Золоченая цепь - Дункан Дэйв - Страница 50

Похоже, пиво подействовало на Дюрандаля сильнее, чем ему казалось. Он поставил кружку на стол.

– Это для меня новость. Как это вышло?

– Я полагаю, что тот доклад готовил сам секретарь Кромман. Король издал…

– Кромман? Айвин Кромман, инквизитор? Он жив?

Его собеседник смерил его долгим, пристальным взглядом, не отрываясь от кружки.

– Еще как жив. Весьма приближен к Его Величеству. Полезный парень. Освободил канцлера от изрядной части его обременительных обязанностей.

– Давай рассказывай. – Дюрандаль поймал себя на том, что переложил кружку в левую руку – сигнал опасности для мечника.

От Хоэра это тоже не укрылось.

– Примерно год назад он вернулся откуда-то из-за границы. Он собрал в Исилонде какую-то очень ценную военную информацию – говорят, по дороге домой откуда-то еще – и это привлекло к нему внимание Его Величества. Примерно месяц назад его назначили личным секретарем. – Пауза. – Он исполняет свои обязанности проворно и усердно.

– Расскажи-ка, как я погиб. Я что-то забыл.

– Никаких подробностей не сообщалось.

– Возможно ли мне добиться аудиенции прежде, чем секретарь узнает, что я воскрес?

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты прошел в ворота?

– Минут пятнадцать.

– Тогда уже поздно.

Молчание.

– Ты знаком с мастером Кромманом? – тихо спросил Хоэр. – Ну да, конечно, он же арестовывал этого твоего – я имею в виду маркиза. Ты ведь встречался с ним тогда?

– Я встречался с ним и позже. – Открывать больше, даже Хоэру, было бы неразумно.

Они снова помолчали. Допустим, Кромман видел ритуал омоложения в монастыре – не мог ли он украсть кусок этой мерзости и спасти тем самым свою жизнь? Нет. Судя по тому, что говорил Эвермен, даже маленький кусок околдовал бы его, так что ему пришлось бы возвращаться в Самаринду и вступать в братство или умереть на рассвете. Впрочем, запас инквизиторских заклинаний наверняка включал в себя какие-нибудь исцеления, так что он мог вылечиться сам.

Это маловероятно, но возможно – раненый, без лошади или воды, в бескрайних просторах Алтаина. Даже если он сумел призвать своего коня обратно, вряд ли это было особенно приятное ощущение. Он расположен теперь к нему никак не дружелюбнее, чем прежде.

Что рассказал он Королю?

– Кажется, аудиенция мне нужна еще более срочно, чем я думал, брат.

Коммандер отодвинул недопитую кружку.

– Дай мне час. Он собирается осматривать западное крыло, Я раздобуду для тебя мундир – не можешь же ты встречаться с ним в таком виде. Тебе нужна охрана?

– Смерть и пламень, старик! Во дворце?

Хоэр пожал плечами.

– Нет, конечно нет. Я просто начинаю бояться теней.

– Должно быть, их здесь немало, – мрачно заметил Дюрандаль.

У него был в запасе час. Он отправился прямиком в обитель Белых Сестер и попросил встречи с Матерью-Настоятельницей. Пока он ждал в коридоре, мимо него прошло несколько нюхачек, и он отметил про себя, что они по крайней мере не сменили своих одеяний, повинуясь нынешней придворной моде.

Дверь снова отворилась. Мать-Настоятельница оказалась очень высокой, костлявой женщиной с надменным носом и пронзительным взглядом. Верхом шляпы она едва не задевала притолоку, до которой от пола было добрых десять футов, и от нее так сильно пахло лавандой, что щипало в глазах. Когда он уезжал, она не была Матерью-Настоятельницей, но он помнил ее. Судя по выражению ее лица, от него исходил запах, как от свежей навозной кучи.

Он поклонился.

– Я Дюрандаль из Королевской Гвардии, Мать. Я уезжал на некоторое время по поручению Его Величества. Я только что вернулся.

Взгляд ее скользнул с лица на стоптанные сапоги и обратно. Ее надутые губы сказали: «Жаль!»

– Мне хотелось бы повидаться с одной из сестер. Мы были с ней друзьями. Сестра Кэт?

Надутые губы крепко сжались.

– У нас нет сестры с таким именем. – Она начала закрывать дверь. Он придержал дверь, вставив в проем ногу.

