Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Тюрьма (СИ) - Литов Михаил - Страница 73
Неудовлетворенность была страшна, откровенна до цинизма, мучительна. Она унесла пылкую и готовую по-настоящему, от всего сердца расплакаться Валерию Александровну в скромную, как бы чердачную, комнатку на третьем этаже особняка. Ей хотелось выброситься с этого этажа на лужайку, чтобы вскоре за тем Виталий Павлович, скорбя, заламывал руки над ней, лежащей на траве с вытекающим из головы мозгом, убивался, казнил себя, а она слушала его вопли и мстительно усмехалась. Стоя у окна, она обозревала окрестности и нашептывала себе под нос доводы, оправдывающие ее, и еще что-то мутное о кромешной несостоятельности Виталия Павловича. Внизу толпились перед крыльцом активисты, озабоченные политическим будущим Дугина-старшего. Однако вид их не радовал, смотрелись эти люди унылой рухлядью, странным образом проявлявшей некоторую одушевленность. Эти понурившиеся, небрежно побросавшие плакаты, истомленные люди, похоже, гадали, предаваясь неизъяснимой печали, что ждет их самих, и не только во время митинга или после него, и не в отдаленном будущем, а в ближайшие минуты; и чудился им, наверное, внезапный конец света, а почему так, совершенно не смогли бы они растолковать. То ли в природе, несмотря на чистое небо и льющее тепло солнце, чуялось вызревание какой-то чудовищности, то ли пугали время от времени доносящиеся из особняка безобразные вопли.
Вбежавший делец энергично повалил Валерию Александровну грудью на подоконник. Зашел, пыхтя, сзади. Восторг мгновенно овладел женщиной, растопил сердце, окрылил душу. Свесив голову наружу, менада лезущими на лоб глазами, во всю их мощь, смотрела вниз, на активистов, и закричала в момент наивысшего умоисступления:
— Отчего задумались и почему недоумеваете? Больше жизни, товарищи! Больше огня! Что-то не наблюдаю у вас пылкости! В чем дело, хорошие мои? Почему пренебрегаете жизнетворчеством?
Словно ангел с неба наподдал. Оторопевшие, смущенные скорее мощью прозвучавшего трубного гласа, чем промелькнувшим в нем содержанием слов, активисты дружно взглянули вверх. На уровне третьего этажа зависла взлохмаченная голова, пылала, багровела искаженная прихотливым и необузданным брожением эмоций физиономия. Так ангел или демон некий, исчадие ада? Разобраться они не могли.
Глава девятая
Пока грядущий властелин Смирновска стенал и корчился, воздавая должное сладострастию своей пленительной любовницы, другая парочка, в данном случае чета законных супругов, сидя в чужой квартире, меланхолически обсуждала свое незавидное положение и изобретала планы выхода из него. Тут был совсем другой расклад. Беглому арестанту и убийце народного судьи вряд ли приходилось уповать на благосклонность фортуны.
Выжить бы, вот о чем шла речь. И кому, кроме фантастически безразличного Маслова и ему подобных, было бы не любопытно разобраться, насколько при этом мысли отличались от того, что говорилось? Хотя Архипов не подавал виду, что внутренне некоторым образом противостоит внешней действительности, включавшей в себя Ингу, а в иные мгновения, казалось, наивно и преступно растворявшейся в волеизъявлениях и чувствительном натиске этой напористой женщины, думал он о жене все же не совсем то, что высказывал, собственно, решался высказать ей. Но увидеть в этом отличие, существенную разницу было бы ошибкой. Дело в том, что Инга, похоже, легко читала мысли мужа и даже распознавала весь тот, образно выражаясь, механизм, работа которого позволяла ему думать о ней не как следует, то есть не вполне то, что она сама думала о себе, желая при этом, чтобы и другие, а тем более муж, думали так же. Как наглая и самонадеянная змея закрадывалась она в недра мужа и, пока он отрешался или рассеянно отдыхал, может быть, витал в эмпиреях, беспрепятственно пожирала все то его внутреннее, что обычно полагают невидимым и относят к бесплотной, неизвестно где и как существующей сфере мыслей, различных ощущений, восприятий и образов.
