Золоченая цепь - Дункан Дэйв - Страница 78

Только за полдень внизу послышался стук копыт, и часовые облегченно заулыбались. Король благополучно вернулся.

Воспоминание: на вторую его ночь в Айронхолле, когда он был еще не Дюрандалем, а безымянным Щенком, одиноким, до смерти напуганным этой странной новой жизнью, события приняли еще менее приятный оборот. Ему сказали, что он должен принять участие в ритуале, не только вместе со зловещим Великим Магистром, но и с Первым Кандидатом Монпурсом, которого остальная школа почти боготворила, а также с Наследным Принцем Амброзом, который прибыл в Айронхолл, чтобы принять Первого в качестве личного Клинка. Принцу было около тридцати, дело происходило за три года до смерти его отца. Это был молодой великан, свирепый, прекрасный, со светло-янтарными глазами, с золотыми волосами и бородой. Он наполнил Айронхолл своей энергией, заразив кандидатов диким энтузиазмом ожидания той славы, которая ждет их всех, когда он взойдет на трон. Он не заметил Щенка, да и сам Щенок так боялся забыть положенные ему строки ритуала, что почти не замечал принца.

Лестница заскрипела под чьей-то тяжелой поступью. Первым вошел Дракон, всклокоченный и настороженный. Он окинул пленников взглядом и остановился рядом со Спинакером, положив руку на рукоять меча.

Дюрандаль встал, определившись со стратегией своего поведения. Что бы там ни было, Амброз оставался его сеньором. Открытое неповиновение ничего не даст ему, а беспрекословная покорность не обманет никого, кто знает его так хорошо, как Король. Значит, надо искать золотую середину: он должен быть почтителен с монархом, но возражать против его действий. Ничего нового.

В комнату ввалился Амброз; на вид ему было меньше тридцати. В нем вновь появилось даже что-то от прежнего полубога, однако колдовство не лишило его жира, так что теперь здоровяк превратился в гротескную пародию на того, кем он был когда-то. У него явно не было возможности обновить свой гардероб. Даже если забыть про конский пот, грязь и следы листвы на одежде, выглядел он на редкость неряшливо. Одежда то облегала его слишком плотно, то, напротив, болталась в самых неподходящих местах. Он остановился и посмотрел на Дюрандаля, уперев руки в широкие бедра. Судя по всему, то, что он увидел, его позабавило.

Дюрандаль поклонился.

– Клянусь Стихиями, да ты совсем старик! – рассмеялся толстяк, и его смех был до боли в сердце похож на настоящий королевский смех, которого никто не слыхал уже почти два года. Это лишило фразу всей язвительности. Он снова обрел свое обаяние.

– Ваше Величество выглядит гораздо лучше.

Маленькие кабаньи глазки словно буравили его, пытаясь прочесть его самые потаенные мысли.

– И ты рад видеть это, лорд Роланд?

– Я счастлив обнаружить вас в добром здравии, сир.

– Но тебе не нравится лекарство? Да здравствует Король! – Его маленький рот сложился в недобрую улыбку. – Ну же, милорд, повтори эти слова!

Ему не потребовалось много времени на то, чтобы уничтожить Дюрандаля и загнать его туда, отступления откуда уже не было. Король умер, да здравствует Королева? Это было бы форменным самоубийством. Клинки и так угрожающе хмурились. Поднявшись по лестнице, к ним присоединился Боумен. Дюрандаль промолчал, ожидая грома и молний. Однако Король пребывал в благодушном настроении и усмехнулся так, словно и ожидал подобной реакции.

– Заходи, поговорим. – Он тронулся с места, и Клинки единой массой двинулись за ним. – Да не вы!

Дракон колебался.

– Вожак! – предостерегающе буркнул Боумен.

– Этот тип опасен, сир! – заявил коммандер.

– Опасен? Этот старик? Держи! – Король вынул свой кинжал и рукоятью вперед бросил его коммандеру, который кошачьим движением руки поймал его в воздухе. – Вот так! Никакого оружия. Или вы считаете, что я не справлюсь с ним: теперь?

Он был на голову выше Дюрандаля, вдвое тяжелее, на тридцать лет моложе. Усмехаясь, он прошел в спальню, а за ним старой гончей поплелся его бывший канцлер. Дюрандаль закрыл дверь, хотя не сомневался в том, что Боумен будет подслушивать их разговор сквозь щели в стенном шкафу.