– Ее перевели в Бримиард с новым поручением пять лет назад, как раз когда я…

– В Бримиарде нет никакой Сестры Кэт, – твердо объявила Мать-Настоятельница. – В ордене тоже нет никакой Сестры Кэт. И если вы немедленно не уберете ногу, я обращусь с жалобой в Тайный Совет – вот увидите! – Она захлопнула дверь прямо у него перед носом.

Возвращение оказалось не совсем таким, какого он ожидал.

3

Звон молотков каменщиков и сильный запах краски напоминали, что западное крыло еще строится. Впрочем, Хоэр знал, куда идет, и уверенно вел его в просторное помещение, предназначенное со временем превратиться в зал приемов. Оно освещалось огромными окнами по одной стене; противоположная стена закрывалась лесами, на которых работали штукатуры, а по полу муравьями ползали паркетчики. Не обращая на них внимания, Хоэр зашагал через зал прямо к группе людей в дальнем углу.

– Если вам кажется, что это велико, взгляните…

– Стоять! – Четверка Клинков преградила им путь, и ближний из них обнажил меч.

– Змей! – рявкнул Хоэр.

– Прошу прощения, Вожак. Приказ, сэр. – Змей не слишком успешно скрывал наслаждение от возможности перечить старшему по званию. Он был новичком в Гвардии, когда Дюрандаль уезжал, а теперь носил офицерский кушак, но ни возмужание, ни пышный новый мундир не могли убавить сходства его фигуры с одноименным пресмыкающимся. Он до сих пор был худ как рапира. – Сестер беспокоит ваш спут… – Глаза его расширились. – Сэр Дюрандаль! Вы вернулись! Вы живы!

– Подожди! – бросил Дюрандаль Хоэру прежде, чем тот успел открыть рот. На заднем плане маячили две Белые Сестры, обе – зрелые, на вид рассудительные женщины. Одну, казалось, вот-вот стошнит, вторая тоже была близка к этому, и причина этого могла крыться лишь в содержимом тяжелого мешка, который он держал в левой руке. – Я намеревался передать это Его Величеству. Это правда, там колдовство, но я не думаю, чтобы заклятие еще действовало.

Трое Клинков помладше все еще привыкали к присутствию знаменитого сэра Дюрандаля, но сам Змей – и, что важнее, Хоэр – уже перешли в новое состояние. На их лицах явственно обозначились сомнения и подозрительность. Человек возвращается из мертвых, направляется прямиком к Королю и возбуждает тревогу у нюхачек. Кто или что он теперь?

– Ты бы оставил это здесь, брат, – с опаской заметил Хоэр.

– Это очень ценно, и, мне кажется, Сестры предпочли бы, чтобы это убрали подальше от них. – Он покосился в их сторону, придавая словам вопросительный характер.

– Что бы это ни было, это гадко! – взвизгнула одна из них.

– Ваши слова справедливее, чем вы сами думаете. Ладно, отправим это в безопасное место, – Дюрандаль опустил мешок на землю и порылся в кармане в поисках костей. Он переложил их в мешок, надеясь, что никто из окружающих не заметил ни костей, ни золотого слитка. – Вожак, не прикажешь ли ты отнести это к тебе в кабинет? Так, чтобы НИКТО не заглядывал внутрь, ладно? И прикажи, чтобы это стерегли как следует.

Хоэр чуть успокоился, но вид имел не слишком убежденный.

– Разумеется. Правдолюб, возьми это. Отнеси это ко мне в кабинет; оставайся там и стереги это до моего возвращения.

Молодой человек, к которому он обращался, имел шевелюру песочного цвета, крепко сбитую фигуру, и по лицу его можно было предположить, что сообразительностью он отличается в меньшей степени, нежели силой и ловкостью. Дюрандаль виделся с ним раньше, ибо его знакомили со всеми айронхоллскими кандидатами в ночь, когда Волкоклык проходил Узы, а теперь он узнал и остальных двоих Клинков. Тот, мясистый, был Вторым после Волкоклыка, и звали его… Бык-что-то-там. Бычехлыст. Взгляд его светился надеждой. У остальных – тоже. Все трое наверняка друзья и одногодки.

Он покачал головой.

– Я один. Он погиб достойно и погребен с большими почестями. Я вернул его меч в Зал по дороге сюда. – Он увидел, как погасли их глаза, и представил себе их реакцию, если бы они узнали, что убийца Волкоклыка находится сейчас во дворце. Но он не хотел, чтобы они добрались до Кроммана прежде, чем это сделает он сам. Он все объяснит на допросе. Он передал мешок тому, которого звали Правдолюб.