Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Наследники Борджиа - Дьякова Виктория Борисовна - Страница 22


22
Изменить размер шрифта:

Затесавшись среди дворовых, окруживших Ибрагим-бея и князя Ухтомского, Витя вдруг заметил, как из-за дальнего угла дома появился капитан де Армес. За спинами собравшихся людей он прошел к аргамаку Юсупова, и Витя успел увидеть, как в руке капитана мелькнул уже весьма знакомый Растопченко холщовый мешочек. Тут Витя сообразил, что пора действовать. Протолкнувшись вперед, он подскочил к Никите, уже поднимавшемуся по лестнице парадного крыльца в дом, и упав на колени, скорбно запросил:

— Государь, снизойди к просьбе моей! Подумал я, что коли не хватает тебе бойцов, так могли бы и мы тебе чем сгодиться. Не позволяет сердце нам сидеть сложа руки, когда такая беда у порога стоит! Хлеб твой ели, мед пили, жалостью и добротой твоей пользовались. Так позволь отслужить…

Никита сперва очень удивился Витиному порыву, и черные брови его слегка приподнялись. Затем он глянул на Ибрагима:

— Как считаешь, сгодятся нам еще два ратника? Вот прибило их к берегам нашим. Хоть и свены, иноземцы, и верхом ездить не горазды, зато в рукопашной схватке хороши, показали себя на Белом озере. Награждал их князь Алексей Петрович за службу верную…

Не подымаясь с колен, Витя с замиранием сердца ждал, что ответит Ибрагим.

— Ну, коли князь Алексей Петрович им верил, так чего ж не взять, — рассудил Юсупов, — у нас каждый воин на счету…

— Значит, решено, — заключил Никита. — Подойди к Сомычу, свен. И чтоб по-скорому он собрал вас. Скажи, я велел.

— Слушаюсь, ваше сиятельство! — Витя вскочил на ноги, не скрывая радости. Он верно полагал, что все окружающие вопримут ее по-своему, не догадываясь об истинных причинах. Кинув быстрый взгляд окрест, он увидел, что испанец уже благополучно снова скрылся за домом, только краешек черного плаща мелькнул. Значит — все. Задание выполнено. Приключения продолжаются, месье д'Артаньян. Витя тихо засмеялся и вприпрыжку побежал за Лехой.

Распорядившись всем православным собраться в крестовой комнате для молитвы, князь Никита Романович поднялся в покои бывшего хозяина дома князя Афанасия Шелешпанского, где лежал тяжело больной старший брат его Алексей Петрович. Приоткрыв дверь, он сперва слегка зажмурился, так как с яркого света полумрак, царивший в комнате, резко кольнул глаза. На скрип открывающейся двери никто не откликнулся. Войдя, Никита напряг зрение. Глаза стали привыкать, и он вполне уже мог различить очертания обстановки и блеклый свет канделябра в дальнем углу спальни. Князь Алексей Петрович лежал на постели, отвернувшись лицом к стене. На стольце рядом с ним стоял кувшин с питьем и широкая корзинка, в которой, завернувшись в свежие лепестки роз, почивал серебристо-черный пифон княгини. В комнате витал сладковатый настой из запахов опаленного воска, свежесобранного пчелиного меда и слегка увядших листов смородины.

Княгиня Белозерская сидела в кресле почти у самого окна, тщательно закрытого изнутри втулкой и наполовину задернутого массивными бархатными занавесями. Закутавшись в яркую цветастую шаль, она низко склонила голову на руки под едва заметно дрожащими оранжевыми огнями свечей и что-то негромко шептала, сама себе. «Те Deum… Miserere…» — донеслись до Никиты латинские слова.

— Государыня, — негромко окликнул ее Никита. Вздрогнув, княгиня быстро подняла голову и обернулась. Увидев князя Ухтомского, вполне снаряженного к битве, она несколько мгновений молча смотрела на него. Тонкие бледные пальцы ее рук в волнении теребили концы шали, украшенные длинной золотой бахромой. Лицо белело гипсовым слепком с римских изваяний времен патрициев. Оно казалось безжизненно-невозмутимым, И только розоватые отблески свечей, беспокойно скользящие по ее гладкому лбу и щекам да бездонно-влажные, почти черные глаза, полные неустанных метаний и алчной, голодной жажды воли, глаза благородного хищного зверя, загнанного в темницу и неустанно грызущего прутья решетки, придавали облику княгини напряженную, дерзкую живость. Она встала и молча подошла к Никите. В плену настороженной тишины, шатром опутавшей комнату, чуть слышно прожурчал струящийся шелк ее одеяний.

