Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 21

Проклятье, и сам я не могу попросить, чтобы ееперевели к другому десятнику, об этом мигом узнает Лиргана.

— Я для тебя опасен. Сходи к центуриону, скажи, чтобы он перебросил тебя к Фагельме, или к кому еще… только не к Равуде, — судя по ее виду, я распинался впустую. — Сразу же, как вернемся в лагерь. Это приказ!

Етайхо кивнула, и я со вздохом поднялся — самое времяотправиться в тыл, вон в те симпатичные заросли, чтобы сделать свои дела.

Но не отошел я и на пять метров, как услышал за спиной легкие, торопливые шаги. Прыгнул в сторону и повернулся, вскидывая автомат, чтобы поймать на прицел Юнессу, в бронезащите и с оружием, но без шлема.

— Что ты тут… — начал я.

Но девушка не стала тратить время на разговоры, она буквально ринулась вперед. Отодвинула ствол автомата, запрыгнула на меня, обхватив ногами, и принялась целовать — жаркие, влажные губы, ищущий нежный язык, и все это на моем лице, на щеках, бровях, носу.

У меня из ушей буквально пошел пар, а ширинка затрещала от напора изнутри. Отступил на шаг, запнулся о какую-то корягу, и со влажным чавканьем приземлился в мягкий мох.

— Но я же воняю… — ухитрился выдавить я.

— А мне плевать, плевать! — заявила Юнесса, и принялась сдирать с меня бронезащиту.

Я ощутил себя черепахой, которую потрошит хищник, склонный к межвидовому насилию. Через пару минут я оказался голым, как в момент появления на свет, и девушка прижалась ко мне всем телом.

Удивительно, она не мылась столько же, сколько и мы все, но пахла свежестью.

Я провел руками по гладкой спине, обхватил упругие ягодицы, и Юнесса застонала. Откинула голову назад, прямо перед моим лицом качнулись полные груди, я поймал один сосок языком, поцеловал его, ощущая, как шершавый кружок твердеет, наливается кровью.

Мы двигались вместе, словно одно пульсирующее живое существо из двух половин. Окутывающая нас похоть была горячей, словно лава, она изливалась из пор на коже, соединяла нас воедино… я хотел эту женщину, мое тело ее хотело, и оно готово было умереть, лишь бы получить желаемое.

Это было зверское, яростное, импульсивное соитие, мы царапались и кусались, словно два тигра.

Когда наконец сумели отлепиться друг от друга, то на плече у меня остался кровоточащий порез, а на нежной шее Юнессы я увидел лиловый засос, который не помнил как поставил. Но обнаружил, что мне хорошо и легко, что меня не терзают угрызения совести по поводу измены, что отступил страх перед шантажистами, ослабела ненависть к Равуде, я забыл про бриан, про то, что мы совсем недалеко от передовой и что новая атака может начаться в любой момент.

Такого безоблачного кайфа я не испытывал очень давно.

— А ты сопротивлялся, ага, — ладонь скользнула по моему животу, едва его касаясь, и я от этой ласки вздрогнул, по телу прошла судорога удовольствия.

Мы тащились по дороге второй час, и хотя уже начало темнеть, останавливаться не собирались. Куда нас гонят, я не знал, мог знать центурион и тем более командир манипула, но офицеры были вымотаны ничуть не меньше, чем простые бойцы, и я с глупыми вопросами не лез.

Ясно одно — мы отходим, бриан отбили наше наступление и начали свое.

Вымотались до такой степени, что даже неугомонный Макс не шутил и не пел. Учитывая его репертуар — самую что ни на есть мерзейшую попсууровня Стаса Михайлова — я мог бы порадоваться, но не радовался.

Сил не осталось, все подавляло желание упасть и заснуть прямо на месте.

Спрей от мелких тварей у нас кончился вчера, и поэтому комары атаковали нас беспрерывно. По ботинкам и штанинам ползали жучки и червячки, но их даже не стряхивали — знали, что это все безобидная мелюзга, а та, что не безобидная, пролезет тебе под шкуру так, что и не заметишь.

— Привал — полчаса! — объявил Шадир в наушниках, и я озвучил распоряжение бойцам.

