Бакалавр (СИ) - Волошина Анна - Страница 30

— Переколдовала медицина, как же… издеваться над собой не надо, тогда и колдовать не придётся!

Возразить было нечего, и Лана благоразумно промолчала.

Дальше началась осмысленная суета. Самая любимая Ланой разновидность суматохи и бардака: сборы в дорогу, непредсказуемую как по процессу, так и по результату.

Лабораторными причиндалами в этот раз заморачиваться не стоило. Исследовательская станция «Пиза Тауэр» на то и была исследовательской, чтобы не думать о пробирках и реактивах. Да и на Чарити наверняка найдётся что-нибудь подходящее, если знать, где искать. Или — у кого спросить. Вот уж что Лана Дитц действительно умела, так это находить, где и кому можно задать нужный вопрос. И, что немаловажно, получить нужный ответ.

В общем, по месту раздобудем. Может, одолжим. Может купим. А может, отнимем или украдём. Тут уж как пойдёт. Вот разве что…

В студию Дезире, на предмет образцов для генетического сравнения, Лана решила заскочить сама. Что же до Сперанского — объяснить Солдатову, что ей требуется, труда не составило. «Надо — сделаем!» — бросил русский через плечо, и умчался. Радар, забавно гордый оказанным доверием, твёрдо пообещал не подкачать — и, что гораздо важнее, не попасться.

Одежду для Тима и остальных, заказанную прямо с борта трансорбитала, доставили на Правый Мизинец одновременно с прибытием хозяйки и её гостей. А помимо этого… ну, зубные щётки, ну, для Бодена — крем-депилятор, чтобы с бритьем не возиться. Да и это можно прикупить где-нибудь по дороге. А вот подходящим оружием, дублирующими средствами связи и разновсяческими хитрыми прибабахами следовало озаботиться здесь и сейчас.

Впрочем, копаться в закромах, подбирая оружие и снаряжение, Лана предоставила Тиму. У неё сейчас были дела поважнее.

Должно быть, декан отслеживал её местонахождение. Или Шмидт расстарался, спасибо ему, доброму человеку. С одной стороны, иначе и быть не могло. С другой же…

Чего сейчас Лане Дитц не хотелось совершенно — так это лично представать перед своим университетским руководством и отчитываться о процессе и результате проведённой операции. Не в последнюю очередь потому, что соответствующе одеться именно для личной встречи… простите, как? Если неприятного вида обширная ссадина на виске прикрыта ещё более обширным пластырем? Ну не получится благолепного вида, хоть плачь!

Личная встреча была плоха не только временем, которое придется потратить на дорогу до жилища декана и обратно, но и тем, что завершиться эта самая встреча может тогда и только тогда, когда это сочтёт нужным Ли Юйши. Разумеется, дополнить переданный отчёт некоторыми пояснениями пришлось бы так или иначе. Однако она вполне серьёзно рассчитывала отделаться связью через коммуникатор. Не вышло.

Пришлось, тихонько матерясь, выискивать в шкафу хоть что-то, что не выглядело бы совсем уж неуместно, и отправляться. Уже по пути предупредив Солджера, что вылет может и задержаться.

Солдатов, надо отдать ему должное, не только не возмутился, а даже и удивляться не счёл нужным. Задание выполнено, требуется доложиться по команде. Дело насквозь житейское, служба — она служба и есть. Командиру же курьерского корабля платят именно за то, чтобы подстраивался под пассажиров, а свое драгоценное мнение держал при себе. Пока не спросят.

В апартаментах, занимаемых Ли Юйши, Лане доводилось бывать неоднократно.

По каким-то, известным ему одному, причинам декан ещё перед началом обучения предложил себя мрине в качестве научного руководителя. На что она — не иначе, какое-то затмение нашло! — с радостью согласилась. Ох и хлебнула же она той самой радости на первом курсе… полной ложкой хлебнула. Половником, крысий хвост. И, главное, даже морду некому набить. В назидание и дабы больше ни-ни. Ведь учил же па не высовываться!