Высвечивая лучиком памяти в недавнем прошлом такие «звездные» эпизоды, как зверское убийство инвалида и дерзкий побег из лагеря, Архипов словно упирался в нечто плотное, в некую силу; даже в нелепой попытке украсть курицу можно усмотреть какую-то выбивающуюся из общего ряда упругость. И это его сила, его, можно сказать, личная доблесть, делающая заурядность всего прочего, что с ним происходит, не столь неприглядной. Однако этой силы не хватает на всю жизнь, и ее недостаточность порой ощущается с болезненной остротой, она не простирается на минуты, когда одолевает потребность в отдыхе, в свободном, безмятежном, независимом существовании. Пока содержался в лагере и чувствовал себя там загнанным в тесное и грязное стойло животным, Инга представлялась ему источником покоя, тепла, любви. Дескать, убежав, с ней он, пока не поймают и не вернут в перемалывающую его мясорубку, сумеет хорошо, по-человечески провести некоторое время. Но она, однако, успела совершить поступок, превративший ее в существо страшное и преследуемое, и с ней теперь не могло быть ему спокойно. Неужели и это она понимает? Архипов терялся в догадках. Наблюдая исподтишка за женой, он утыкался уже не в то блестящее, по-своему светлое, что находил в своем прошлом, а в серую глухую стену, и порой мучительно подозревал Ингу в тайных восторгах, вызванных сознанием, что она после прогремевшей на весь город расправы над судьей представляет для него определенную, как-то иерархически возвышающую ее над ним опасность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})В таком свете можно увидеть, при желании, дело их общения, их встречи после совершенных ими преступлений, в случае Архипова — целого ряда преступлений. И если этот взгляд не одна лишь иллюзия, не игра воображения, то стало возможным подобное положение исключительно потому, что у Инги на все, что она совершила, имелось прочное объяснение, то есть как бы целая система, настоящий философский и, следовательно, глубочайший комментарий, а у ее бедного супруга не имелось ничего, кроме бесконечных сомнений и горького сарказма в итоге.
Но мы спросим, естественно: разве не проще Инге? У нее одно убийство на совести, и она твердо знает, что побудило ее совершить его, ее жизнь не выглядит слишком уж абсурдной. А у супруга пришлось бы долго допытываться и искать вразумительных объяснений, когда б нам пришло в голову и в его случае докопаться до истины. Зачем покусился на курицу? Зачем прыгнул в яму и прикончил инвалида? Зачем привел к гибели священника? Да, со стороны его жизнь выглядит сплошным абсурдом, и что совершенно точно, так это то, что ему нечем крыть уверенную логику жены и даже некую ее непогрешимость, которой под силу далеко не призрачно приютиться вдруг под сенью довода, что на убийство судьи эту красивую и умную женщину толкнула жажда справедливости. Судья вынес несправедливый, с ее точки зрения, приговор и поплатился за это; все шито-крыто у Инги. На эту тему можно рассуждать долго, вопрос только, стоит ли. А вот вопрос, как же быть при таких-то расхождениях, при том, что в одном случае — абсурд и непроглядность, а в другом все обстоит вроде бы не так уж и плохо, этот вопрос заслуживает большего внимания и, скорее всего, не ведет к путанице. Не разойтись ли и натурально, не отстать ли друг от друга? Нам, положим, на этот вопрос, как и на вытекающие из него, не очень-то легко ответить, да и вряд ли пристало, по нашей естественной отстраненности, задаваться им. Зато относительно парочки — четы Архиповых, что бы там их ни отягощало по отдельности каждого и купно в их странном единстве, очевидно, что деваться им друг от друга и бежать в разные стороны незачем и на деле совершенно невозможно. Еще проблема, однако, и в отсутствии денег, и это обстоятельство вовсе не пустяк. С тех пор, как Архипова посадили, Инга, никогда не любившая обременять себя чрезмерными трудами, по натуре трутень, фактически перебивалась с хлеба на воду.
Итак, Инга, как существо более совершенное, оправдываемое речами о торжестве справедливости, забрала немалую власть над мужем, только и делавшим что одну глупость за другой, и это ситуация правдоподобная и по-своему замечательная, но все могло обернуться вздором по той простой причине, что в карманах было пусто, а манна небесная не предвиделась. Инга даже разок-другой ущипнула супруга, проверяя, не снится ли он ей, столь жалкий, беспомощный. При всем горестном и убийственном сарказме, к которому приходил Архипов, мысленно подводя итоги, по-настоящему саркастическая ухмылка блуждала по лицу Инги и кривила ее губы, нагоняя на него ужас. Словно бы могильным холодом веяло от этой женщины. Тем не менее ей пришлось подчиниться его решению позаимствовать кое-какую сумму, на первое время, у Тимофея: тот приторговывает по мелочи, деньги у него водятся порой, и, само собой, Инге идти просить в долг, — так решил муж, и жена отправилась исполнять. После рассказанного Ингой Архипов испытывал к брату далеко не добрые чувства, что-то подобное отвращению, и не хотел его видеть, а зная его глупость, он даже боялся встречи с ним. Было специально оговорено не сообщать Тимофею, где прячется Архипов, да и вовсе обойтись без намеков, кому понадобились деньги, как если бы нужда одолела непосредственно Ингу, а до того, что происходит с мужем, ей в данном случае дела нет.
- Предыдущая
- 73/119
- Следующая