Дворец (СИ) - Бутырская Наталья - Страница 46

А потом нас погнали на стены. А зачем? Что я там с мечом буду делать? Слышно? Ну да, всякие визги-писки слышали. И чем выше поднимались по лестнице, тем громче было слыхать. А наверху жуть. Я думал, оглохну. И вонь… Я сам-то деревенский, тут неподалеку от Киньяна была одна деревня… Сейчас уж нет. Там все потоптали, дома смели. Так и не стали заново строиться. Так вот, я ведь и свинарник чистил, и нужник за домом тоже выгребал, и потрошил тех свиней. Чего только не нанюхался! Но там, наверху, воняло так, будто все свиньи страны обдристались и сдохли, причем дня три назад. Хорошо, мы поесть не успели, чисто пеной вывернуло.

Командир говорит, мол, стойте и ждите, кто залезет на стену, того и рубите, но близко к краю не подходить. Был у нас дурило один, мы его так Шагвой и звали[14], вечно лез куда не просят. Сразу попер к дальнему краю, глянул, сбледнул и хлопнулся. Повезло еще, что не на ту сторону. Не, я не Шагва, так что даже и смотреть не стал.

Стою, дышу через раз, потом и вовсе ртом стал дышать. А потом гляжу… Стоит в десяти шагах здоровенная такая зверюга, черная, будто ночь, а из башки три меча торчит во все стороны. Стоит и зырит прям на меня. Я меч вытаскиваю и думаю, как бы ее половчее зарубить… Ладно, это я так своим детям рассказываю сейчас. По правде, ничегошеньки я не думал. Ты представь, писарь, ор такой, что голова звенит, дышу еле-еле, и тут откуда ни возьмись эта дура с рогами. Я рот раззявил, заорал и бросился к ней. А она вообще не боится, наклоняется, типа траву жрет. А откуда на стене трава? Я ору, мечом машу, и тут мне прям в шлем прилетает знатная плюха. Я свалился, глядь, а это командир. Тоже чего-то орет. Ткнулся мне носом прям к уху и кричит: „Нет его! Тут нет зверей! Обманка это! Другим скажи!“

Я обернулся, а вокруг нас зверья все больше, и остальные тоже копьями-мечами машут. Шагва тот вообще глаза зажмурил и не глядя машет. Распорол одному руку, другому чуть живот не вскрыл, я его той же плюхой и угостил. Я подошел к той трехрогой, пальцем потыкал, а и правда обманка, даром что как настоящая выглядит. Уж потом подняли лучников и сказали чего-то там стрелять. Вот тогда я и глянул вниз. И понял, чего такой запах.

Когда был мелким, к нам болезнь пришла. Тогда полдеревни перемерло. Сначала пытались хоронить, а потом и хоронить некогда стало. Пришел военный цзу, солдаты собрали всех больных и померших, отволокли в сарай, сложили кучей и сожгли. А я, дурак, пока не запалили, решил поглядеть. И гора из человеческих тел с лицами, которые я видел каждый день… Да, до того дня это было самое страшное, что я видел… Не знаю, как и сказать. Это не гора… Это море. Или что? Главная площадь Киньяна в базарный день, только в мильоны раз больше. И все это кишит, беснуется, рвет, ревет. И хочет нас убить.

Как сказать-то? Вот увидишь ты какого-нибудь медведя. Перетрусишь ведь? Перетрусишь. А увидишь ты десять медведей? В десять раз больше перетрусишь. А увидишь мильон медведей? Воот. Страха будет столько, что его уже и чувствовать перестанешь. Тогда я и перестал бояться. Если они смогут перебраться за стену, то мы все помрем. А не смогут, так живы будем. И боишься ты, не боишься, толку никакого.»

Ши Хэй отложил свиток, посмотрел на чиновников. Император сидел с каменным лицом. Мэйху в кои-то веки не скалил зубы. А госпожа Мэй украдкой вытирала слезы.

Мастер предшествующих знаний решил не затягивать рассказ. Наконец он добился полного внимания своих слушателей.

