Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 42

Как я хотел поговорить с домом… но тиззгха на «Гневе Гегемонии» не появлялись.

Я спросил у Йухиро насчет следующего сеанса связи, тот скривился, обругал нелюдей «созиданиями отвратными», и заявил, что они работают по внешнему договору. Как я понял, Гегемония нанимала их на аутсорс, ну а обладатели чешуйчатых плащей забивали на свои обязанности, когда только могли, ссылаясь на технические трудности.

Все как у людей.

Неожиданно вспомнилась Диль — такой, какой она была тогда на болоте, с текущей изо рта кровью, стоящая на коленях; настроение тут же испортилось, я забыл о нелюдях-торгашах, и о том, что они вживили мне в череп.

На легкие шаги я головы не повернул, и тут передо мной оказалась Юнесса.

— Ты? — я отшатнулся. — Уходи.

— Нет, — она тоже села на пол, скрестив ноги. — Я пришла умолять о помощи, ага.

Сначала Диррг, теперь она? Я им что, Супермен в трусах навыпуск?

— Я не могу тебе помочь, — я собрался встать, но Юнесса положила руку мне на колено, как тогда, на складе, и это прикосновение подействовало на меня как парализующий укол.

— Спаси меня от Равуды, Равуды! — горячо прошептала она, склоняясь ко мне.

Нет, я не буду смотреть на ее грудь, что так призывно колышется под майкой!

— У меня жена… — прохрипел я, пытаясь вызвать из памяти образ Юли, вспомнить, как мне хорошо с ней.

— Да, я знаю, я не пальцем деланная, — Юнесса гладила меня по бедру, все настойчивей и настойчивей. — У тебя жена. У тебя ребенок. Ты к ним вернешься, ага. Только пока ты здесь, помоги мне.

Я мог представить Юлю, ярко и живо, но что такое плод воображения рядом с реальной женщиной, которая возбужденно дышит, от которой одуряюще пахнет, и которую ты уже попробовал?

— Чем я могу помочь, чтоб я сдох?

И как назло, в этот момент в святилище не было никого, хотя я бы обрадовался даже Лиргане!

— Избавь меня от Равуды! Он тебе враг, он убил Диль! Он побил тебя! Я знаю!

Я собрал всю силу воли, схватил ее ладонь и убрал со своей ноги, но вот собственную руку отдернуть не смог, Юнесса вцепилась в нее, точно краб в весло, и я не стал бороться.

— Почему ты тогда лижешься с ним, спишь с ним? — в голове замелькали соответствующие картинки, и я обрадовался, что злость поможет мне справиться с сексуальным влечением.

Но как бы не так!

Нет, я не буду смотреть на ее грудь!

— Мне противно это и отвратительно, но я не могу иначе, — Юнесса всхлипнула. — Мужчины в нашем мире доминируют, но женщина может выбирать… возбуждая и стравливая между собой лучших, самых сильных. Я ненавижу эти обычаи и привычки! Только не могу от них избавиться.

Ярко-синие глаза смотрели искренне, и мне очень хотелось ей верить, очень хотелось. Только вот что это меняло — пусть она вела себя так не ради потехи за мой счет, а следуя каким-то там обрядам ухаживания, принятым у занга, что с того, зачем мне с ней связываться, осложнять себе жизнь?

Мне нужно выжить, протянуть эти три недели, вернуться домой, спасти дочь!

— Ты хочешь, чтобы я его убил?

— А ты не хочешь его убить? Ага? — Юнесса тряхнула кудрявой гривой, ноздри ее раздулись, глаза сузились. — Да, я виновата перед тобой. Я знаю. Ну так накажи меня. Сделай со мной все, что хочешь.

И не успел я вякнуть «нет», как она положила мою руку себе на грудь и сжала. Острый сосок пощекотал мне ладонь, а во второй я вцепился уже сам, стиснул посильнее — пусть знает.

— Аххх… — выдохнула она, корчась и вздрагивая.

— Уйди… — не знаю как, но я сумел произнести это слово. — Не искушай меня… Люди же тут…

— А мы спрячемся!

Юнесса потянула меня вверх, и я вскочил, напряженный, налитый, готовый к бою. Мелькнула мысль, что мы сейчас отправимся в молельню Возвышенной Бабушки, где Крыска попыталась сделать мне минет, и нас застукала центурион.

Девушка потащила меня в другую молельню, где я раньше не был, и вскоре мы очутились пред ликом другого предка, облаченного в броню вроде нашей, только украшенную, и с длинным мечом в лапе. Тут оказалось пусто и темно, ни одной лампадки.

