Безликий и Чудовище (СИ) - "Atyra Rommant" - Страница 90

БАБАХ! — рухнул на пол перевёрнутый дубовый стол. Словно зверь из засады Бальтазар рванулся в сторону Звёздочки, вцепился мёртвой хваткой в воротник и резко притянул её к себе.

— Что ты..? Пусти!

Женщина под истошный плач своего чада начала предпринимать яростные попытки вырваться, но железная хватка удерживала её на месте, пока Бальтазар в сопровождении оглушительного эха рвал в кровь связки прямо перед её лицом.

— Что такое?! Опять решила смотаться, да? «Моя хата с краю, нихрена не знаю» — так?! Нет уж, золото моё, теперь-то не прокатит! Теперь в несчастную не поиграешь! Теперь-то я тебя из-под земли достану, все кости тебе, дряни, пересчитаю! А теперь — давай! Давай, договаривай! Какой я? Какой?!

— Псих!

— Чего? — Бальтазар чуть не задохнулся. Истерический смех на пару с тучей брани вели ожесточённый бой за право вылететь из лёгких короля быстрее соперника.

— Псих! Больной урод — вот ты кто! Что, теперь доволен?!

— Ах, я псих, да?

— Да!

— А это псих, чтоб ты знала, подгрёб под себя всё королевство! Ни одна зараза мне слово поперёк здесь не скажет! Захочу — вообще всё здесь с землёй сравняю! И тебя в первую очередь, скотина безмозглая!

— А ты попробуй сначала! Попробуй!

— Да ты же по рукам пойдёшь, дура! Продаваться будешь за копейки и сгниёшь в грязи вместе с выродком своим!

— Да уж лучше так, — обгрызенные ногти на покрытых волдырями пальцах впились в глотку короля, раздирая кожу до крови; Жолдыз с полными ненависти глазами шипела через зубы прямо в лицо Бальтазара, — чем выращу из него ещё одну такую же озлобленную тварь, как и ты!

— Ну, собачья дочь, тогда уж!..

Мужчина вырвал у Жолдыз из рук вопящий свёрток, с силой пнул Жолдыз на пол и уже замахнулся, чтобы со всей дури шарахнуть его об пол, но Звёздочка уже чрез мгновение оказалась на ногах и с нечленораздельным криком бросилась на Бальтазара, и тут…

Тонкий жужжащий звук.

Бальтазар застыл на месте.

Жолдыз упала.

Глаза женщины широко раскрыты, на руке можно было разглядеть потрёпанное медное кольцо с подвеской — деталь от того самого браслета, сделанного самим горе-изобретателем своей новоиспечённой супруге.

Так и не смогла от него избавиться…

Оно-то и задело мелкий трансформатор у Бальтазара на запястье, который невозможно было снять вместе с перчаткой.

Совсем мелкий.

Секундное прикосновение.

Но этого было достаточно.

Бальтазар осел на пол. Под одиноко разносившийся по залу крик раскрасневшегося от плача ребёнка, король беззвучно открывал род, силясь вымолвить хоть что-то.

Пересилил себя. Дрожащими пальцами дотронулся до запястья женщины. Пульса нет.

Нет?

Нет.

Всё.

С секунду, казалось, он не чувствовал ничего, словно все эмоции в один момент превратились в белый шум, либо же сознание просто отказывалось воспринимать всё это, как реальность. Это просто сон. Просто сон, такого просто не может быть! Не может! Нет, нет, нет — только всё было ДА.

В разуме отчётливо росла мысль о том, что что-то утеряно безвозвратно. Что какая-то маленькая ниточка, на которой держалось всё, тихо лопнула и вся жизнь рухнула в беспросветную тьму.

Горло больно сдавило, дышать стало сложно. Всё внутри сжалось.

Бальтазар закрыл рот, а потом и всё лицо ладонью и сделал судорожный вздох, вдохнув неприятный запах металла, которым была пропитана кожаная перчатка. Потом ещё раз. И ещё…

Зажмуренные глаза намокли.

«Как-то вот так.

Не помню, сколько я так просидел. Через какое-то время, однако, разум стал ко мне возвращаться, и я понял, что нужно что-то делать.

Закрыл ей глаза. Тело завернул в скатерть и унёс в погреб.