Кто-то облегченно застонал, кто-то упал прямо там, где услышал мой голос, не снимая рюкзака, кто-то вытащил фляжку и принялся жадно глотать воду. Дю-Жхе уселся спиной к дереву, автомат положил на колени, и закрыл глаза, но я знал, что этот проснется при малейшем шорохе. Макс захрапел, едва коснувшись земли головой, рот его открылся. Пира бросила на меня умоляющий взгляд, но я отвернулся, сделал вид, что ужасно занят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

После той встречи в палатке я старался ее избегать, не оставаться вдвоем, никак не выделять из остальных. В боевой обстановке это было достаточно легко, но я все равно постоянно натыкался на ее взгляды, как на иголки, мучился, напрягался, и не мог ничего сделать.

Теперь же, когда Юнесса снова заявила на меня права, ситуация осложнилась еще больше. Узнай одна из них, что я провел время с другой — попытается выцарапать глаза сопернице, а потом оторвать мне тот мужской орган, который я, к сожалению, слишком часто использую вместо мозга.

Думал бы головой — не влип бы так.

— Как твоя рана? — спросил я у Нары, получившей касательное в предплечье.

Я помнил, как в этих сырых джунглях бойцы умирали от пустяковых царапин: лекарств никаких, вокруг грязь, и если зараза попадает в организм, то все, пиши завещание. Очень боялся, что все пойдет так и сейчас — у нас только медбрат и бинты, а до врача мы доберемся черт знает когда.

— Нормально, — девушка-веша постаралась улыбнуться, но я видел, что ей непросто: красивые сиреневые глаза были подернуты дымкой, по лицу текли крупные капли пота. — Спасибо.

Я погладил ее по голове, словно ребенка, и пошел дальше — обойти всех, проверить. Когда вернулся к своему рюкзаку, то Пира уже уснула, как и Юнесса, и остальные, на что я, откровенно говоря, и рассчитывал.

А мне спать нельзя — кто бойцов поднимет через тридцать… двадцать семь минут?

Я ополоснул лицо из фляги, чтобы хоть немного взбодриться, и заглянул в карман рюкзака. Из него на меня посмотрел черно-белый пингвин, и даже вроде быулыбнулся— отлично, от усталости начались глюки.

Но доставать игрушку я не стал, вытащил книжку в коричневом кожаном переплете. Зачем я взял ее с собой, когда собирался на линкоре, я сам не понял, но даже сейчас, когда каждый лишний килограмм казался центнером, выкидывать живую энциклопедию было жалко — интересная штука, да и полезная.

— Мир и приветствие, — сказал я, открывая томик: самое время поискать новых знаний, раз спать мне нельзя, а заняться больше нечем.

«Мир и приветствие тому, кто владеет» — немедленно ответила книга проступившими на странице буквами.

О чем же ее спросить? А, да… о составе семьи Гегемона, и есть ли у него сыновья… Интересно, кто влезет в свару за трон, которая неизбежно начнется, когда старый правитель откинет копыта, и есть ли шансы у Табгуна?

— Потомки Пятнадцатого Гегемона, — выдал я после паузы. — Количество, пол, возраст. Биографии.

С такой постановкой вопроса Живая Энциклопедия — нормальное имя — не отвертится!

Книга в моих руках дрогнула, корешок ее изогнулся, мне показалось, что в руках я держу вырывающуюся птицу. Страницы затрепетали, и на открытом передо мной развороте явилась надпись крупными, кривыми и жирными буквами цвета свежепролитой крови: «Накорми меня, ибо я голодна непомерно. Энергии не хватает».

Это еще что за капризы? Кормить книгу?

— Э… и… чем? — спросил я.

Надпись исчезла, энциклопедия разочарованно зашелестела и сообщила «Знаниями!», чем снова поставила меня в тупик: я что, должен рассказывать ей сказки или цитировать статьи Википедии. Первые я еще вспомню как-нибудь, а вот вторые… только если смогу отсюда подключиться к земному интернету.

— Ты… это… — начал я, и тут краем глаза заметил движение.

Черт, не хватало еще, чтобы меня засекли за беседой с книгой — спишут как свихнувшегося!

— Какой приятный вечер сегодня, ведь так? — сказал, подходя ко мне, трибун Геррат, и я мигом забыл и об усталости, и о сонливости, торопливо захлопнул энциклопедию и сунул в рюкзак, обратно к пингвину.

Откуда его только черти принесли?