И только к окончанию второго семестра она начала — наугад, срываясь и оскальзываясь — нащупывать, чего добивается от неё въедливый язвительный старик. Последний в ту сессию экзамен вымотал Лану похлеще пятнадцатимильного марш-броска. Но когда она, сама изумлённая шизоидностью собственных построений, хотела уже бросить всё, старый Ли вдруг сказал: «Вы молодец, моя дорогая!».

В дальнейшем он начал спрашивать с неё втрое строже, но это было уже неважно. Хаос, царивший поначалу в её голове, упорядочился, создав систему, от кривобокости которой пришел бы в ужас любой нормальный человек. Вот только слово «норма» на факультете сверхъестественных и паранормальных исследований проходило по разряду практически ругательств. «Ты что, нормальный?» значило среди её сокурсников примерно то же самое, что во всём остальном мире «Ты что, псих?».

Этот самый остальной, числящийся нормальным, мир выворачивался здесь наизнанку по двадцать раз на дню. И либо ты мог вывернуться вместе с ним, понять, как это делается, и потом выворачивать мир, не выворачивая себя, либо… Отсев на первом курсе «странного» факультета составлял в иные годы до семидесяти процентов. Но те, что оставались…

Кстати, сама Лана была совершенно убеждена, что вот как раз ей-то и не удалось научиться думать, как «тайнолов». Ли Юйши, очевидно, считал по-другому. И прав был, вероятно, всё-таки он — удалось же Лане закончить бакалавриат за три года? Правда, для этого пришлось быть почти в постоянном контакте с научным руководителем, так что в визите на дом не было ничего ни нового, ни удивительного.

Привычный полумрак. Почти привычный монотонный гул поддерживающей жизнь аппаратуры. Почти привычная смесь запахов; не то, чтобы неприятных — тревожащих. В первое время Лане приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы не позволить ассоциациям, вызываемым запахами, изменить лицо или интонацию голоса. Потом притерпелась, конечно.

Привычная полуулыбка на малоподвижном лице старика.

— Присаживайтесь, Лана.

Обращение по имени означало, что в целом декан ею доволен, но сейчас будут заданы вопросы. И было бы хорошо, найдись у неё ответы. Ответы, которые устроят не только старого Ли, но и ещё одного человека, находящегося, должно быть, за одной из роскошных, покрытых росписями деревянных ширм, которых немало было в этой просторной комнате.

Именно поэтому смесь запахов и звуков была привычной только почти. Человек не может не пахнуть. И не дышать он не может тоже. Застыть неподвижно, слиться с сумраком, стать деталью интерьера, растворившись в окружающем его пространстве — сколько угодно. При наличии соответствующей подготовки, конечно. Или очень сильного желания. Но не пахнуть и не дышать… кто же ты, незнакомец, чей взгляд холодит сейчас то место, где затылок переходит в шею? Кто ты?!

— Я обратил внимание на то, что ваш отчёт несколько расплывчат, — негромко проговорил декан. — В частности, вы не стали утруждать себя — или меня — выводами, которые наверняка были сделаны вами по результатам этой маленькой экспедиции.

— При всём уважении, профессор… — столь же тихо начала Лана, — при всём уважении к вам и рекомендованному вами юридическому обеспечению… отчёт передавался через третьи руки. В момент его составления было совершенно очевидно, что прокомментировать его я смогу далеко не сразу. А уж проконтролировать передачу вам (и только вам) не смогу вовсе. Разумеется, выводы были сделаны. Но мне приходилось принимать в расчёт то, что господин Шмидт может работать не только на вас.

— Это разумно, — Ли Юйши еле заметно шевельнул подбородком, что у другого человека означало бы резкий кивок. — Итак?

— Во-первых, благодаря основательности и скрупулезности Джедедии Хокинса, командира спасателей, мне стало известно о заметном расхождении между данными о числе погибших, переданными для общего сведения, и реальным положением вещей. Конкретно — разница составила семь человек. Семь неучтенных… эээ… я не уверена, что именно трупов. Пресс-служба спасателей, как, впрочем, и любая другая, говорит ровно то, что ей велят. Кто-то передал им неверные данные. Кто-то, имевший такую возможность и соответствующие полномочия.

— Вы выяснили, кто?