Клуб «tenebris» (СИ) - Климова М. А. - Страница 17

- Очнулась? – просунулась в проём голова Глеба. – Хорошо. Бульон готов.

- Как ты здесь оказался? – хлопала глазами, смаргивая галлюцинацию. Слышала, что после жара, бывает, приходит глюк. У меня вот… Казарцев, варящий бульончики, материализовался.

- Лер, ты сама меня впустила, - недоумённо ответил он, теребя рукой волосы. – Ничего не помнишь? Совсем?

- Совсем, - покачала из стороны в сторону кружащейся головой.

- Ладно. Давай, Валерия, поступим следующим образом. Я поменяю бельё, сполосну тебя и покормлю куриным бульонам, а пока будешь есть, расскажу тебе всё, что ты пропустила.

    Глеб пересадил меня на кресло, резво поменял бельё, отнёс в ванную комнату, поставил под тёплые струи, и с нежностью вспенил по коже гель. Ноги еле держали, поэтому пришлось виснуть на Казарцеве, пачкать пеной и мочить водой, стекающей по рукам.

- Ты заставила меня поволноваться, Валерия Генриховна, - прижал к себе и зарылся в волосы. – Сутки в бреду. Представляешь, я первый раз ставил уколы и отваривал курицу. Хорошо, что есть интернет и полезные ролики. В твоей подушке теперь столько дырок, а кухня ещё нескоро оправится от погрома.

- И откуда в подушке дырки? - зацепилась за сказанные слова, пряча смущение и неловкость. Стоять вот так, совсем голой перед ним, после всего…

- Тренировался делать уколы, прежде чем мучать твою сладкую попку, - улыбнулся, выключая воду и закутывая меня в полотенце.

   О попе Глеб заговорил зря. Весь стыд за проведённую ночь в клубе накатил с новой силой. Его попа, моя попа. Всё снова закрутилось перед глазами, напоминая, что наши отношения, даже без обязательств, обречены. Каждый раз он будет вспоминать произошедшее, и каждый раз я буду сгорать от стыда. Постоянный стресс, ошибки в работе, потеря квалификации и профессиональной репутации.

- Врач сказал, что у тебя ангина. Ума не приложу, где ты смогла её подцепить в тридцатиградусную жару? Он выписал лекарства, нарисовал схему лечения и оставил меня испуганным и беспомощным, ухаживать за тобой. Но я справился. Протирания спиртом, уколы, микстура, таблетки. Чуть с ума не сошёл, пытаясь растрясти тебя и заставить полоскать горло.

    Он говорил, поднося ложку ко рту и вливая продукт собственного приготовления, оказавшийся на удивление вкусным, а я послушно глотала и думала, думала, думала.

- У нас ничего не получится, Глеб, - решилась озвучить свои мысли. – Между нами всегда будет стоять «Tenebris».

- Так давай просто войдём в него, Лер, а не будем стоять с разных сторон и жалеть, что не зашли.

    Глеб отставил миску, поднялся с кровати, прошёл к подоконнику и вернулся, протягивая мне мою чёрную маску, а свою держа в другой руке.

- Соглашайся, Лер. Нужно только надеть её и позволить мне вести.

Глава 20

- Так давай просто войдём в него, Лер, а не будем стоять с разных сторон и жалеть, что не зашли. Соглашайся, Лер. Нужно только надеть её и позволить мне вести.

    Глеб, словно змей-искуситель, держал маску в протянутой руке и увещевал приторной сладостью. Ладонь чесалась от острого желания принять её, скрыться за ней и оказаться снова в черноте «Tenebris». Много запретного удовольствия под покровом ночи и отсутствие надобности обдумывать каждый шаг. Душевная свобода при полной отдачи контроля над своим телом.

- Я не уверена, - прошептала, потянув руку и одёрнув её. – Нельзя просто надеть маску и отгородиться от всего мира.

- А ты попробуй, Лер. Просто коснись и позволь сделать тебе хорошо.

    Я решилась, коснулась прохладной ткани, отделанной чёрными стразами, взяла её в руки и приложила к лицу. Стены в комнате не потемнели, как по мановению волшебной палочки, только качнулся потолок, а тело оказалось прижато горячей тяжестью.

- Тебе будет очень хорошо, Лера, обещаю.

    Его шершавые ладони вырисовывали на коже неизвестные рисунки, сплетающиеся с покалывающей дрожью, запускали ускоренный бег крови, пробуждали голод и возбуждение. Тело бурно реагировало на каждое касание, послушно выгибалось, следуя за теплом, сокращалось от уверенных сжатий.

- Ты такая мокрая, гладкая, нежная, - шептал, раздвигая ноги и ведя цепочку поцелуев ниже, пока не накрыл пульсирующую точку, отзывающуюся на неторопливую нежность языка.

