Полюбить Ареса (СИ) - Абель Ава - Страница 42

Когда-то она шутливо предупредила его, чтобы не додумался в нее влюбиться, и он послушался, заглушил в себе ту странную искру, промелькнувшую в день знакомства. А себя Саня не уберегла, полюбила его. И даже сказать сложно, когда именно это случилось.

Наверное, когда он держал ее в своих руках, окровавленную, в тот страшный новогодний вечер. Тогда Саня узнала, что готова умереть за него. Не потому, что должна, а потому что так чувствовала.

Стас утверждал, что ему даже делать ничего не приходилось, чтобы на него вешались девушки, но это не так. В него влюблялись ради него самого. Не каждый человек имеет храбрость остаться собой, признать, кто ты и что.

Саня считала себя невероятно везучей. Она набиралась опыта в Европейском суде по правам человека, у нее появились активные, интересные друзья, хорошие перспективы, путешествия, стабильность… Казалось бы, живи, радуйся! Благодари вселенную и рыдай от счастья. У тебя все получилось, и это в двадцать два года!

Но в прекрасном пазле жизни не хватало основной, центральной детали, которая должна заполнить область сердца. И мозаика не обретала смысла, не давала удовлетворения. Зарисовывай пробел, засыпай его золотой пылью — все пустое. Можно только ждать.

Хотя, а зачем ждать? Почему бы не полететь к Стасу на выходные и не признаться в любви? Нагрянуть, как снег на голову, и огорошить — сказать, что он никогда не был для нее шлюхой. Он был ее сердцем.

…Но кровь стыла в венах при мысли, что он растеряется, удивится… Да, у них полтора года назад случился дружеский секс на прощание, но это не повод требовать чего-то от парня. Как требовала от него когда-то Мария Данберг, которая, кстати, тоже живет во Франции. Саня слышала о старой знакомой от Насти. Та следила за сплетнями высшего света и делилась самыми абсурдными.

У отца Марии начались крупные проблемы из-за доказанных связей с Ираклием Василевским, он из России уехал недавно. А сама Маша, если это правда, начала пить и собирается разводиться, не продержавшись и двух лет в браке.

Саня до сих пор помнила ссору Стаса и Марии в «Бронксе». Настя тогда все слышала.

«Но ты же любил меня, Стас!»

«Нет, ты ошиблась. Я тебя просто трахал».

Это ужас. Саня не хотела бы стать одной из тех, кто услышит от него такой ответ. Впрочем, она никогда и не считала, что он любил ее, поэтому не стала бы бросать ему подобные обвинения.

Недосказанность в их отношениях оставляла место для надежды. Подгонять время и навязываться снова Саня не желала.

Если он не забудет ее, то они обязательно встретятся.

Заканчивался апрель. Через две недели Стас собирался лететь во Францию, в Ниццу, чтобы навестить бабушку и сестру на Лазурном берегу. Все мысли были об этом.

Он как раз убегал из офиса на рейс до Бостона, по работе, когда Цербер вызвал его к себе и с какого-то перепугу завел разговор о Саше.

— Слушай, Прохорова вроде бы планирует через две недели в Канны на кинофестиваль ехать.

— И что? — стараясь казаться равнодушным, бросил Стас.

— Да ничего. Просто вы рядом будете, в тех же числах…

– И что?

– Да ничего! — психанул Цербер. — Вы же старые знакомые, все-таки. Вдруг встретитесь.

— Может, и встретимся. Как получится, — пожал плечами Стас и вышел из кабинета.

После новости об отмененной свадьбе он больше никогда не спрашивал о Саше у Цербера. Но тот сам изредка упоминал о ней, в нейтральных тонах. «Она закончила с красным дипломом», «У нее кот Федор и собака Зара», «Она в Страсбурге». Стасу этого было достаточно. Главное знать, что у нее все хорошо и она живет так, как и мечтала. Обсуждать свою светлую Стас не мог, поэтому обрывал любые попытки раскрутить себя на откровенность. Сдержанность помогала оставаться в Штатах, не слететь с катушек.

