Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 24

Я попробовал еще раз, но ничего не вышло, хотя я напрягся до хруста в челюсти. Ничего не осталось, как встать, и потащиться обратно к своим… спасибо, пингвин, ты и правда принес мне удачу.

Но тут я услышал голос трибуна Шадира, донесшийся оттуда, где находились мои бойцы, и мигом забыл о доме.

— Смирно, ты! Что за клоун?! — рявкнул командир манипула, и я рванул через заросли, точно обезумевший лось.

Шадир стоял, покачиваясь с носка на пятку, как обычно, а перед ним таращил наглые зенки Билл.

— Вот и ты, десятник, — сказал Шадир, холодно. — Твой?

— Так точно! — ответил я, лихорадочно соображая, что мог натворить наглый американец: эх, лучше бы он тогда попал под выстрел огнемета, а не безобидный, влюбленный в Пиру Гильти.

— Очень странно этот боец себя ведет. Когда видит офицера, отворачивается, — заметил трибун.

— Но я… — начал Билл.

— Молчать! — Шадир был по-настоящему зол. — Тебя честь не учили отдавать? Сосунок! Пожалуй стоит вломить за этот цирк не только тебе, десятник, но и центуриону… Сам боец свое тоже получит, как и все остальные… Хозяйственные работы три дня вперед.

Проклятье — копать сортиры на весь манипул, и следить, чтобы они были в должном состоянии, вдыхать запахи дерьма и орудовать лопатой. И все это по вине одного придурка родом из Нью-Йорка, который решил, что он, гражданин великих США, разок может не поприветствовать офицера.

Обычно этим занимаются все подразделения в порядке очереди, но вот ради нас очередь подвинется. И никто на эти три дня не снимет с нас главной работы вроде войны. Офигенно.

— Есть! — сказал я, думая, что сделает со мной и с Мак-Грегором центурион.

Вряд ли расцелует в обе щеки.

Лиргана в очередной раз нашла меня как раз на хозяйственных работах — погруженные в облако жужжащих мух и смрад испражнений, мы радостно закапывали яму, куда опросталась не одна сотня разумных. Я бросил взгляд через плечо, и обнаружил, что она стоит у меня за спиной, изящная, красивая, очень довольная собой.

— Центурион, мне нужен этот боец, - сказала она, и Гага неловко заерзал.

— Ну, нам выступать через час… — выдавил он.

Солнце еще не взошло, а на рассвете нас и правда ждет наступление на город бриан. Бросим лопаты, возьмемся за автоматы, одержим новую победу, но кто-то из нас не доживет до вечера.

Романтика, чтоб ее.

— Не воняй, — сказала Лиргана. — Я использую его и быстренько верну обратно.

И я поплелся за ней, как миленький, понурив голову, провожаемый сочувственными взглядами тех, кто знал нашего бывшего командира, и подозрительными — Пиры и Юнессы. Отошли мы недалеко, за раскидистые кусты, скрывшие нас от чужих глаз.

— Что за дерьмо? Почему гирванская гнида еще жива? — прошипела Лиргана, повернувшись ко мне.

Етайхо не вняла моим словам, и не подумала о том, чтобы попросить о переводе, или попросила, но ей отказали. И за все эти дни ее не ранило, не убило, и даже ноги она не стерла, насколько я мог судить.

А я все так же не мог выстрелить своему в спину.

— Не воняй! — остановила меня Лиргана, как только я открыл рот. — Я все знаю! Понимаю, что ты хочешь сказать… Я сама была десятником, и я знаю, что ты можешь послать бойца на смерть! А если ты не в силах, то просто убей ее сам, ты, рыжий придурок?

Я молчал, и мне было еще хуже, чем на краю сортирной ямы.

— Если ты забыл, чем тебе грозит неповиновение… — она медленно подняла руку. — Есть еще и такое видео… для твоей жены.

Над запястьем ее вспыхнул экран, и на нем появились контейнеры, кусок голого пола, и два тела на нем. Я лежал на спине, обнаженный по пояс снизу, и на мне сидела женщина, ритмично двигалась вверх-вниз, покачивались ее тяжелые груди, числом три штуки, потряхивала светлыми волосами.

Она закинула лицо к потолку, и я узнал Лиргану.

Проклятье, так тот эпизод в трюме попал на камеры несмотря на то, что мы прятались? И как она добыла его, вряд ли трибун Геррат отдал запись добровольно… хотя он мог поступить и так.