«В какой-то момент наблюдатели заметили, что поведение животных изменилось. Бездумное нападение на стену вдоль всей ее протяженности прекратилось. Но звери начали стягиваться туда, где насыпи были выше всего. И насыпи стали расти еще быстрее. Все крупные тяжелые животные, вроде рогачей, большеголовов и северных яков, побрели к воротам, и там по пять-десять особей с разбегу били в створки головами и рогами.

Судя по всему, лиса подобралась ближе и потому могла управлять своими войсками намного эффективнее.

На стенах напротив насыпей выстроились солдаты в полной боевой готовности, с ними стояли маги, начертатели выводили невидимые массивы. Ворота заранее были завалены изнутри, но если бы звери смогли выломать бревна, из которых они были сложены, то растащить завал было бы несложно.

Скорее всего, лиса подошла еще ближе, хоть со стен ее было сложно разглядеть, так как животные стали вести себя совсем иначе. Сотни огнеплюев стянулись к воротам и начали поливать их огнем. Наблюдатели говорили, что они плевались огнем, пока не падали замертво, но на их место вставали другие. Массивные копытные карабкались на трупные горы, и там их убивали гигантские медведи.

Тогда лучники снова стали выцеливать самых опасных зверей. На огнеплюев сверху посыпались стрелы и арбалетные болты. Но вокруг них собрались толстошкурые рогачи, которых никакой стрелой не пробьешь. И вскоре ворота уже полыхали огнем, на башнях задыхались от дыма. Казалось, еще чуть-чуть, и с насыпей можно будет забраться на стены. Некоторые звери уже пробовали это сделать.

И вдруг земля дрогнула так, что это ощутили даже на стенах. Метрах в стах от стены засверкали молнии, загромыхали раскаты, казалось, сами Небеса разверзлись, чтобы покарать чудовище из Пропасти. Звери перестали атаковать и бессмысленно замерли на своих местах. Поток молний все набирал силу. А потом там полыхнуло так, что люди на какое-то время ослепли.

Оглушительный хлопок! Словно Небеса раздвинули невидимые ладони и с силой свели их вместе.

Сначала вернулся воздух. Потом зрение. Потом слух.

Перед южными воротами Киньяна посередине звериного войска появился огромный выжженный круг, на котором не осталось ничего живого. Ни зверей, ни людей, ни травы. Только черный блестящий круг.

И животные вдруг как будто очнулись ото сна. Сначала они бестолково толпились, толкались в разные стороны, антилопы шарахались от волков, волки — от медведей. Рычали и мотали головами лупоглазы, на некоторых даже остались ремни от узды и седел.

Те, что были дальше от Киньяна, убегали со всех ног… И к вечеру внизу не осталось ни одного живого зверя. Даже падальщики удрали с этого огромного звериного кладбища.

Так и закончилась атака семихвостой лисы».

Глава 16

— А это необходимо? — скривилась госпожа Ван Мэй, когда пришел ее черед подставлять руки и голову.

— Да, — ответил человек, которого знали под прозвищем Мастер.

Глава министерства магических изысканий вздохнула и склонила голову, хотя с ее ростом это было не обязательно. Мастер выдавил несколько капель жидкости на ее волосы, затем на запястья.

— Я пахну как бешеная псина, — выдавила госпожа Ван, стараясь не дышать.

— Как мускусный огнеплюй. Это его железы, — спокойно поправил ее Мастер и перешел к следующему человеку.

Возле восточных ворот Киньяна собралась необычная компания, и если бы жители столицы не прятались по погребам и домам, то они бы подумали, что в город ворвался отряд диких варваров из далеких западных земель. И мужчины, и женщины были одеты в свежие шкуры, волосы у всех завязаны в простой строгий пучок и убраны под плотную шапочку. Ни на ком не висели украшения, да и амулетов видно не было. Но если присмотреться, можно было узнать в этих варварах самых знаменитых людей страны.

Незадолго до этого члены отряда были начисто вымыты без пахучих масел, обряжены в чистые нижние халаты, также выстиранные и высушенные без мыла и купальных бобов. Затем сверху на них натянули наскоро сшитые грубые куртки и штаны из шкур, за которыми спускались опытные охотники. Они поймали нескольких животных из тех, что отбились от общей массы, освежевали их, смыли кровь и скрепили толстыми нитями.