Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 102

— Нет. Я проверял твой аккаунт — там есть несколько сообщений от твоих знакомых, но не от него.

Хоть я и мог втайне пользоваться Интернетом, я не заходил в свои аккаунты в социальных сетях, чтобы не выказывать друзьям свое присутствие онлайн — это было слишком рискованно.

— Впрочем, насколько я знаю, в том регионе, где расположено его поселение, э-э-э… Наш Замок, сейчас сравнительно спокойно, — продолжил Роберт.

«Насколько вообще может быть спокойно на пустошах», — не стал добавлять полковник.

Я не стал спрашивать о Миро и других знакомых, которые находились на территориях, контролируемых Альянсом — понимал, что такие разговоры Роберту вести не полагается по своему статусу военнослужащего.

— Твой друг Энди из Канберры звонил мне, — сообщил Роберт. — Просил передать, что с нетерпением ждет следующего лета, чтобы повторить вашу встречу. И надеется, что в следующий раз ты наконец выпьешь с ним пивка, как мужик, а не будешь лакать свои фреши из сельдерея. Это цитата.

— Что ж, посмотрим, — я улыбнулся.

— Я на днях созванивался с Клаудией. Она просила соединить ее с тобой во время «созвона» хотя бы на пять минут. Так что после меня сможешь и с ней перекинуться парой слов. Ну и, конечно, Дженни будет на проводе — последних десять минут она себе забронировала.

— Отлично. Что происходит в мире?

— Ничего особенно важного с тех пор, как ты последний раз читал новости…

Мы поговорили с Робертом минут пятнадцать о том и о сем и тепло попрощались, после чего он сказал, что переключает меня на Клаудию. На экране появилось бледное лицо итальянки, обрамленное аккуратно зачесанными темными волосами, на котором застыло то самое выражение умиротворения и спокойствия с глубоко затаенной болью, которое я видел в те многочисленные разы (а их было по меньшей мере пять или шесть), которые я разговаривал с итальянкой за время каникул. Интерьер тоже был мне знаком — она находилась в своей туринской квартире.

— Привет, — по лицу Клаудии растеклась искренняя теплая улыбка, говорящая о том, что передо мной один из очень немногих людей на этой планете, которым на самом деле небезразлична моя судьба. — Надо же. Такое хорошее изображение.

— Привет, Клаудия, — улыбнулся ей я. — Хорошо выглядишь!

— Да брось, — смущенно улыбнувшись, она неловко поправила свои волосы. — Я даже краситься перестала. Знаешь, эта работа на дому здорово распускает человека. Так-с, у нас пять минут, да?

— К сожалению, — кивнул я. — Мне дается всего полчаса на сеанс связи, а последние десять минут забронировала себе Джен.

— Ну конечно, конечно! — забеспокоилась Клаудия. — Я и этих пяти минут не хотела у вас красть. Я же понимаю, что приятнее пообщаться с любимым человеком, чем с нудной старой подругой, да еще и ненакрашенной…

— Да брось ты. Мне всегда очень приятно тебя слышать.

— Как ты там вообще?

— Все хорошо. Намного лучше, чем раньше. Уверен, я с легкостью перенесу этот год.

Я не рассказывал Клаудии о договоренностях с Сайджелом — не потому, что не доверял ей, а из соображений безопасности (все средства связи в наше время прослушиваются, и неосторожное слово, попавшее в сеть, могло вызвать кучу проблем). Однако взглядом и улыбкой я всячески попробовал дать ей понять, что я правда в порядке.

— Занятия, должно быть, напряженные?

— Да, есть немного. Но я вроде бы справляюсь. А как ты? Все еще занимаешься переводами?

— Ну, в основном, — уклончиво ответила она. — Еще занимаюсь кое-какой общественной деятельностью, но это так, мелочи, и вообще, не для телефонного разговора. Надеюсь, что когда-нибудь мы с тобой сможем встретиться и обсудить все это.

— Но у тебя все в порядке? — уточнил я, почувствовав какое-то волнение в ее голосе при словах «не для телефонного разговора».

— Да, конечно. Тебе точно не стоит об этом беспокоиться, — кивнула она. — Ладно, я не хочу отнимать у тебя много драгоценного времени. Просто хотела взглянуть на тебя и убедиться, что ты в порядке. Ты, наверное, уже хочешь побыстрее услышать Джен. Представляю себя, каково вам, бедняжкам, переносить разлуку. Любимые люди должны быть рядом. Нет ничего хуже, чем быть лишенным этого.