– Долго, однако же, ты добирался! – Король сорвал плащ, отметая все попытки Скоффлоу помочь ему.

– Не за этим ли вы послали мне грамоту с назначением, сир? Чтобы я примчался сюда?

Прочь полетела пропотевшая рубаха, по полу застучали оторванные пуговицы.

– Я решил, что может и подействовать. Ты всегда начинал кричать и капризничать, когда я пытался дать тебе Клинка. Но на этот раз ты его принял. Что ж, это спасло тебя от Бастиона, не так ли? Слышал бы ты мастера Кроммана! Черт возьми, Скоффлоу, ты когда-нибудь научишься греть ванну?

Король усаживался в медную ванну, слишком маленькую для его огромной туши. Вода лилась через край, стекая в щели между половицами.

– Недолго же ты хранил его, сэр! Мой Клинок попросту пропал впустую. Подай мыло, парень! Насколько я полагаю, ты считаешь, что он займет место в Литании, раз он погиб, сражаясь ПРОТИВ своего Короля? Кстати, еще не нашли его тело. Что ж, он еще послужит мне, когда его найдут! – Свиные глазки смотрели на Дюрандаля в ожидании реакции на эту гнусность.

– Сир, как давно вы знали, что Кромману известен ритуал? – Дюрандаль ставил на хорошее настроение Короля, ибо задавать ему вопросы обыкновенно не позволялось.

Сегодня он был слишком доволен собой, чтобы заметить это.

– Я-то сразу догадался об этом, странно, что ты этого не понял. Заговоренная память обязательна для инквизиторов, – Амброз замолчал, натираясь мочалкой. – Конечно, в те дни бессмертие не интересовало меня. Он заговорил на эту тему… где-то лет десять назад, кажется. Парламент тогда охрип, ругаясь из-за налогов. Золото могло бы нам пригодиться.

– Это избавило бы меня от необходимости выслушивать уйму занудных речей.

Гортанный смешок.

– Да, но тебе не понравилась бы плата за это! Я отказался платить. Цена, назначенная Кромманом, всегда оставалась одной и той же: твоя голова, старина. – Моложавый Король сделал попытку втиснуть в ванну розовую ногу, но не преуспел в этом. – Вот, вымой! – Он бросил мочалку Скоффлоу и откинулся назад, пролив вниз, в комнату охраны, новый водопад. – Так вот, я на это не купился. Как ты оценишь это, милорд? Десять лет! Но все же под конец Кромман загнал меня в угол. Когда ты был здесь в последний раз, я умирал, так?

– Так.

– Так. Он не в силах был думать о развале страны. У этой моей полоумной дочки нет последователей, кроме бельских варваров, а их Шивиаль никогда не потерпит. Не знаю, зачем я послушался тебя тогда и послал ее жить на голые скалы к этим дикарям. После моей смерти началась бы гражданская война. Кромман понимал это. Он не хотел, чтобы страна страдала.

Амброз с неожиданной ловкостью поднял свою тушу из воды, затопив еще раз пол, а заодно и Скоффлоу, который не ожидал его движения. Слуга бросился за полотенцами.

– Мастер Кромман всегда был предан Вашему Величеству, – признал Дюрандаль, не желая спорить с допущенным Королем искажением истины.

– Что есть, то есть. Он рассказал Клинкам, как они могут спасти мою жизнь, прямо здесь, в Фэлконкресте. Нам повезло, что октаграмма все еще здесь, а в доме ни одной этой чертовой нюхачки. – Король воззрился на аудиторию, чтобы убедиться в том, что ему поверили.

– И кто был первой жертвой?

Амброз раздвинул рот в белозубой улыбке.

– Убийца. Разбойник с большой дороги, грабивший и убивавший путников. Его повесили в Стейртауне сразу после Долгой Ночи. Коммандер со своими людьми съездили туда ночью и срезали его с виселицы. Это тревожит твою совесть, лорд Роланд?

Дюрандаль покачал головой – если это правда, то нет. Но как насчет дурачка Нэда? Почему Клинки сходят с ума и убивают себя?

– Я полагаю, первым это испробовал на себе Кромман?

– Ну конечно! Когда они увидели, что это сделало с ним, они отрезали кусок и мне. Я знаю, что произошло сразу за этим. Да не эту рубаху, дурак!

Значит, Кромман и в самом деле один из заново родившихся! В тот вечер, когда он явился за канцлерской цепью, он показался ему бойчее обычного. Дюрандаль обратил на это внимание, но решил, что это у того от радости.