На грани - дю Морье Дафна - Страница 19

– Через несколько дней я начинаю репетировать роль Виолы, – сказала она. – «Дочь моего отца любила так…»

– Вы великолепно сыграете эту роль. Особенно Цезарио. Но тайна эта, словно червь в бутоне, будет точить румянец на ваших щеках. Может, вы будете «безмолвно таять от печали черной», однако я в этом сомневаюсь, и при этой мысли меня охватывает смертельная тоска.

Мерфи развернулся, и на них посыпались буханки. Сколько еще ехать до озера Торра? Пусть дорога будет бесконечной.

– Дело в том, – сказала она, – что я не хочу возвращаться домой. Дом потерял для меня всякое значение. Да и Театральная группа со своей «Двенадцатой ночью» меня ни капли не волнует. У вас может быть свой собственный Цезарио.

– Естественно.

– Нет… Я хочу сказать, что я собираюсь бросить сцену, сжечь за собой мосты и, забыв, о том, что я англичанка, устраивать вместе с вами взрывы.

– Что, хотите стать отшельницей?

– Да, очень.

– Глупости. Через пять дней у вас челюсть будет сводить от скуки.

– Не будет… Не будет…

– Я думаю о том, что всего через несколько дней вам зааплодирует весь театр. Вы правильно сделали, что решили сыграть Виолу-Цезарио. Вот как я поступлю: к премьере я пришлю вам не цветы, а мою повязку. Вы повесите ее в своей гримерной как талисман.

«Я хочу слишком многого, – подумала она. – Я хочу всего. Я хочу, чтобы мне принадлежали и день, и ночь, я хочу, чтобы молнии расщепляли небо и чтобы наступил конец света, я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой – и так до бесконечности. Аминь». Кто-то сказал ей, что нельзя говорить мужчине о своей любви к нему: он тут же вышвырнет тебя из своей постели. Возможно, Ник и выкинет ее из фургона Мерфи.

– В глубине души, – проговорила она, – я мечтаю о спокойной, мирной жизни. И чтобы вы были рядом. Я люблю вас. Думаю, я любила вас всю жизнь, не сознавая этого.

– О! – сказал он. – Кто у нас тут стонет?

Фургон остановился. Ник открыл дверь. В проеме показался Мерфи, морщинистое лицо которого расплылось в улыбке.

– Надеюсь, я вел машину осторожно и вас не очень трясло, – сказал он. – Капитану известно, что не все проселочные дороги в хорошем состоянии. Главное, чтобы молодой даме поездка понравилась.

Ник спрыгнул на дорогу. Мерфи протянул руку и помог Шейле выйти.

– Всегда будем рады вам, моя дорогая, приезжайте в любое время. Именно эти слова я говорю английским туристам, когда они заезжают к нам. Мы здесь ведем более активный образ жизни, чем те, кто обитает на острове.

Шейла огляделась вокруг, ожидая, что увидит озеро и ведущую к нему ухабистую дорогу, в конце которой они оставили Майкла с катером. Но вместо этого она обнаружила, что стоит на улице Боллифейна. Фургон был припаркован возле «Килмор Армз». Она повернулась к Нику, в ее глазах был немой вопрос. Мерфи уже стучал в дверь гостиницы.

– Мы сделали небольшой крюк, но ничего страшного, – сказал Ник. – По крайней мере, для меня. Надеюсь, и для вас. Прощание должно быть кратким и доставлять удовольствие, вы согласны? А вот и Доэрти, идите. А мне пора возвращаться на базу.

Ей стало жутко от своего одиночества. Этого не может быть. Не может же он так запросто попрощаться с ней: посреди улицы, когда рядом стоят Мерфи и его сын, а от двери гостиницы за ними наблюдает Доэрти?

– Мои вещи, – проговорила она. – Мой чемодан. Все осталось на острове, в спальне.

– Вовсе нет, – ответил Ник. – В соответствии с планом «С», пока мы были на увеселительной прогулке возле границы, их переправили в «Килмор Армз».

Забыв о гордости, она с отчаянием пыталась протянуть время.

– Почему? – спросила она. – Почему?

– Потому что так надо, Цезарио. «Я погублю тебя, ягненок хрупкий, мстя своему прожорливому сердцу» – я немного перефразировал.

Он подтолкнул ее к двери гостиницы.

– Присмотри за мисс Блэр, Тим. Все прошло хорошо. Мисс Блэр – единственный пострадавший.

Он ушел, дверь за ним закрылась. Господин Доэрти сочувственно взглянул на нее.

– Капитан очень энергичный человек. Он всегда такой. Я знаю, каково быть в его обществе: он никого не оставляет в покое. Я поставил термос с горячим молоком возле вашей кровати.

Он повел Шейлу вверх по лестнице и распахнул дверь в ее номер, который она покинула всего две ночи назад. Ее чемодан лежал на стуле. Сумка и карты – на туалетном столике. Как будто она и не уезжала отсюда.

– Вашу машину помыли и залили бензин, – продолжал он. – Она стоит в гараже у моего друга. Завтра утром он ее пригонит. И я не возьму с вас никакой платы. Капитан сам все уладит. Ложитесь в кровать и спите спокойно.

«Спите спокойно…» Ей предстоит долгая тоскливая ночь. «Поспеши ко мне, смерть, поспеши и в дубовом гробу успокой». Она распахнула окно и выглянула на улицу. Опущенные шторы, закрытые окна. Черный с белым кот мяучит в канаве. Ни озера, ни лунного света.

«Твоя беда, Джинни, в том, что ты никогда не повзрослеешь. Ты живешь в вымышленном мире, в мире мечты. Поэтому ты и выбрала театр. – Ей слышался снисходительный и твердый голос отца. – Однажды, – добавил он, – тебе придется пережить сильное потрясение».

Утро было дождливым, туманным, хмурым. «Лучше пусть льет дождь, – подумала она, – чем светит солнце, как это было вчера. Лучше ехать во взятом напрокат „остине“ с работающими „дворниками“ и надеяться, что случится авария и меня, потерявшую сознание, отвезут в больницу. И он будет вынужден приехать». Ник стоит на коленях возле ее кровати и держит ее за руку. «Я виноват. Я не должен был отпускать тебя».

В столовой ее ждала маленькая горничная. Яичница с ветчиной. Чайник с чаем. Кот, вылезший из канавы, урчал у ее ног. А вдруг сейчас зазвонит телефон и передадут сообщение с острова: «Задействован план „Д“. Лодка ждет вас». Возможно, что-нибудь произойдет, если она подольше послоняется по холлу. Появится Мерфи со своим фургоном, или почтмейстер О'Рейлли принесет ей записку. Ее вещи вынесли в холл, возле гостиницы ее ждал «остин». Господин Доэрти стоял возле двери, чтобы пожелать ей счастливого пути.

– Надеюсь, вы не лишите меня удовольствия еще раз принимать вас в Боллифейне, – сказал он. – Вы получите истинное наслаждение от рыбной ловли.