Хоронить просто закопав в землю я её не решился. Я знал, что из раза в раз буду возвращаться к ней. Навязчивые мысли о том, что она всё ещё существует и находится прямо рядом со мной сведут меня с ума, заставляя каждый раз вновь и вновь находить её и созерцать то, что сделало с ней время. Да и она бы этого не хотела. Я решил, что нас надо разделить раз и навсегда. Разделить так, чтобы даже то, что от неё осталось, оказалось совершенно в иной плоскости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сделать всё по-быстрому не вышло. Казалось бы — что тут такого? Вынес в сад, залил горючим и поджог. Но нет. Я не могу. От одной лишь мысли, как огонь будет пожирать то, что некогда представляло собой столь многое и грандиозное, меня передёргивает. Решился на самообман. Порылся в груде старых вещей, разломал х в щепки и не слишком толстым слоем накрыл тело.

Только после этого поджёг. Горело долго, но я ждал. Правда, мелкий начал замерзать и пришлось ненадолго вернуться в замок. Не дай бог ещё простынет.

Выехал потом тайком за город и развеял там прах. Как раз был не слишком сильный ветер.

Красивая была сцена.

Всё хорошо, Звёздочка. Так ведь? Больше не надо переживать за тех, кто этого не достоин. Больше не надо думать о завтрашнем дне. Больше не надо трудиться денно и ношно. Больше ничего не надо.

Потому что больше ничего нет.

Ничего нет»

Орландо перелистнул страницу и, видимо, наткнувшись на дополнительную приписку к только что зачитанной записи, прочёл следующее:

«И да, кстати о мелком — следующие три дня он яростно не давал мне спать. Что ж, его можно понять. Он хочет на ручки к маме, а не к какому-то непонятному мужику. В один момент я просто не вынес, уложил его в колыбельку (Её я откапал в старом хламе. Предназначалась для моего несуществующего брата или сестры), рухнул на кровать и, совершенно не обращая внимания на не прекращавшиеся крики ребёнка, уснул. Нет, даже не уснул, просто потерял сознание.

Проспал двенадцать часов.

Просыпаюсь, окидываю взглядом стену передо мной и тут понимаю, что пацан замолк. Меня будто водой окатили — тут же подскочил на кровати, выпрямился и вижу следующую картину: малец лежит в кроватке, на лице вселенское спокойствие, а рядом стоит и поглаживает его по голове нянечка Фресси, напевая при этом какую-то незамысловатую детскую песенку, больше похожую на набор звуков, лишь имитировавший речь. Совсем забыл об этой старухе… Честное слово — идёшь-идёшь так по коридору, все по всем щелям разбежаться, а этой хоть бы хны. Я уже молчу о том, что она без задней мысли не побоялась ко мне зайти. Хотя… Способна ли она вообще ныне соображать? Может ли её мозг, которому один лишь Господь Бог знает сколько лет, выдать хоть что-то на подобии рассуждения? Живо ли хоть что-нибудь в её черепной коробке, либо же она действует теперь лишь на одних инстинктах, отточенных многими годами и десятилетиями службы няней?

Что ж, в любом случае, мне надо быть с этим всем повнимательнее. О ребёнке не должно знать слишком много людей — из этого не выйдет ничего хорошего, нутром чую.

Ну, и да, у меня теперь есть новое развлечение — рассматривать себя со своей маленькой копией в зеркале. Серьёзно, он очень на меня похож. Будто на прошлого себя смотрю.

Надо ему имя придумать»

Далее пошли какие-то бытовые записи, не отличавшиеся особой масштабностью. Лучше всего Агний сумел расслышать только две из них:

«Сегодня было особенно плохое настроение. Ничего не хотелось делать. По самый вечер вдруг в голову забрела идея навестить погреб. Нет, ну, а что? Столько же легенд ходит про целебные силы хмеля, почему бы и мне их на себе не испытать?

Последний раз невзначай выпил лет в четырнадцать. Такой гадости я не пробовал за всю свою жизнь. Тогда просто не представлял, как некоторые люди вообще могут подсесть на такую дрянь.

Как уже говорилось, спустился в погреб, отрыл там целую и полную бутылку, вернулся с ней в комнату. Открыл. Спустя минуту терзаний отхлебнул. Ничего не изменилось. Всё такая же гадость. Отложил её и продолжил записи.

Тем не менее, в какой-то момент почувствовал навязчиво желание сделать ещё один глоток. Потом ещё. И ещё. И ещё… Пока сидел на стуле даже не ощущал особой разницы, только в глазах мутнеть стало. Только когда поднялся, чтобы немного размять спину, торс на пару с головой вдруг неожиданно потяжелели килограмм на десять, и я грохнулся на пол. Голова загудела, руки ослабли. Так и провалялся с минуту, пока наконец-то не смог приподняться.