Свежий ветер дует с Черного озера (СИ) - "Daniel Morris" - Страница 56

— Грейнджер, если ты что-то вытворишь и это что-то пойдет не так, велика вероятность, что все планы вашего гребаного Ордена по спасению ваших же гребаных союзников пойдут коту под хвост. Ты передашь им палочку, и что? Что они будут с ней делать? Отсюда не сбежать, если не знать, как. Тут, я бы сказал, экстремально усилены охранные меры и не в последнюю очередь из-за тебя; из Азкабана сбежать было бы попроще. А я, как идиот-Малфой, подставляться не планирую.

— Но зачем ты это делаешь? — не выдержала Гермиона, все еще не в силах поверить в то, что Теодор Нотт на самом деле вовсе не то, чем кажется!

— Тебя не касается.

— Так или иначе… У меня нет того времени, о котором ты говоришь. У меня едва ли есть сутки. Темный Лорд как раз… вернется. И как только вернется, сразу поймет, что палочка у меня.

Несколько секунд Нотт напряженно думал о чем-то и наконец произнес:

— Хорошо, Грейнджер, я понял. Иди к себе, я найду тебя завтра. Поразительная осведомленность о планах повелителя, к слову сказать.

Гермиона подавила в себе желание показать ему средний палец. То, как Теодор говорил с ней, было до крайности неприятно, и, не то чтобы она ожидала чего-то иного, однако, кто бы что ни думал, привыкать к этому (и к этому тоже!) гриффиндорка не собиралась. Коротко кивнув бывшему однокурснику, она повернулась к лестнице, и уже на первой ступени ее догнал его едкий шепот.

— Хочешь бесплатный совет, Грейнджер? Что бы ни произошло, лично тебе я не рекомендую снова пытаться бежать. Драко, конечно, жаль, он из-за тебя там с ума сходит. Но Лорд озвереет, и, помяни мое слово, будет слишком много жертв. Побег Орденских пленников он еще переживет, невелика потеря, а твое исчезновение — вряд ли.

— Так может, если он не переживет мое исчезновение, то исчезнуть — это то, что мне стоило бы сделать в первую очередь, м, как думаешь? — парировала она. Теодор закатил глаза.

Весь путь до спальни Гермиона преодолела бегом, а войдя, еще долго не могла отдышаться. Ночь обещала быть длинной.

========== Глава 25. Мэнор/Нора. Гостиная ==========

Нет-нет-нет-нет. Нет. Ни за что.

Шаг, еще шаг, окно, заледеневшее по низу, а вот там — следы ее пальцев, тоже уже покрывшиеся белыми звездочками инея. Шаг, еще несколько, дверь. Дверь как дверь, обычная. Поворот. Потом снова окно. Раскрыть бы его и взлететь так же, как он взлетает. Интересно, как он это делает? У нее получится разве что вниз камнем рухнуть.

Сколько времени? Десять? Больше? Нет, пожалуй, в коридор с часами лучше не соваться, они уже, должно быть, собираются.

Смелость и отвага присущи всем студентам Гриффиндора, верно? Ни черта не верно! Вранье. От страха перед предстоящим хотелось зарыться с головой в одеяло и скулить. Но риск во имя свободы друзей был важнее жалкого чувства страха. Поэтому она ни капли не сомневалась в том, что поступает правильно. Это самое чувство — справедливости, правильности — придавало недюжинных моральных сил, даже легкого нетерпения вкупе с адреналином, разливающимся по крови. Кроме того… было еще что-то в том, что ей предстояло, что-то, заставляющее ее сердце биться чаще. Что-то, чему Гермиона не готова была давать определения. Словом, дикий, сумасшедший коктейль из эмоций и чувств.

…Он уже должен был вернуться, так ведь? Собрание вот-вот начнется, судя по времени появления эльфа с завтраком. Тогда почему Нагайна так спокойна, почему все еще лежит возле кровати, медленно разворачивая кольца и раздраженно наблюдая за хаотичными перемещениями Гермионы Грейнджер по комнате?..

Нужен хотя бы план. Плана не было. Была только половина плана. Гермионе любезно предоставили почти сутки, чтобы что-то придумать, но она потратила их на бесплодные попытки справиться с разыгравшимися нервами, подкрепленными чьей-то яростью вперемешку с разочарованием, обретающимися где-то на краю сознания подобно всполохам тихой, но зловещей зарницы. Еще — повторением услышанных накануне в библиотеке указаний. И ладно бы только передача палочки. На это она готова была пойти еще хоть сотню раз. Но это… Он точно почувствовал что-то, точно. Никакая окклюменция не помогла бы.