— Собрались уже? — низкой надорванной струной всколыхнулся к потолку ее голос. — Что государь Иоанн Васильевич? Дал войско?

— Не дал, государыня. — Сняв шлем, Никита неотрывно смотрел в мерцающее глубоким непримиримым огнем море ее очей. — Я попрощаться пришел. Готово все. Сейчас молитву отстоим и — в путь. Голуба, голуба ты моя… — Он с нежностью прикоснулся рукой к ее щеке и жадно запоминал каждую черточку ее лица, желая испить до дна всю дорогую его сердцу прелесть.

Княгиня опустила голову и отвела взор. Она вся как-то сжалась, вобралась в себя, как пружина. Чувствовалось, что в душе ее кипит борьба, и она решает что-то очень важное для себя. И никак не может решить.

— Голуба… — Никита, желая ее утешить, ласково тронул ее плечо и волнистые темные волосы, перекинутые локонами на грудь. — Что ты, голуба?

По всему телу Вассианы пронеслась взволнованная зыбь. Пружина разжалась. Княгиня подняла лицо, будто окаменевшее от тяжкой думы, терзавшей ее. Затем сняла с шеи медальон на толстой золотой цепочке и протянула его Никите. Крупный темно-зеленый камень с яркими алыми брызгами-вкраплениями таинственно мерцал на ее дрожащей ладони.

— Возьми, — попросила она почти умоляюще, — одень его. Одень. На себя одень…

— Что это? — удивился Никита. — Да и зачем мне?

— Бери, — настаивала Вассиана, и голос ее предательски сорвался на подавленный всхлип. — Это гелиотроп, Камень Спасения, — торопливо продолжала она, стараясь не давать волю чувствам. — Волшебная зелено-красная яшма, предмет поклонения всех алхимиков. Ее очень редко можно сыскать в Тосканской Маремме, пустынной каменистой местности вдоль Тирренского моря, где не растет даже трава, а только скалы, скалы вокруг. Гелиотроп охранит тебя.

— Но меня хранит Крест Христов, — возразил Никита, — Богохульством считается у нас…

— А ты других не слушай, — порывисто прервала его Вассиана, — ты меня слушай. Сейчас только я могу сказать тебе… Я — за Бога, я — за всех… Если я не уберегу, то кто ж тогда? Дай, я сама одену его на тебя. И не снимай. Слышишь, пока в монастыре будешь, не снимай с себя!

— Почему? Что ты скрываешь от меня? — допытывался у нее Никита, и сам разволновавшись. Но не отвечая ему, княгиня быстро обвила его шею драгоценной цепью. От разрывающих ее сердце переживаний руки и лоб ее покрылись холодной испариной. Спрятав гелитроп под воинской амуницией на груди Никиты, она подтолкнула его к выходу.

— А теперь иди, иди… — И почти насильно закрыв за ним дверь, прислонилась к ней спиной, прижимая ладони влажные к глазам.

— Зачем вы это сделали, госпожа? — удивленно спросил появившийся из соседней комнаты Гарсиа. — Ведь Маршал Храма накажет Вас. Гелиотроп служит символом власти Командора и охраняет его жизнь. Чтобы заполучить такой камень, не один властитель с радостью отдал бы свое царство, потому что с ним он обретет намного больше — весь мир. Гелиотроп не может быть добровольно передан в чужие руки. Он вручен вам Маршалом и должен охранять вас.

— «Vexilla regis prodent infern…» — произнесла Вассиана по-латински, не открывая глаз. — Принц Никита еще не знает, что ожидает его в монастыре. Не ведает, что встретится там со мной. И нет у него догадки, что мука душевная, которую предстоит ему испытать, превысит все муки телесные, что он знал до сих пор. В отчаянии он может решиться на смертельный шаг. И я хочу, чтобы всесильный гелиотроп оберег его от безумства. Ведь если принц де Ухтом погибнет… — Она опустила ладони и резко оборвала речь, словно захлебнувшись своим предположением. — Представь, ты только представь, Гарсиа! — Она отчаянно замотала головой, сжимая до белизны руки. — Если его убьют люди, пришедшие со мной! Нет, это невыносимо, невыносимо… Мне нужен ларец, Цветок Луны, но не жизнь, не жизнь принца! А он ведь не уступит мне! Он горд. И что тогда? Тогда Командор Пустыни убьет его. Ридфор не пощадит, как бы я не просила. Он никого не щадит. Он послан для того, чтобы никого не щадить. Вот мука. Мука! Как тяжело все это знать наперед! О, Господи, Господи! — Снова закрыв лицо руками, княгиня медленно опустилась на пол, вся дрожа от нервной лихорадки.