Бесценный дар (СИ) - Темень Натан - Страница 42

— Да вот он, ваш дедуля, даже не проснулся. Сопит в две дырки!

— Гонория? — позвал дрожащий тенорок Бенедикта.

— Друзья, не кричите, — отозвался сонный голос. Гонория зашуршала за ширмой, и недовольно пробормотала: — Поспать не дадут.

Администратор истерически засмеялся.

— А что это у вас под лестницей? — спросил кто-то, и все внезапно осознали, что в холле стало светлее. Выявившаяся из полутьмы рука указала дрожащим в оранжевом свете пальцем в угол холла. Там разгорался, подрагивая на стенах, красноватый огонёк.

— Свечка! — ахнул Лёва.

От огонька отделились густые завитки дыма и потянулись к потолку, где, кокетливо замаскированные под розетки, висели датчики пожарной безопасности.

Магистры, чихая и кашляя, выбирались по одному из двери. Последним выполз, цепляясь за косяк и зажмурив опухшие глаза, из которых текли слёзы, Никодим, и рухнул на газон. Сестра Гонория заботливо отирала платочком лицо престарелого Евстахия. Тот пошатывался, моргая со сна припорошенными белёсым порошком веками, и беспокойно озирался.

— Засунул бы я тебе эту свечку в одно место, — сурово выговаривал охранник Лёва администратору, выводя его за талию с крыльца. Администратор водил руками в воздухе и делал хватательные движения.

Они спустились во двор, Лёва оглянулся, глубоко откашлялся и сплюнул на газон. Администратор бросил поводить руками, сунул ладони в подмышки и затравленно огляделся. К нему уже подступала делегация постояльцев. Постояльцы имели суровый вид людей, готовых биться за компенсацию до конца.

У распахнутых во всю ширину ворот стояли две машины пожарной охраны и фургон скорой помощи. Мощные фонари заливали яростным, неестественно белым светом плитки двора и прямоугольник газона. Медик в зелёном комбинезоне поставил чемоданчик на газон, и принялся осматривать магистра Никодима. Тот продолжал кашлять, истекая слезами.

— Порошок, это порошок, — бубнил рядом с опухшим Никодимом другой член совета. Он хлопал по рубашке, вытрясая остатки противопожарного средства. Мелкий, как пыль, белёсый порошок поднимался густым облаком и оседал обратно.

Из-за угла здания, словно призрак, вышагнул магистр Митрофан. Он был в майке цвета молодой травки, выпачканной на животе чем-то чёрным и маслянистым, и просторных трусах. Поперёк щеки Митрофана тянулась свежая царапина, в волосы набилась сухая трава.

— Козёл! — прохрипел он, и охранник Лёва встрепенулся:

— Кто козёл?

— Пропал Бяшка, — прохрипел Митрофан, тяжело упав на газон рядом с Гонорией. Та испуганно заморгала, сжимая в ладошке пыльный платочек. — Нет нашего козла. Как сквозь землю провалился.

Затрещали придорожные кусты, в колючие ветки проломился, надсадно дыша, Базиль и уткнулся ладонями в бампер. Постоял, мотая головой и отдуваясь. Содрал с головы чёрную мягкую тряпку и отёр лицо.

— Ты, червяк подземный, где пропадал? — из-за машины выметнулся Викентий, ухватил брата по Ордену за бицепс и прошипел: — Мне Альфред за тебя душу вынет и на гвоздь повесит!

Брат Базиль смахнул его ладонь, нагнулся к самому бамперу, глубоко вздохнул, медленно, с шипением выпустил воздух.

— Сам червяк, — сказал вяло, поматывая головой. — Если бы ты знал, что мне пришлось пережить, ты бы обосрался.

— Вот Альфред подъедет, тогда посмотрим, кто усрётся, — ответил Викентий. — Дело хоть сделал?

— Ага, — брат Базиль неожиданно фыркнул. — Сделал. На пять с плюсом.

Он стал смеяться, раскачиваясь над бампером. Брат Викентий глянул на него, и молча полез в машину. Распахнул дверцу, и брат Базиль забрался в салон, продолжая неудержимо хохотать.

— А я говорю, не надо нам денег, верните животное, — устало бубнил Никодим.

— А я вам говорю, ваш козёл нам забор помял, — монотонно повторял бледный от пережитого и бессонной ночи администратор.

— Докажите!

— И докажем!

— Вы не обеспечили нам сохранность имущества!

