Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 33

— Кто справит нужду в неположенном месте — будет убит сразу, — сообщил бриан. — Колонной по одному встали… Ты, командир — командуй!

Всего конвоиров было человек десять, все очень-очень молодые, все с автоматами.

Равуда с помощью окриков и тычков выстроил нас в колонну, и мы заковыляли по тоннелю. Когда тот раздвоился, свернули налево, а затем по широкому пандусу спустились в круглый зал, в стенах которого имелось множество дверных проемов без дверей.

— Здесь вы будете жрать, - сказал все тот же абориген, широкоплечий, с узкими глазами и острым носом. — Вон те две двери… — он махнул рукой, — чтобы избавляться от отходов. Правая — для самок, левая — для самцов. А вон те шесть помещений — для жилья. Распределяйтесь сами, только чтобы порядок был.

Туалет оказался даже не типа сортир, а хуже — несколько дырок в полу, смрад, грязь. К каждой тут же выстроилась очередь, и я уставился на ряд торчащих из стены кранов, под которыми виднелся сток, уводящий в еще одну дыру.

Все удобства для взятых в бою пленников… где мы, в подземном концлагере?

Комнаты для жилья оказались достаточно просторными, и в них даже нашлись кровати в брианском стиле — на земной взгляд они напоминали очень толстые матрасы. Макс немедленно шлепнулся на одну из них, и та с жалобным «крак» осела, серединка ее провисла.

— Давай посмотрю, — сказал я. — Дело такое… почти все сломанное можно починить.

Мы перевернули кровать, и обнаружили, как я и ожидал, каркас из планок и пружин, поверх которого натянули толстую ткань. Порывшись в карманах, которые не осмотрели, когда брали меня в плен, я вытащил неведомо как завалившиеся туда маленькие плоскогубцы.

— Вапще, ну что за жизнь? — несчастным голосом сказал Макс. — Этого же не хватит?

Да, по сравнению с тем, что у меня было раньше — эх, где теперь все мои инструменты и такой клевый складной станок — я остался практически с пустыми руками. Только вот голову и те же руки я взять с собой не забыл, а они куда важнее, чем самая навороченная дрель.

— Хватит, — ответил я. — Нас пятнадцать, а кроватей семнадцать… разберем лишние.

У одной из девчонок-веша оказалась в карманах толстая игла и нитки, и мы принялись за ремонт.

Жрать хотелось зверски, воздуха категорически не хватало и для жителя поверхности тут было темно. А еще терзали страх и неуверенность — что с нами будет, что сделают с нами бриан, для чего они привезли нас сюда, может быть для того, чтобы хорошенько отомстить за то, что мы делаем с их родным миром?

Но я старался обо всем этом не думать, я просто работал.

Лишние кровати мы буквально разобрали — очень аккуратно, чтобы каждую деталь можно было пустить в дело. Девчонок я отправил зашивать чехлы, а сам с помощью мужчин принялся укреплять каркасы — там заменить пружину, там усилить сегмент, используя другой, скрепить то, что не держится.

От Макса толку было немного, это вам не песенки распевать и не по ночным клубам тусить, но вот у Билла оказались неожиданно умелые руки.

— Чем ты занимался в своем Нью-Йорке? — спросил я, когда мы справились с последней кроватью: ну вот, теперь есть на чем спать.

Американец кинул на меня злобный взгляд, но все же ответил:

— На стройках работал вообще это. Все подряд.

О, надо же, целую фразу произнес в мой адрес, не упомянув злого Путина и проклятую Россию — настоящий подвиг.

— А ты… — довести фразу до конца я не успел, поскольку снаружи донеся окрик:

— Всем построиться на плацу!

«Плацем» бриан, судя по всему, именовали круглый зал, куда выходили все двери. Теперь нас там ждали не только конвойные, но и начальник — важный толстый бриан с сединой в темных волосах, облаченный в ярко-алый балахон вроде тех, которые носят арабы, и маленькую круглую шапочку того же цвета.

— Волею Двух Звезд я, Шесть Гор, призван окормлять духовно ваши заблудшие разумы, — сообщил он. — В сем центре просвещения вы проведете столько, сколько нужно, и для начала вам стоит усвоить правила здешнего пребывания.

