Тюрьма (СИ) - Литов Михаил - Страница 82

— Пора, — сказала Инга, взглянув на часы, — скоро закрытие.

— Гляди-ка, — вскрикнул Архипов, — а у тебя часы!

— А ты не знал?

— Ну, не замечал как-то… Ладно, пошли.

Время для него остановилось, так можно определить его состояние, решила Инга. Свое думал супруг. Может быть, последовательно размышлял он, ее, учитывая тяжесть преступлений, отправят на строгий режим, а там, если верить слухам, больше порядка, так что обойдется, и она выживет, мы еще встретимся и заживем как нельзя лучше. Завернув в подворотню дома рядом с молочным магазином, они стали, судорожно извиваясь, напяливать на бедовые свои головы обрезки колготок, тут же высматривая друг у друга, хорошо ли спрятаны лица. Какие-то два человека, высокий и низенький, проходя мимо, заглянули в подворотню, и тот, что был постарше, высокий, худощавый и седой, сказал своему спутнику:

— А, это Архипов с женой. Смотри, суетятся, маскируются, наверное, хотят ограбить магазин. Какой тут магазин поблизости? Молочный? Значит, его.

— Вот как? — откликнулся спутник, еще не старый мужчина с тоненькой черной полоской усиков под носом, низенький. — Но это не просто суета сует. По-моему, надо бы предупредить…

— Зачем? Это не наше дело, — возразил седой.

Они отправились дальше. Усатый гнул свое:

— Предотвратить преступление — не наше дело? Но ведь существует профилактика преступлений, не правда ли? И профилактика подразумевает не что иное, как превентивные меры.

— Профилактика дело такое, что она действительно существует, и не существовать ей нельзя, тогда как доносить совсем не обязательно, — легко отбивался седой.

Предавались они тщете спора, довольствуясь им, как обычно довольствуются выпавшим случаем пожить на земле, а едва миновали квартал и ступили в небольшой уютный скверик, им встретился молодой милиционер, словно бы бесцельно прогуливавшийся по аллеям. Этот парень ничего так не любил, как дуть в свисток, и поскольку инструмент, доставляющий ему несказанное удовольствие своим звучанием, лежал у него в кармане, было бы неправильно утверждать, будто милиционер находится не при деле.

— Там Архипов с женой грабят молочный магазин, — сказал усатый, приближаясь к милиционеру. — Подтверди, старик.

— Грабят? — вскричал милиционер. Тотчас образ свистка заслонил все, что так или иначе могло претендовать на место в его сознании.

— Подтверди же! — возбудился усатый, и уже нотка требовательности, а не одной лишь просьбы, могущей показаться и легковесной, зазвенела в его голосе.

— Так и есть, — подтвердил седой и добавил: — Но преждевременно говорить о грабеже, там, может быть, только подготовка, и даже, не исключено, готовность номер один, и все же доказательств чьей-либо вины или хотя бы только злого умысла у нас нет никаких. А речь вообще-то о том Архипове, что сбежал из зоны.

Бдительность граждан порадовала милиционера, он просиял. Но их заслуга лично перед ним состояла в том, что они подарили ему великолепную возможность продемонстрировать свои музыкальные таланты. Вытащив свисток, он издал оглушительную трель. Граждане невольно отшатнулись. Эти двое, высокий и низенький, вынуждены были зажать уши, и последовать за милиционером, устремившимся к магазину, они предпочли на почтительном расстоянии, проследовали не без робости, с некоторой зыбкостью в облике, как если бы внезапно обернулись привидениями.

За несколько минут до стремительного и головокружительно озвученного бега блюстителя порядка начинающие грабители вошли в магазин, и Архипов, устрашающе тыча в разные стороны газовый пистолет, завопил:

— Грабим! Никому не двигаться! Деньги сюда!