Чертов Теодор с его непонятными разъяснениями… И снова вранье, она ведь все прекрасно поняла, просто теперь у нее поджилки тряслись от осознания того, что следовало сделать. Ведь вовсе не передача палочки ее беспокоила… Все было предельно просто и ясно.

***

О грандиозных планах Теодора Нотта Гермиона узнала меньше суток назад: он, как и обещал, отыскал ее сам. В библиотеке накануне оказалось неожиданно прибрано, и, к счастью Грейнджер, которая успела распереживаться, что после во всех смыслах неудачной дуэли прекрасное собрание древних и современных магических сочинений канет в небытие, вид помещения в целом ни капли не отличался от того, к которому она успела привыкнуть за время своего пребывания в особняке. Надо сказать, вид этот даже несколько улучшился, поскольку расторопные эльфы замечательно прибрались и избавились от накопившейся за время отсутствия хозяев пыли.

Гермиона прошлась к окну, обняв себя руками и ежась от холода, от которого не спасал даже любимый кашемировый свитер, но на душе, несмотря ни на чудовищный раздрай после столкновения (нападения!) в подвале, было поразительно тепло, и все благодаря одной-единственной мысли, крохотному факту, который она едва не упустила прошлым вечером. Ведь она узнала нечто очень важное, нечто, что, к ее собственному удивлению, произвело эффект, подобный тому, как заклятие Патронуса заполняет надеждой каждую клеточку отчаявшегося тела и сознания, когда кажется, что никакой надежды нет и быть не может.

Драко Малфой жив.

Жив и, кажется, свободен, судя по той паре фраз, которым Грейнджер сначала почему-то не придала должного значения.

Жив! Это было главным, и, Мерлин, одно только знание этого придавало ей таких моральных сил, что волей-неволей она задавалась вопросом, когда это хорек-Малфой успел занять такое место в ее душе. Гермиона невольно улыбнулась, вспомнив свое с ним недолгое сосуществование; то, каким растрепанным и забавным он выглядел по утрам; то, каким суровым и надменным пытался казаться в ее глазах, хотя на самом деле был просто неприспособленным к жизни и лишениям подростком…

Теодор Нотт нашел Гермиону за изучением одного из дальних стеллажей: кто-то (эльф?) случайно перепутал номера томов в одном из многотомников по сложносоставным зельям; она планировала приступить к их перестановке вручную и уже выложила на пол несколько тяжелых фолиантов. Монотонная работа всегда успокаивала, а Гермиона, в ожидании вестей от бывшего однокурсника и в надежде, что тот не обманет ее, с вечера не находила себе места. Судьба орденских пленников, как ей наивно казалось, целиком и полностью теперь зависела от того решения, что примет Нотт.

Грейнджер и сама не знала, почему поверила ему. Что-то было такое в его словах и взгляде, да и вообще в том, как он себя с ней повел; что-то, что немедленно реабилитировало его в ее глазах. А ведь она сразу же весьма категорично записала его в предатели после той памятной встречи на Черном озере. Драко тогда так стремился к нему, так уговаривал Гермиону поступиться своей интуицией и последовать за ним к Теодору Нотту…

Отбросила с лица волосы и провела рукой по ряду синих корешков, на которых золотом были вытеснены римские цифры.

Так и хотелось тогда, еще будучи невидимой, скорчить гримасу и сказать Малфою что-нибудь вроде «Я же говорила», да обстановка была слишком напряженной. Получается, она была неправа? Но если Нотт и правда с самого начала на их (на ее) стороне, так почему тогда у озера он вызвал Темного Лорда и не дал им спокойно скрыться?.. Одни вопросы без ответов.

Он разительно отличался от Малфоя, этот Нотт, даром что еще в Хогвартсе считался его товарищем, если не близким другом. По крайней мере на пятом-шестом курсе Гермиона часто видела его с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Еще, кажется, рядом все время мелькали Паркинсон и Забини… Драко был статным, надменным и выделяющимся (мерзким раздражающим хорьком), а Нотт — абсолютно серым и неприметным. Никаким. Никаким он и остался. Единственную реплику в свой адрес она напрямую услышала от него тогда, у озера, и это за все те семь лет, что они формально были знакомы.