— Накажи меня, накажи… — зашептала она, прижавшись ко мне. — Все, что хочешь!

И какой мужчина устоит перед такими словами?

Извини, Юля, но развратник я страшный!

— На колени, — выдавил я.

Юнесса послушно упала на четвереньки, повела бедрами, оглянулась через плечо. После этого я словно сошел с ума и вцепился, точно клещ, в горячее и сильное молодое тело. Получилось грубо, она застонала, но я не остановился, а еще дернул ее за волосы, сильно, до боли.

Колени мои елозили по холодному шершавому полу, мешали не спущенные до конца штаны, но это был такой кайф, которого я не испытывал очень давно — бешеное, неистовое освобождение, возможность получить удовольствие, не сдерживаясь.

— Накажи меня, накажи… — продолжала шептать Юнесса.

И я наказывал.

Палатка нам досталась та же самая, что и в прошлый раз, и я занял привычное место, но на этом плюсы закончились. Мудаки, обитавшие тут после нас, уделали жилище капитально, оставили кучи мусора в углах и неистребимый запах грязных носков, плесени и гнили.

Нет, и раньше тут воняло не розами, но сейчас, войдя внутрь, я чуть не упал.

— О… о… вапще… — сказал Макс, зажимая нос.

Пришлось откинуть полог, чтобы палатка хоть как-то проветрилась, и тусоваться снаружи. Печки так и не отремонтировали, поэтому мы снова развели костер и расселись вокруг него.

— И целуй меня везде, я ведь взрослая уже, — затянул Макс, отчего мне немедленно захотелось его вовсе не поцеловать.

Мне в лодыжку ткнулось что-то теплое, и опустив взгляд, я обнаружил мохнатую круглую морду с черными глазами.

— А ты тут откуда? — спросил я, и почесал Котика за ухом.

Всегда думал, что корабельная живность за пределы линкора не выбирается.

— Ух ты, какой звереночек! — воскликнула случившаяся рядом Пира. — Кусается?

— Бывает, — ответил я.

Но она уже присела и потянулась к Котику узкой ладошкой, на голове девушки-жевельде закачались перья.

— Хр, — предупреждающе сказал тот, но позволил себя погладить.

— Паразит? Здесь? — голос Равуды над самым ухом заставил меня вздрогнуть, а звук вставленного до упора магазина испугал — он что, собрался стрелять прямо тут. — Уничтожим без жалости.

— Ты что? Нет-нет! Это репрессии! — и так большие глаза Пиры стали чуть ли не в пол-лица.

Я потянулся к автомату Равуды, надеясь сбить прицел, но кайтерит уже нажал курок. Выстрела не последовало, раздался сухой щелчок, треск и резко запахло озоном. Отлично, почистить свое оружие высокомерный дурень забыл, и вот оно его подвело.

— Прочь, уходи! — я пихнул Котика в бок, но тот и не подумал удирать, нагло уселся и вывесил из пасти длинный язык.

Равуда попытался выстрелить еще раз, с тем же результатом — теперь ты, мой дорогой, можешь жать на «гашетку» хоть до посинения, автомат тебя не послушается. Вскочив на ноги, я заехал кайтериту с разворота, с размаху, и угодил куда целился — в челюсть.

Есть там такая точка, куда если попасть, то самый здоровенный лоб ляжет.

У людей… и не только.

Равуду унесло назад, автомат отлетел в сторону, его хозяин с грохотом приземлился на груду мусора. Задергались разбросанные руки, вразнобой заморгали алые глаза, один больше, другой меньше, а я налетел на него, прижал к земле и врезал по морде раз, другой.

Около нашего костра кричали, но мне было все равно — я наслаждался местью, я молотил эту тварь по мордасам, не давая ему очухаться, лупил и за себя, и за Диль, и за Юнессу, и за ту же Пиру, которая побывала у него в постели, а потом была выкинута оттуда как использованный гандон. Равуда ворочался, на автомате закрывал лицо, но двигался он медленно и неуверенно.

Очень уж я удачно влепил ему в первый раз.

— Стой! — кто-то вцепился мне в плечо. — Остановись, это приказ!

Приказ? Я обернулся?

Ждал, что это будет Йухиро или кто-то из наших офицеров, но меня пытался оттащить от кайтерита высокий и очень бледный шавван в полевой форме центуриона с нашивкой медика на груди. Из-за ворота выглядывала татуировка в виде трехпалой лапы с когтями… точно, это же тот самый врач, который дал мне таблетки для переводчика!