Двигаться особенно было и некому. Перед массивной продавщицей, возвышавшейся над прилавком, топталась сухонькая старушка, прикидывая, что ей по карману купить. Слышала она плохо, а соображала и того хуже, и если уяснила, что произошло, то много спустя по завершении происшествия. Продавщица не пригнулась, заслышав вопль экспроприатора, скорее еще подросла, и теперь словно где-то в заоблачных высях смотрела поверх старушечьей головы и на вопросы не отвечала, что было непонятно старушке. Она возмущенно запыхтела, попробовала даже возвысить голос, чтобы сокрушить то, что показалось ей стеной равнодушия, но гористая продавщица только отмахнулась от нее. Просто-напросто как старого и нищего человека нагло и безапелляционно скидывают за борт современности, сделала вывод старушка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кассирша сидела в крошечном вольере и дрожала от страха не столько перед пистолетом, сколько перед похожими на чудовищное видение черными головами, на которых выделились лишь узкие прорези для глаз. Ей чудилось, что смотрят на нее не обыкновенные люди, по той или иной необходимости скрывающие свою внешность, а неземные жуткие и страшно разъяренные существа. Архипов направил на нее дуло пистолета и потребовал деньги. Кассирша, как завороженная, протянула ему первую подвернувшуюся пачку банкнот, после чего вновь погрузилась в оцепенение. Архипов сунул деньги в карман и снова замахал пистолетом перед носом опешившей женщины, поторапливая и поощряя ее расстаться сразу со всей дневной выручкой, а не цедить по капле. И в это мгновение до него донеслась трель милицейского свистка.

— Уходим! — крикнул он.

Слабая улыбка дрогнула на губах кассирши; она оживала. Увлекая за собой жену, Архипов побежал к выходу. На улице они свернули за ближайший угол и, на ходу расставаясь с маскарадностью, помчались к реке.

Седой был доволен тем, что поимка преступников увенчивалась неудачей, — это лишний раз убеждало его, что в нашем отечестве все не как у людей и, куда ни сунься, всюду у нас сплошные осечки и катаклизмы, беспрерывная череда провалов. Презрительная гримаса обозначилась и на карикатурной физиономии усатого. Он лишь выкрикнул слабенько: держи, вон они, лови! — а затем, убедившись, что преступников уж след простыл, разочаровано махнул рукой. Выглядывая из-за деревьев, озонировавших улицу, они наблюдали за действиями милиционера. Тот был донельзя увлечен торжеством своего высокого искусства, праздничным раскрытием всех его граней, и не заметил беглецов. Свистя во всю мочь, он влетел в магазин.

— Ушли, ушли! — закричала массивная продавщица, стараясь перекричать сумасшедший свист.

Милиционер вышел за дверь и огляделся по сторонам, но понять, в каком направлении скрылись грабители, уже не было возможности. Другой на его месте растерялся бы, но чтобы этот малый пал духом, нужна была по крайней мере встряска мирового масштаба, вроде тех, что последовали позднее и загнали мир в эпоху почти чрезвычайных недоразумений. Он стоял на пороге молочного магазина и с самым оптимистическим видом дул в свисток.

Седой с усатым изумлялись простоте служивого и хохотали, как безумные. Мало-помалу у них складывалось впечатление, что дело вышло такое: они, сами того не желая, организовали комический спектакль, сюжет которого подсказало странное стечение обстоятельств; некоторым образом призвали на сцену людей, одаренных теми или иными качествами, поднимающими их над средним уровнем, и оглянуться не успели — те уж тут как тут. И откуда только берутся такие? Впрочем, разве когда-нибудь переводились в этом мире чудаки? Начиненные злоумышлением головы просовываются в чулки. Маскарад получился отменный! Бестрепетная рука сжимает холодный металл пистолета. Мы, надо сказать, потрудились на славу. Должно быть с самого начала ясно, что наша хата, как говорится, с краю, нас в разные такие делишки не втягивайте и вины никакие на нас не вешайте, мы, как только грянул гром, аккуратно дистанцировались. Но, хвала небесам, можем свидетельствовать, имеем право. Чудаки оказались на высоте, делая сказку былью. Наша память — хранилище образов, и мы, пережившие восторг встречи с настоящим искусством, вправе спросить, что реальнее нашего представления о молочном магазине и о том, как этот магазин был ловко и, можно сказать, празднично ограблен. Что оказалось под рукой, то и продаем. Великолепен свистящий милиционер, незабываемы кассирша, под занавес не удержавшаяся от улыбки, и старушка, так и не уловившая сути происходящего; и много еще всякого ждет времени всходов, когда можно будет отделить и выбросить плевелы. А забросит судьба в мясной отдел или пустит по галантерейной части, что ж, не откажемся поработать, тут же засучим рукава. Не боги горшки… Налетчики, их пособники и жертвы, массовка, все — о милость богов! — справились отлично. Уверяем, господа, разыграно было как по нотам, и не случайно у нас складывается впечатление…