    Щекочущие разряды электричества простреливали низ живота, скручивали тугую спираль, натягивая внутреннюю струну до болезненного напряжения. Её тянуло, сворачивало, перекручивало, пока не разорвало, как только Глеб погрузил в меня пальцы. Почему с Казарцевым мне так мало нужно, чтобы кончить? Отчего моё тело становится ведомым, стоит ему прикоснуться ко мне?

- Молодец. Хорошая куколка, - довольно заурчал, подтянувшись и оттянув зубами нижнюю губу. – Теперь давай вместе со мной.

    Глеб толкнулся бёдрами, заполняя меня в одно движение, замер на несколько секунд и сорвался в бешенный темп. Вся слабость ушла под давлением его мощи, просочилась через поры, словно ненужная вода через сито, оставляя медовое послевкусие после оргазма и зарождающееся с новой силой возбуждение. Жёсткие толчки смешивались с нежностью поцелуя, с острым перекатыванием пальцев по груди, с жадным оттягиванием сосков и требовательным впиванием в бедра. Всё настолько гармонично, настолько правильно, настолько остро, на пределе. Взлёт и падение в плавное качание волн.

    В следующий раз я кончила вместе с ним, сотрясаясь от длительных спазмов, сдавливая дёргающийся внутри член, впитывая всё до капельки. Глеб рычал, втирался плотнее пахом, вгрызался в губы, изливаясь и переходя на медленный, скользящий темп.

- Умираю в тебе, - выдохнул Глеб, скатываясь и сгребая на себя. – А без тебя сгораю заживо и не представляю, как выбраться из этого. Болею тобой, тоскую, когда не рядом. Что мне делать, Лер? Как противостоять требованиям отца?

- Просто откажись, - вяло отвечаю ему не в силах бороться со сном.

- Не могу, Лера. Не могу. Он за рёбра держит. Одно движение в неправильную сторону, и будет много крови и боли. Я вытерплю, а Юрка? Его жена? Их будущий ребёнок? Не вижу выхода. Его нет. Только смириться, унять гордость и жить по сценарию, написанному им.

    Глеб безэмоционально рассказывал мне историю Юрки, лучшего друга с детства, а я укладывала информацию в ячейки памяти и неизбежно уплывала в баюкающую марь. Мне снился Казарцев, с надетой на лицо глухой маской, ведущий к алтарю неизвестную невесту, похожую на породистую лошадь, и я, сидящая в тёмном углу, вытирающая с щёк дорожки слёз и держащаяся за большой живот. Что-то щемило в груди, распирая рёбра изнутри, забивая дыхание и вызывая неконтролируемые судороги.

- Лер, проснись. Это всего лишь сон, - вытряс из вязкого кошмара Глеб. – Что тебя так напугало?

- Ерунда какая-то. Видела, как ты женился на девице из высшего общества, а я сидела на полу в углу церкви и обнимала округлившийся живот.

- И правда, ерунда, - задумчиво произнёс он. – Ты ведь предохраняешься?

- Предохраняюсь. Можешь не волноваться, - выдавила из себя, чувствую закипающую от гнева кровь. – Тебе пора, Глеб Вадимович. Конь соскучился, гулять хочет.

- Какой конь? – недоумённо посмотрел на меня.

- Собака твоя. Как его… Данкин… Донатс… Пончик в общем.

- Даниш, - хихикнул Глеб и поднялся с кровати. – Выгуляю его и вернусь. Нужно тебе укол сделать.

- Не возвращайся. Выпью таблетки и лягу спать, - уверенно остановила его от попыток составить мне компанию.

- Я возьму ключи, чтобы не будить тебя, - не сдавался упёртый Казарцев, намереваясь, как истинный юрист, пролезть в окно, видя закрытую дверь.

- Мне надо побыть одной, Глеб, - не сдержалась и выплеснула каплю раздражения. – Слишком много всего произошло. Мне нужно подумать, разложить всё по полочкам.

- Хорошо, Лер, - согласился Глеб, стараясь скрыть обиду и недовольство. – Только не прячься от меня. Я буду звонить.

- Обещаю, - кивнула, с нетерпением комкая угол одеяла.

    Глеб оделся, чмокнул в висок и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь, а я погрузилась в осмысление всего, что между нами произошло. Надо отдать должное Казарцеву, он проявил заботу, переступил через свой эгоизм и нянчился со мной, научившись готовить бульон и ставить уколы. В принципе, ему можно поставить плюсик за честность. Он не стал врать о бесперспективности моего сна, уточнив то, что больше всего его волновало. Случайная беременность, способная усложнить ему жизнь. Беременность не нужна и мне, но вопрос Глеба расшевелил обиду. Как можно быть таким высокомерным сухарём, не пожелавшим смягчить скользкую тему, особенно после секса.