у вас есть имя и титул, убийца своей сестры…

— Да замолчишь ли ты, несчастный! — простонал барон. — Ведь ты погубишь нас обоих.

Доктор не слушал его и продолжал:

— Раскайтесь! Неужели вас не преследуют угрызения совести?! И до сих пор еще Бог не поразил нас!

Доктор приостановился, посмотрел на барона, который был в каком-то оцепенении, и сказал ему:

— Прощайте, сударь, раскайтесь!.. И вышел.

Винцент был так взволнован, выходя от барона, что не обратил ни малейшего внимания на двух человек, стоявших неподвижно у ворот соседнего дома. Он прошел мимо них и все-таки не заметил их.

Эти люди пошли почти вслед за ним.

Доктор дошел пешком до своей квартиры и, по обыкновению, постучал три раза в дверь.

Дверь отворилась и тотчас же снова захлопнулась за ним.

Двое мужчин, следивших за ним, несколько подождали и потом тоже вошли.

Затем Рокамболь решился на отчаянный шаг. При помощи Милона он вошел в комнату к доктору Винценту и, выдав ему себя за агента тайной полиции, увез его на виллу Сайд, где доктор сознался Рокамболю, что он отравил баронессу Миллер, будучи подкупленным бароном и виконтом де Морлюксами.

Рокамболь сознался ему в том, что он не агент тайной полиции и что если и решился воспользоваться этим именем, то единственно вследствие того, что хотел убедиться в том, что Морлюкс — негодяй и убийца, которого он заставит возвратить дочерям баронессы Миллер похищенное у них.

Затем они расстались, и доктор уехал домой, дав со своей стороны обещание Рокамболю содействовать ему в отыскании дочерей баронессы Миллер и возвратить им то, что было отнято у них Морлюксами.

Проводив доктора, Рокамболь сказал Милону:

— А теперь идем за миллионами наших малюток.

Рокамболь отправился в Гренельскую улицу к тому дому, где, по словам Милона, была спрятана шкатулка с деньгами.

Он нанял в этом доме квартиру с подвалом, в котором была замурована Милоном шкатулка, и в этот же день ночью спустился в подвал и достал оттуда шкатулку.

В этой шкатулке находилось более миллиона денег, письмо баронессы Миллер к своим дочерям и ее завещание.

Через несколько дней после этого Аженор зашел к своему отцу, который завел с ним разговор о том, что Аженору уже пора жениться.

Аженор, любивший Антуанетту и узнавший от нее, что она дочь баронессы, у которой похитили принадлежащее ей состояние, сказал отцу, что он согласен, тем более что он уже влюблен.

— В кого? — спросил де Морлюкс.

— В молодую, прекрасную и умную девушку.

— И, вероятно, бедную? — спросил де Морлюкс. — Было бы слишком странно, если бы при всех этих качествах она имела еще и приданое…

— Почем знать! — заметил ему на это Аженор.

— Она богата?

— Нет, но, кажется, со временем будет.

— Как так?

— Эта девушка — бедная сирота, которую ограбили, а я взял себе в голову непременно возвратить ей состояние.

При этих словах де Морлюкс приподнялся и побледнел.

— Да, — продолжал Аженор, — их две сестры, две сиротки… Их мать, баронесса Миллер…

При этом имени барон вскрикнул и, к крайнему изумлению своего сына, упал без чувств на подушки.

Вскоре после этого Аженор ушел, а барон де Морлюкс остался в самом ужасном положении.

В таком виде застал Филиппа де Морлюкса его старший брат, Карл де Морлюкс, который был гораздо тверже характером, чем его меньшой брат. Выслушав своего брата и его предложение раскаяться и возвратить сиротам их состояние, Карл де Морлюкс холодно проговорил:

— Ваш сын глуп, как обрубок дерева, если только он рассказал вам все это.

Затем он рассмеялся и добавил:

— О, дурак, сам лезет в пасть волку.

И после этого он решил, что для того, чтобы избавиться им от Антуанетты Миллер и ее сестры, необходимо во что бы то ни стало удалить Аженора из Парижа и, воспользовавшись его отсутствием, запрятать Антуанетту куда-нибудь вроде Сен-Лазара.

— Но как же мы сделаем это, — спросил Филипп, все еще не приходя в себя от испуга и смущения, — и как все это отвратительно!