На последних словах ее голос дрогнул и в моей голове вдруг пронесся целый вихрь непростых мыслей, в которых фигурировала Клаудия, мой отец и моя мать. Помотав головой, я отогнал от себя не ко времени нахлынувшее наваждение.

— Дженет, надеюсь, на меня не обижается? — спросила Клаудия с беспокойством.

— Нет-нет, что ты, — рассмеялся я. — Пожалуйста, не воспринимай это всерьез. Она просто заметила, что мы с тобой часто созваниваемся, и решила расспросить, кто ты. Она… немного ревнует, что ли.

— Ревнует? — удивленно и смущенно улыбнулась итальянка, вновь поправил свои волосы. — Да брось ты. Что за ерунда. Дженет — молодая и красивая девушка, и ты любишь ее, я знаю. Она не должна тебя ревновать. А я, в конце концов, слишком стара, чтобы ревновать ко мне.

— Да брось. Ты вовсе не стара.

— Ну, я имею в виду — для тебя, — Клаудия смутилась еще сильнее.

— Ты замечательно выглядишь, — заверил я. — И Джен тоже так считает. Она вообще подумала, что ты ненамного меня старше.

— Спасибо. Э-э-э, ладно, Дима. Я трачу твои бесценные минутки на какие-то глупые разговоры, как будто нет ничего важнее. В общем, я была очень рада тебя видеть и слышать! Не сомневаюсь, что у тебя все будет хорошо! Я молюсь за тебя.

— Спасибо, Клаудия. Мне это очень приятно, — искренне ответил я.

— Что ж, — она грустно улыбнулась на прощание, едва сдерживая слезы. — Пока.

Оставшиеся десять минут я потратил на разговор с Джен, который, надо признать, был не столь теплым и эмоциональным — главным образом девушка энергично расспрашивала меня о моих буднях и кое-что рассказала о своих. Мы с ней жили в предвкушении встречи, которая должна была состояться в последний день сентября (все было организовано так, что я покину стены интерната под видом выездной тренировки по боксу), однако говорить об этом здесь и сейчас было нельзя.

— С нетерпением жду встречи, — произнес я ей на прощании, не уточняя, когда именно та произойдет.

30 сентября 2078 г., пятница. 487-ой день.

А произошла она 30-го сентября, как и планировалось, и продлилась всего три часа, которые мы провели, не покидая крошечного «капсульного» номера гостиницы, находящейся в нескольких остановках от станции метро “Уилсон Драйв”, ближайшей к интернату.

Пять метров кубических пространства с крошечным окном, занятых главным образом мягким надувным матрасом; стереосистема, издающая звуки спокойной японской музыки; суши в пластиковых коробках, приобретенные Джен в ближайшем суши-баре и холодный зеленый чай в бутылочках — вот так примерно выглядел незаслуженный трехчасовой рай для ученика «Вознесения».

— Твои думают, что ты занимаешься боксом? — улыбнулась Джен своей белоснежной улыбкой, прежде чем изящно положить себе в рот диетический ролл с огурцом.

Она сидела на краю матраса в запахнутом на груди изящном сине-золотом халатике, не спеша поедая свою порцию суши, к которой у нее не было возможности притронуться первый час с момента нашей встречи.

— Угу, — кивнул я, с упоением пережевывая куда более аппетитную «Филадельфию» с лососем.

— Должно быть, однокурсники здорово тебе завидуют.

— Угу, — снова угукнул я, а затем, проглотив наконец суши, добавил. — Еще бы! У большинства из них вообще нет девушки. И никогда не было. В центрах Хаберна это запрещено, в «Вознесении» — тем более. Мне жаль этих бедняг. Даже не знаю, как многие из них будут адаптироваться к нормальной жизни после того, как наконец оттуда выйдут.

— Ну, ты, наверное, поможешь им, — предположила Джен. — Они привыкли видеть в тебе своего лидера и наверняка будут продолжать тянуться к тебе даже тогда, когда ты уже не будешь формально их старостой отряда.

— Да ладно, не преувеличивай моей харизмы, — хмыкнул я. — Половина из них терпит меня только потому, что у них нет другого выхода. Шон, Ши и Серега — это, пожалуй, единственные, с кем я хоть немного близок. Да и то, не уверен, что мы останемся друзьями после выпуска. Думаю, для каждого, кто побывал в «Вознесении», его товарищи будут до конца жизни ассоциироваться со всем тем кошмаром, который им пришлось здесь вынести, и они будут, сознательно и подсознательно, избегать их. За исключением, конечно, тех, у кого к концу обучения мозг станет совсем набекрень. У нас уже и так появилась парочка таких, что готовы на полном серьезе кричать «Хайль, Вознесение!»