— До вас всё тихо было…

Митрофан взял под локоток администратора, и доверительно пошептал ему на ухо. Администратор в немом изумлении взглянул на магистра. Магистр тихонько поглаживал его по руке и продолжал шептать. Глаза администратора скосились к носу. Помятое лицо расслабилось. Потом он кивнул, Митрофан успокаивающе погладил его в последний раз ладошкой по плечу, отпустил пухлый локоть и удалился.

Никодим брезгливо сморщился и позволил себя увести в фургон подоспевшим Высшим магистром Бенедиктом.

— Поедемте, друзья, — примирительно сказал Бенедикт, удерживая за локоть раскрасневшегося Никодима. — Что нам этот блохастый экземпляр? Купим другого! Неужели в провинции хоть одного козла не найдётся?

Митрофан, утвердившись за рулём, выводил машину со стоянки. В углу салона печально позвякивала открытой дверцей пустая клетка. Рядом с клеткой, сонно помаргивая, сидел престарелый магистр Евстахий. Сестра Гонория посапывала рядом, положив голову на плечо магистра, и причмокивая во сне губами.

— А всё вы, — отвёл душу Никодим, глянув через салон на Бенедикта. — Друзья, давайте здесь заночуем! Вот и заночевали! Половину необходимых для обряда предметов потеряли. — Он бросил взгляд на спящую Гонорию. — Хорошо, хоть сестра на месте.

— И, главное, в целости и сохранности, — сладко пропел Бенедикт. — Козла в провинции найти ещё можно. А вот девственницу…

Высший магистр Никодим поморщился, Высший магистр Бенедикт улыбнулся.

На подъездной площадке перед мотелем чернели следы шин, оставленных пожарной охраной. Хмурый работник в комбинезоне с надписью: «мотель «Балдахин» подбирал с газона мусор, оставшийся от постояльцев. В траве блестели остатки ампул от средств, щедро вколотых магистру Никодиму, и трепетали под ветерком разноцветные обложки шоколадок. По плиткам двора вилась неуловимая белёсая пыль, поднятая утренним ветерком. Фургон с магистрами, пустой клеткой и сестрой Гонорией миновал ворота, степенно развернулся и выбрался на шоссе.

Над краем засеянного кукурузой поля поднималось отдохнувшее за ночь рыжее солнце. Свежий ветерок пронёсся над дорогой, проник в кабину. Митрофан потрогал пальцем царапину на щеке, заклеенную телесного цвета пластырем, и глубоко вдохнул несколько раз, прочищая лёгкие и голову. Подвигался на сиденье и ломким тенорком пропел первые строчки песни про дальнобойщика.

Серое, гладкое шоссе пересекали тени придорожных кустов, над поросшей кудрявой травкой обочиной носились ранние пташки. Солнце оторвало рыжее круглое брюшко от горизонта и поднялось над кукурузным полем.

Митрофан похлопал по кармашку комбинезона, где лежали тёмные очки. Шоссе повернуло почти под прямым углом, в зеркальце заднего вида показалась большая угловатая машина, и пошла сзади, мелькая тёмной точкой на пределе видимости. Митрофан повёл шеей, разминая затекшие позвонки, и окрепшим голосом вывел очередной куплет.

Глава 29

— Может, хоть до леса? — Астра потрясла корзинкой. Подпрыгнул на дне свёрток с лепёшками и маленьким термосом.

— Нет, и не проси, — Дуняша мотнула головой. — Куры не кормлены, козы не доены. Сама дойдёшь, не маленькая.

Астра зарычала про себя. Дуняша развернулась и исчезла за калиткой. Астра двинулась вдоль домов, туда, где уходила к горизонту полоса лесопосадки. Вот они, деревенские жители. Ха, патриархальная провинция, лужки и пастушки. Завели и бросили, не хуже городских. Теперь вот топай неведомо куда в одиночку.

И это после того, как Дуняша в подробностях расписала чудодейственные свойства травки, так, что Астра загорелась немедленно пойти и отыскать целый веник. И после тщательных сборов, когда её туфельки забраковали, и выдали Астре кроссовки старшего отпрыска соседки, очевидно купленные за три копейки на барахолке. После того, как ей пришлось обмотать голову платком от случайных клещей и застегнуть курточку на все замки, а штанишки заправить в толстые вязаные носки, пахнущие нафталином. И после всего этого Дуняша, проводив Астру до калитки, дезертировала, оставив её одну.