Я понимал, чем это видео мне грозит, и все равно не мог оторвать глаз от того, как я тискал Лиргану. И плоть моя реагировала так, как и должна реагировать мужская плоть на порно — несмотря на усталость, на злость, на ненависть, которую я питал к стоящему передо мной существу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Женщина в записи вскрикнула, громко и пронзительно, упала на мужчину, придавив к полу. Тот ухватил ее за ягодицы, ловко перевернул и оказался сверху, и удар по уху его не остановил. Он сцапал ее запястье, потом второе, а зубами впился партнерше в шею, будто собрался вырвать ей трахею.

Я помнил запах возбужденной Лирганы — горячий металл, стертые шины, яблоки. Помнил форму и вкус ее грудей, ее сноровку во всем, что касалось обхождения с мужиками в постели… еще бы, когда-то она работала проституткой.

Вот бы сейчас перегрызть ей горло, бросить труп в кустах и сказать, что так и было.

— Хватит с тебя, — она погасила изображение и опустила руку. — Все понял?

— Да, — я облизал пересохшие губы: надо же, как возбудился. — Что тебе пообещали? Какую ботву посулили?

Когда-то Лиргана хотела просто гражданство Гегемонии, замуж, семью и детей, но орден Трех Сил предложил ей что-то такое, что эти мечты оказались выброшены, судя по ее поведению, на помойку?

— Ты не поймешь, — высокомерно сказала она. — Ты…

Но тут наши браслеты одновременно издали переливчатый свист — десятиминутная готовность. Мои уже зарыли яму и сейчас со всех ног рванули туда, где оставили оружие, снаряжаться и готовиться к бою.

Пора бы и мне.

— Сделай это, иначе пожалеешь! — Лиргана бросила на меня полный ядовитой злости взгляд и зашагала прочь.

Я мрачно заскрипел зубами.

— Что она с тобой сделала? — спросил Макс, когда я вернулся к бойцам. — Трахнула?

— Ага. Прямо в голову, — ответил я, и он не стал дальше расспрашивать, хотя явно умирал от любопытства — понял, что я ничего не скажу.

Мы едва успели вооружиться и снарядиться, как началась артподготовка, небо заполнил рев авиационных моторов, и где-то далеко за горизонтом ожили орудия линкора. Вздрогнул земля, впереди, там, где прятался за деревьями город бриан, вырос другой лес, из разрывов.

Поможет ли это нам, когда мы окажемся в подземельях? Очень сомнительно.

Полчаса мы терпели грохот и вой, а затем нас погнали вперед — на испещренную кратерами пустошь. Под ногами захрустели куски коричневой «штукатурки» от куполов, пришлось лавировать между ямами, одни из них курились ядовитым дымом, у других на дне виднелись черные отверстия тоннелей.

— Вот этот наш, — сказал Гага. — Егор, ты со своими вперед! Докладывать постоянно! Выполнять!

Кто бы сомневался — центурион останется с резервом вверху, и вниз не сунется.

Я перехватил автомат поудобнее, и спрыгнул на дно неглубокой ямы, покачнулся, но удержал равновесие. Ноздрей коснулся запах брианского жилья — сладковатая нотка специй, горькая вонь тканей, которыми они украшают стены, отполированное, старое дерево, из которого делают вертикальные лестницы-эскалаторы.

Заглянул в туннель, но тут же отпрянул — никого, пусто и тихо.

Автоматически заработал фильтр ночного зрения, я увидел извилистый, уходящий вдаль коридор. Под ногой брякнула какая-то железка, за спиной выругался кто-то из бойцов, выполнивший прыжок менее удачно.

Уловив впереди движение, я нажал спусковой крючок, но глушитель съел звуки выстрелов, я услышал лишь мягкое тух-тух-тух. Сунувшийся нам навстречу молодой бриан мягко упал на пол, автомат его выпал из руки, длинные волосы разметались вокруг головы.

Я оставил его позади, вбежал в круглую камеру, откуда начинались еще несколько проходов.

— Первая развилка! — доложил я в микрофон. — Четыре прохода.

— Твой правый, — ответил центурион.

Этот тоннель отличался от предыдущего лишь тем, что довольно резко шел под уклон. Никаких дверей в стенах или развилок, никаких украшений, лишь шорох наших шагов и шум дыхания.