Особенно не хотелось знать о личной жизни Саши. Это была запретная тема, чтобы демон ревности спал спокойно и не рвался убивать мужчин, которые согревали светлой девочке постель. Стас не верил, что у нее никого нет. Слишком она колдовская, слишком страстная, чтобы засыпать в одиночестве теперь, когда перед ней весь мир. И всегда найдется тот, кто достойнее Стаса, лучше, выше, сильнее. Эмоционально стабильнее.

Он почти жалел, что она в итоге бросила князя нашего Владимира. Золотой ведь был человек! Не трогал невесту, даже не целовал, максимум — в щеку.

А теперь у Саши новый период, полный поклонников, которые всегда летели на нее, как убогие мотыли на источник света. И некому их отогнать.

Какой же это тотальный звездец.

Каждые выходные Саня путешествовала. Оставляла ключи от квартиры соседке, которая присматривала за Федором и Зарой в отсутствие хозяйки, а сама покупала билет на поезд — куда угодно — и отправлялась в неизвестность. Ей нравилось рассматривать пейзажи, деревушки, людей. Она много фотографировала и публиковала снимки в любительских журналах за минимальный гонорар.

Оказалось, что не страшно ехать в неизвестность без четкого плана.

Оказалось, что не страшно менять цели.

Страшно — жить без вдохновения.

Поначалу Саня путешествовала одна, но со временем вокруг нее собралась целая компания. Известный художник Долан, с которым познакомились на его же выставке. Коллега Шон, стажер, как и Саня; он был сыном профессора музыки, который преподавал в Сорбонне. Третьим спутником стала девушка со знаковым именем Джульетта. Она работала в кафе на первом этаже дома, где жила Прохорова. Джульетта училась на психолога семейных отношений и подрабатывала официанткой. Они сошлись легко, на одиночестве.

Сегодня, 12 мая, квартет пустился в авантюру: они отправились поездами из Страсбурга в Канны, на кинофестиваль, который был в самом разгаре. Саня с Шоном подсуетились и достали для их четверки пропуск на кинопоказ. Восемь часов в пути, но оно того стоило. Это был запоздалый подарок Сани себе на двадцать два года. День рождения она уже отметила 7 марта, но подарков много не бывает.

Погода стояла отличная, теплая, с мягким бодрящим ветерком.

— Я ужасно хочу увидеть Эмили Райт, но еще сильнее — Кейт Бланшет! — взволнованно заявила Джульетта, листая в смартфоне фотографии актрисы. — Обожаю ее в роли Галадриэль. Вообще фэнтези обожаю.

— Ты не поверишь, но у моей подруги есть реплика ее короны, — вспомнила Саня. Цербер когда-то подарил Насте.

— Чьей короны? — растерялась Джульетта.

— Эльфийской королевы, — уточнила Саня.

— Не-ет. Не может быть, я тоже хочу!

— Ей парень подарил. Теперь уже муж.

— Вау, я бы за такого парня тоже без раздумий вышла, это же так романтично!

Джульетта была романтиком до мозга костей.

Шон хмыкнул и ответил, что для будущего психолога девушка слишком эмоциональная.

— А ты такой циник, что зубы сводит, — парировала та.

Шон был очень привлекательным парнем двадцати двух лет. Русоволосый, сероглазый, плечистый. Никогда не улыбался без веского повода и презирал романтиков. Они с Джульеттой постоянно спорили о своих принципах, и дорога пролетала незаметно.

Долан, художник, был гораздо старше, уже под пятьдесят, холостяк. Он был невысоким, коренастым и с очень тонкими пальцами, а еще всегда носил ковбойскую шляпу. Из тех людей, которые в душе навечно остаются детьми — именно этим они и были похожи с Саней. Обычно он молча наблюдал за окружающими. В этом они тоже совпадали.

— У тебя столько печали в глазах, — сказал он как-то. — Однажды я напишу твой портрет.

— Все у меня прекрасно, я просто с жира бешусь, — ответила Саня, но он не поверил.

…Лазурный берег все еще приходил в себя после жуткого потопа, который случился осенью, но ауру романтики вода не смыла. В Каннах было солнечно, шумно, везде туристы, желающие сфоткать киношных звезд. Саня на этот раз не взяла с собой камеру, решив обойтись айфоном, чтобы просто насладиться моментом, чего не происходит, когда занят настройками и сумасшедшей жаждой «поймать кадр».