Правила оказались банальными, хотя изложил их бриан пышными, окольными фразами: приказы выполнять беспрекословно, не буянить, соблюдать режим, за пределы «центра просвещения» без конвоя не выходить, все положенные «процедуры» выполнять, чистоту соблюдать. Что за процедуры он имел в виду, я не понял, но вряд ли санаторные.

— А сейчас — пища телесная, — объявил Шесть Гор, и в животе у меня заурчало.

Каждому из нас досталось по округлой банке брианских консервов, но внутри я нашел не знакомые мне черные шарики, а бесцветную слизь, которая пахла болотной водой. Осторожно лизнул ее, а через мгновение хлебал прямо через край, не обращая внимания на запах, на мерзкую консистенцию, на отсутствие вкуса.

Это было съедобно, а когда по-настоящему проголодаешься, то кусок черствого хлеба куда вкуснее, чем жареная косуля с черносливом, фаршированная фазанами, которые нашпигованы лососем, подкопченным на ольховых чурочках, и все это присыпано тертым пармезаном прямо из Италии, полито оливковым маслом из Испании и подается с красным вином пятнадцатилетней выдержки, у которого должны бытьароматические нотки фруктов, шоколада, горелого сахара и дубовой доски.

Всегда удивлялся — дегустаторы доски грызут, чтобы потом такую чушь писать?

В общем бесцветная слизь заменила мне и пармезан, и косулю с ольховыми чурочками. Слава богу, что после такого роскошного обеда нас просто распустили безо всяких «процедур», так что я доплелся до своей койки и упал на нее, чтобы тут же заснуть.

Проснувшись в полной темноте, я по привычке глянул на браслет и обнаружил, что за починку кроватей мне капнуло достаточно опыта, чтобы получить очередной, десятый класс. Дополнительные три с половиной тысячи я тут же раскидал по командирским навыкам, каждому досталось по семьсот.

Как все это работало, я до сих пор не понимал, но классификаторы функционировали даже вдали от линкора, безо всякой связи.

— Подъем! — донесся снаружи явно усиленный динамиками голос. — Подъем! Подъем!

Ожили светильники под потолком, тусклые, желтые, то ли колонии микроорганизмов, то ли причудливые живые существа. Я спустил ноги с кровати, и подумал, что в чем-то это почти не отличается от нашей казармы на «Гневе Гегемонии» — ну разве что кормят похуже.

На плаце нас ждал тот же Шесть Гор, сегодня в фиолетовом.

— Сейчас вы получите пищу телесную, — провозгласил он, разглядывая наш строй. — Потом же последует назначение на процедуры… И ведомо стало нам, что среди вас есть разумный, который навыками мастеровыми обладает, и для него будет особенное назначение.

Что? И об этом уже пронюхали? В камерах наших стоят эээ… камеры?

Я и не подумал назваться, как-то заявить о себе — надо будет, бриан сами позовут. Заметил несколько удивленных взглядов со стороны соратников, и тут подал голос мой «друг» Равуда:

— Это десятник Егорандреев. Вон он стоит, рыжий такой.

Шесть Гор посмотрел на меня:

— Так ли это?

— Так точно, — угрюмо ответил я.

— Тогда после получения пищи тебя отведут в город, где есть особенная процедура.

На завтрак нам выдали банки все с той же слизью, и в этот раз она уже не показалась такой вкусной. Моим сопровождающим оказался молодой бриан с узкими глазами и острым носом, который вчера встретил нас в концлагере.

— Иди спокойно, не дергайся, — велел он. — При попытке к бегству — стреляю.

Пандус за ночь успели перекрыть мощными воротами, рядом с ними скучали двое часовых. Нас выпустили без лишних разговоров, и мы зашагали по настоящему лабиринту куда-то в недра земли.

Поворот, спуск, брианская дестница-эскалатор, ведущая вниз… я быстро потерялся. После очередных ворот мы оказались на подземной улице, ограниченной реалистичными фасадами с окнами и дверями, вот только крылись за ними не дома, а скорее пещеры. Потянув носом, я ощутил запахи жареного мяса, духов, сладкий фруктовый аромат и незнакомую кислую вонь — атмосферу города.